В последние годы стало модно рассуждать о завистливости неимущих к успешным, о том, в частности, что ленивые и нерасторопные, а оттого бедные, селяне из чистой ненависти к богатым портят и ломают имущество своих более предприимчивых собратьев. Да что там, могут и «красного петуха» пустить, оставив успешного соседа без дома и фермы. Расхожий и довольно удобный шаблон.
Попытаемся более подробно изучить ситуацию, сложившуюся в украинской деревне в ходе радикальной реформы сельского хозяйства. Агентство США по международному развитию, финансировавшее Проект поддержки приватизации земли в Украине, объявило о том, что оно прерывает реализацию этого проекта на территории Луганской области. И вот почему. Луганская фирма «Лан», которая выиграла объявленный проектом тендер на проведение работ по изготовлению государственных актов на право собственности на землю, условий контракта не выполнила. Условия же были довольно простыми. Проект брал на себя оплату изготовления актов, но требовал, чтобы с крестьян — владельцев земельных паев — фирма денег не брала. Фирма «Лан» условия приняла. Но уже через несколько месяцев из жалоб селян стало известно, что деньги с крестьян все-таки собирают. И Агентство объявило о том, что контракт с частной фирмой расторгает. Из 56,5 тысячи актов, финансирование которых было предусмотрено контрактом, успели изготовить и оплатить в рамках проекта только 20,5 тысячи, остальные 30 тысяч собственников паев в Луганской области должны теперь изготовление актов оплачивать из своего кармана. Стоит это гривен 60-70, что по меркам нищего села представляет сумму, весьма и весьма значительную.
Что ж, крестьянам, в ходе аграрной реформы претерпевшим и более драматические коллизии, к такому раскладу не привыкать. Их дурачили, дурачат и, похоже, будут еще дурачить неопределенно долгое время. Заступничества потерпевшие просят у местных и областных властей, а также обращаются в Луганский общественный комитет защиты конституционных прав и свобод граждан. У председателя правления Комитета Николая Козырева в результате работы с жалобами крестьян выработался такой грустно-пессимистический взгляд на вещи: «Когда я анализирую нынешнюю ситуацию на селе, то поражаюсь, насколько она сходна с тем, что было в 70-е годы ХIХ века в пореформенной России. Известный российский ученый А. Энгельгардт, сам взявшийся хозяйствовать на земле и на практике изучавший, как после отмены крепостного права идет земельная реформа, писал, что помещики-крепостники, формально отпустившие крестьян на волю, в новых условиях применяли все те же методы их закабаления. Они иначе не умели. Так и теперь. В результате всех пертурбаций, связанных с распаеванием земли и имущества бывших коллективных сельскохозяйственных предприятий, бывшие колхозники впали в такую же, а иногда и намного более жесткую крепостную зависимость от новых собственников, в каковой они пребывали раньше».
Если процесс распаевания земли, выдачи земельных сертификатов и замены их на государственные акты при всех издержках худо-бедно осуществляется, и от предоставления земли в аренду ее собственники имеют все же какой-никакой доход, то с имущественными сертификатами дело идет совсем плохо.
Сказать, что к процессу распаевания земли и имущества ответственные за него учреждения подошли совсем не подготовленными, нельзя: как раз наоборот, имелась вполне продуманная методика, позволявшая провести реформу с минимальной болезненностью для крестьян. На деле же рядовым членам бывших КСП не досталось практически ничего. Руководители КСП плавно перетекли из своих прежних должностей на новые, по пути захватив все, что мало-мальски представляло ценность в видах будущего хозяйствования. Теоретически любой крестьянин мог затребовать свой имущественный пай в натуральном или денежном выражении, но ему предлагали либо машину без двигателя и колес, либо останки разломанной и раскраденной сельхозтехники, а то и вовсе ничего. Можно еще свое виртуальное имущество сдать в аренду новому хозяину, но в этом случае «собственник» и вовсе попадает в полную зависимость от арендатора. «Смотрите, что получается, — говорит Николай Козырев, — если я сдаю свою квартиру в аренду, то я диктую условия. Если же я предоставляю в аренду свою землю или имущество, то условия навязывают мне. Недавно на приеме у меня был один человек, так он рассказал, что владелица нового хозяйства за аренду его земли в течение года рассчиталась с ним… тремя литрами постного масла. Сказала — не нравится, можешь забирать свою землю назад».
