Украинский Моисей. «Триада Свободы» Франко: идеал и реальность

Колоссальная фигура Ивана Яковлевича Франко воистину ошеломляет тех вдумчивых потомков, которые хотя бы приблизительно попробуют представить себе масштабы сделанного им в области украинского духа. Гениальный писатель, чью роль в отечественной литературе можно сравнить разве что с ролью Шевченко; выдающийся ученый — историк, этнограф, социолог, экономист, философ, наконец, выдающийся политический деятель (причем не любитель, а профессионал, отдававший работе в Венском парламенте и делу укрепления западноукраинских политических партий все силы!), великий мыслитель-гуманист — таков Франко. Если бы украинское государство (хотя бы к 150- летию со дня рождения нашего Моисея) смогло выделить средства на издание действительно Полного собрания его произведений, без купюр, то оно бы составляло, как минимум, 80 томов! Это только одно замечание, которое помогает осознать величие титанического, подвижнического труда Ивана Яковлевича. Наследие Франко многогранно и бессмертно — как само бытие.

Но был в жизни творца гениальной поэмы «Моисей» один вечный, нетленный идеал, которому он самоотреченно служил вплоть до смерти. Это свобода: национальная свобода украинцев; социальная свобода людей труда; личностная, индивидуальная свобода каждого человека. Если окинуть взором духовную вселенную Франко в целом, то, как кажется автору этих строк, есть определенные основания утверждать, что доминантой интеллектуальных, художественных, социально-политических поисков великого украинца было создание определенной «триады свободы» (хотя он сам, конечно, подобный термин не употреблял). Эта «триада» складывалась у Франко именно из тех компонентов, о которых уже упоминалось: национальный, социальный, индивидуальный. Все эти компоненты представляют собой органическое, а не искусственное, единство и, следовательно, не могут существовать и рассматриваться отдельно. Вот почему попытки свести величественный идеал художника только к какому-то одному, пусть исключительно важному, компоненту, очевидно, все-таки неубедительны.

1. Компонент первый. Франко-социалист . Вот именно на этой составляющей мировоззрения Ивана Яковлевича десятилетиями (и небезуспешно!) спекулировала советская пропаганда. «Несгибаемый борец за свободу и счастье пролетариата», «Гениальный предсказатель будущей революции» и тому подобные «железобетонные» клише стали неизменным спутником восприятия образа Франко вплоть до 90-х годов ХХ века.

Были ли основания анализировать наследство великого гуманиста именно так? Безусловно. Ведь нельзя же игнорировать тот факт, что Франко с огромным уважением относился к корифеям социалистического движения, называл Карла Маркса «великим социалистом», перевел 24-й раздел 1-го тома «Капитала» на украинский язык; возглавлял (вместе с Михаилом Павлыком) левое, действительно довольно близкое к социалистическому движению крыло Украинско-русской радикальной партии (создана в 1890 году). «Мета соціалізму – зробити рівновагу між поступом багатства, знання і штуки (искусства. — И.С. ), і зростом добробуту і розвою всієї народної маси» — так определял Франко свое понимание этого учения в фундаментальном труде «Що таке поступ?» (1903 г.). Потому что не могут не мешать развитию общества «величезні багатства, з одного боку, зібрані в немногих руках, і страшенна бідність, з другого боку, що душить мільйони народу».

Но следует откровенно и четко сказать: были две принципиально важных позиции, в отношении которых Франко вел жесткую и открытую полемику с деятелями социалистического движения тех лет (в частности, с Фридрихом Энгельсом и его единомышленниками из Социал- демократической партии Германии). Первая — это концепция «диктатуры пролетариата» с последующим ее превращением в «народное государство». Несмотря на большую привлекательность этой теории для многих левых, Иван Яковлевич писал еще в 1903 году: «Держава – розуміється, будуща, народна держава – має стати всевладною панею над життєм усіх горожан... Та всеможна сила держави полягла би страшенним тягаром на життє кождого поодинокого чоловіка. Власна воля і власна думка кождого чоловіка мусили б щезнути, бо а ну ж держава признає її шкідливою, непотрібною? Народна держава стала б величезною народною тюрмою» . И далее идут пророческие слова Франко (помните: 1903 год — это как раз время возникновения большевизма!): «А хто були б її (цієї держави. — И.С. ) сторожі? ...Сього соціал–демократи не говорять виразно, та в усякім разі ті люди мали би в своїх руках таку величезну власть над життєм і долею мільйонів своїх товаришів, якої ніколи не мали найбільші деспоти. І стара біда – нерівність, вигнана дверима, вернула би вікном: не було би визиску робітників через капіталістів, але була би всевладність керманичів – усе одно, чи родовитих, чи вибираних... А маючи в руках таку необмежену власть хоч би лише на короткий час, як легко могли би ті керманичі захопити її на завсігди!» .

Пророчество в комментариях не нуждается. Отметим только два аспекта. Во-первых, Франко до конца жизни относился с огромным уважением к вопросам социальной справедливости (упрек тем из нас, кто позволяет цинично игнорировать эту проблему), но относил себя к сторонникам не так называемого «научного», а «этического» социализма. И во-вторых. Замечания Ивана Яковлевича касаются не только одной конкретной партии, а любой политической силы, которая обещает людям «рай земной», лишая их свободы.

Была еще одна очень важная тема дискуссий Франко с социалистами. Это национальный вопрос. И мы переходим ко второму компоненту триады: Франко- националист . Наш Моисей был глубоко убежден, что «ідеали національної самостійності не можна прикривати ідеалами соціальної рівності і політичної волі. Лише ідеал національної самостійності може дати тим двом ідеалам поле до повного розвою». И более того, утверждал пламенный патриот Украины, — «все, що йде поза рами нації, се або фарисейство людей, що інтернаціональними ідеалами раді б прикрити свої змагання до панування однієї нації над другою, або хворобливий сентименталізм фантастів, що раді би широкими і вселюдськими фразами прикрити своє духовне відчуження від рідної нації».

Эти идеи Иван Яковлевич широко и постоянно пропагандировал, особенно после 1895 года, когда молодые галицкие патриоты опубликовали брошюру «Ukraina irredenta», где впервые был четко сформулирован лозунг государственной независимости Украины. Франко недвусмысленно поддержал этот призыв в статье «Поза межами можливого»; известен и другой факт: в 1899 году, именно из-за расхождения во взглядах с Радикальной партией в вопросе будущей украинской государственности, Франко сблизился с Национально-демократической партией, стоявшей на значительно более четких государственнических позициях.

Но вот парадокс: подобно тому, как этот гениальный мыслитель и творец был не совсем социалистическим социалистом — он оказался и не совсем националистическим националистом. Потому что он понимал, что дело национального возрождения должно быть рассчитано на годы и десятилетия конструктивного труда, а не на «момент взрыва». Кроме того, для Франко было полностью ясно, что нет народов «низших» и «высших»: все равны и имеют равное право на свободное развитие. А нация, которая подавляет и задерживает в свободном развитии другую нацию, «риє могилу сама собі і тій державі, якій нібито служить це гноблення». Идеалом Франко было и оставалось «найтісніше збратання людей з людьми і народів з народами як вільних з вільними і рівних з рівними через зниження всякої політичної залежності, всякого уярмлення одного народу іншим».

Третий по порядку, но не по значению компонент свободы, по Франко — это свобода личности. Для Франко гражданские права сами по себе являются самодостаточной ценностью, за них нужно бороться, опираясь в первую очередь на общественное мнение (и в то же время формируя его — синхронный процесс!). Вот почему «революционер» Франко весьма резко осуждает теракт русских народовольцев — убийство царя Александра II 1 марта 1881 года. Монарх за два часа до гибели подписал первую в России конституцию (пусть ограниченную!), а после своей смерти «мовчазливий імператор... помстився на своїх убійцях далеко тяжче, ніж робив це за життя, бо вість про конституцію, підписану царем і ударемнену революціонерами, за одним замахом відібрала сим останнім ті симпатії суспільності, що досі становили головну їх силу в боротьбі з урядом» (статья «Лорис-Меликовська конституція», 1893 г.).

И далее: «При браку яких–небудь серйозних гарантій свободи особи, товариств. сходин, друку і сумління, при адміністративній самоволі... – що й говорити про конституцію!» Франко, будучи мудрым политиком, понимал, что «конституція – це тільки грунт, гірше або краще оброблений, який сам, без пильної праці і боротьби, не дасть хліба» (статья «Дещо про українсько-польські відносини», 1896 г.).

Сказанное отнюдь не умаляет то огромное значение, которое Иван Яковлевич придавал правам человека (в том числе и в либеральном понимании этого слова; недаром известный украинский историк Иван Лисяк- Рудницкий причислял Франко к либералам!). Но он был нестандартным, нелиберальным либералом; в частности, никогда не соглашался с тем, что социальное неравенство — это благотворный, необходимый стимул для развития общества (в работе «Що таке поступ? есть блестящая формула: «Скілько нерівності – стілько зависті» ), вместо этого задавал вопрос: уверены ли вы, что в условиях неравенства богатеют лучшие?

Гении, даже если их канонизировать, а портрет вставить в рамочку, не поддаются никакому выравниванию... А что касается Франко, то на ум приходит известная притча о слоне и трех слепцах: каждый из них наощупь «исследовал» какой-то участок тела животного (хобот, хвост, туловище), а потом «делал выводы» о слоне в целом.

Так и «триаду свободы» Франко нельзя разбивать на отдельные части; он, одновременно социалист, государственник и либерал, несравненно шире упрощенных трактовок. Сочетая в своих мыслях и творчестве идеалы общеевропейские и национальные, великий украинец, с гордостью заявляя о себе: «Я є мужик, пролог, не епілог!», подчеркивал: «Я прибічник поміркованості, але тільки в засобах, в способах діяти й говорити, але ніколи не в суті справи, там, де поміркованість... просто маскує відсутність сталих принципів або запалу до справи, визнаної слушною і святою». Веря, зная, что настоящее открытие Ивана Яковлевича Франко еще впереди, будем же помнить эти его слова!