В некоторых районах до сих пор люди не получили имущественные сертификаты. В селе Красная Поляна, что в Антрацитовском районе, в селе Ивановка людей из сельсоветов направляют в райгосадминистрации, там они спрашивают — где, мол, наше имущество? А с ними даже разговаривать не хотят. В суд бы подать, да у селян не то что на адвоката денег нет, на конверты пары гривен не находится.
Когда имущество бывших КСП делили, часть его, наиболее ликвидную, выделяли в специальный фонд для расчета с бюджетом. А в 2000 году Верховная Рада приняла закон о списании этих долгов. Деньги из этих фондов должны были перевести на увеличение стоимости имущественных сертификатов. В Ивановке работники Комитета убедились, что люди только сейчас, в 2003 году, узнали о допаевании. Руководство новых агропредприятий просто скрыло от них этот факт, пользуясь отсутствием у людей доступа к информации. В хозяйстве «Заря» 400 тысяч гривен должны были добавить на паи. 160 крестьян направили жалобу губернатору области Александру Ефремову, обратились и в Комитет. «Просто некоторые криком кричали — за что нас так обидели?! Люди проработали по 30 лет в хозяйствах, угробили свое здоровье, а теперь остались буквально нищими, — рассказывает Николай Козырев. — Где деньги? Новые собственники, которых стало модно называть эффективными, пожимают плечами. В таком сейчас состоянии реформа — в стадии пожимания плечами».
Новые владельцы пользуются не принадлежащим им имуществом и, конечно, они становятся «эффективными». В лучшем случае могут заплатить за пользование имуществом зерном, кормами, исходя из той цены, которую сами и назначат. Спорить с ними, как правило, никто не берется: понадобится крестьянину выписать зерно, мясо или трактор для вспашки своего огорода, а будешь права качать — откажут.
В поселке Краснолучском Антрацитовского района его житель Королев С. А. решил выделить свой имущественный пай. Хотел взять в хозяйстве «Элита» стройцех, хозяин не дал, машину предложили полностью разукомплектованную. После полутора лет суда имущество он все же получил — в виде полностью разоренного здания. Вряд ли реформа задумывалась именно так. Чиновники говорят, что главное — найти эффективного собственника на землю и имущество. Эффективного — значит, никакого? А ведь предполагалось, что все смогут стать собственниками, с равными стартовыми возможностями, а уж рынок выявит эффективного. Люди могли получить акции, капитализировать свое имущество, а затем и на дивиденды рассчитывать. Указ Президента о купле-продаже имущества вышел только в августе 2002 года, а до этого новые руководители новых хозяйств уже порезали почти весь скот, цеха и даже заводы разобрали на металлолом. Что уж теперь продавать?
Указ Президента от 27 августа 2002 года предусматривает создание условий для выкупа паев на конкурентной основе. То есть крестьяне могли хотя бы продавать свои сертификаты на аукционах по рыночной цене. Но до сих пор ни одного такого аукциона проведено не было. На вопрос «почему» чиновники пожимают плечами.
А крестьяне по-прежнему, несмотря на все достижения информационных технологий, остаются в почти полном неведении относительно своих прав. Практически на все вопросы, касающиеся осведомленности крестьян о своих имущественных правах, звучат ответы: «Не знаю». «Для крестьян, — делает вывод Николай Козырев, — ничего не изменилось. Они снова на панщине. Собственниками они так и не стали и полностью зависят от новых помещиков. Может, я чего-то не знаю, но мне не приходилось видеть довольных реформой, хотя, говорят, они есть».
Снова в обществе накапливается обида. Все коллизии эпохи дикой капитализации теперь переживает село. Никакие выводы из опыта других стран, да и своей собственной истории, не сделаны. Забудутся ли эти обиды? Смогут ли люди так или иначе преодолеть свое недовольство и вписаться в эту реформу? Станут ли чиновники хотя бы после удовлетворения своих потребностей все же вспоминать о нуждах вверенного им народа? А мы говорим — это завистники и лентяи злопыхательствуют на селе. Схема удобная, но что-то в ней не сходится.
