Выйдя из тель-авивской больницы после тяжелой операции, когда чуть не распрощалась с жизнью, киверчанка Алла Нестеренко решила не искушать судьбу второй раз. Она не согласилась на еще одну операцию, даже имея медицинскую страховку. Пошла в Иерусалиме к храму Гроба Господня, купила икону, освятила ее на месте, где воскрес Христос, и поспешила с ней в Украину, к врачу, который однажды уже вернул ее с того света. К хирургу Волынской областной больницы Олегу Супрунцу.
Что же случилось в Израиле с волынянкой?
Поехать на заработки на землю обетованную Аллу Нестеренко заставила, как она говорит, тяжелая жизнь. Она работала заведующей складом в сельпо, но когда начались все эти перемены и рыночные отношения, потребительская кооперация пришла в упадок и Аллу в числе многих просто сократили. Ей посчастливилось найти выход из замкнутого круга безденежья и безработицы, ибо в то время в Израиле на заработках уже находились ее брат и сестра с мужем. Они и вывели ее на одну из киевских фирм, которая устраивала на легальную работу в Израиле.
Полгода в семье Авраама и Мирьям Зальцбергов показались Алле прекрасным сном: «Мы же, украинки, в работе аккуратные и спорые!» Она ухаживала за 80-летней женой хозяина, женщиной не дряхлой, не лежачей несмотря на возраст. Ходила в магазины, варила кушать, убирала. Общались же между собой на польском языке. Где-то на шестом месяце израильской жизни у нее начал болеть живот. Поскольку она была работницей легальной, то необходимое лечение покрывала страховка. Хозяин вызвал врача, тот приезжал, выписывал антибиотики (у Аллы диагностировали цистит), а поскольку лекарства сильные — последних поколений — боль на какое- то время уходила...
Она ощущала, что происходит что- то не то, боль расходилась по всему животу, однако на ее жалобы медики внимания не обращали. И однажды утром ей стало очень плохо (потом выяснится, что лопнул аппендикс). Аллу забрали в одну из лучших тель-авивских клиник. У нее были дикие боли, а тут бесконечные анализы-переанализы, компьютеры и УЗИ. Уже и один из профессоров, давний эмигрант из Грузии, спрашивал у лечащего врача: почему не оперируете, ждете, чтоб умерла? И только в 12-м часу ночи ее прооперировали.
Медики клиники Тель-А-Шухер не давали гарантии, что она будет жить. Сестре, которая плакала под дверями палаты, врач (а надо знать, какого высокого мнения коренные израильтяне о себе и своей медицине!) потом сказал: «За то, что она осталась жива, благодари только своего Бога...»
— Я не была бездомной и бесправной работницей. Мое лечение обошлось страховой компании в 10 тысяч долларов. Да, современная техника, одноразовые шприцы, совершенные медикаменты, отдельная палата с индивидуальным душем, туалетом, постель ежедневно меняют — все это хорошо. Но я убедилась, что компьютер не заменит врачу сердце.
Киверчанка провела в клинике аж 11 дней. Для Израиля с его действительно передовой медициной, где люди после самых сложных операций идут домой через несколько дней, это особый случай. Ошибку в диагностике, затягивание операции сама Алла объясняет тем, что она попала в клинику в час пик: только что завершилась забастовка медработников, требовавших более высокой зарплаты, и больницу захлестнула волна пациентов.
— Меня еще спасло то, что хозяева чудесные. Авраам забрал меня немощную домой, сам (в 82 года!) бегал в аптеку, делал перевязки.
Аллу ждала еще одна операция. В хваленой клинике ее зашили небрежно. Начала прогрессировать послеоперационная грыжа.
— Радуйся, что ты здесь, а не в Украине. Там бы умерла! — уверял израильский врач. А я ехала домой и молила Бога об одном: чтобы Супрунец был на месте.
Мы встретились с Аллой Нестеренко через дней десять после операции в Волынской областной клинической больнице. Еще через две недели она собиралась возвращаться в Израиль, где ее с нетерпением ждали хозяева. У них она считалась в отпуске, который взяла, чтобы сделать вторую операцию именно у Олега Супрунца.
— Семь лет назад он уже спасал мне жизнь, — рассказывает Алла и называет сложный диагноз, с которым когда-то попала к Супрунцу. Она была одной ногой на том свете. На фоне панкреатита у нее развился панкреонекроз. Проще говоря, было острое воспаление поджелудочной железы с частичным отмиранием ее тканей. Это такая патология, при которой часто не может спасти ни высокий профессионализм врача, ни молодой возраст.
И вот пришлось Олегу Леонидовичу вытаскивать ее с того света опять.
— Три с половиной часа возился со мной... Всегда спокойный и выдержанный, на сестру мою накричал, почему до такого дотянули. Весь кишечник был у меня под кожей...
По-медицинскому Аллина беда имеет название послеоперационной грыжи. Огромный дефект передней брюшной стенки. В нашей областной больнице грыжи такого масштаба оперируют только два-три раза в год. И то обращаются пациенты, у которых грыжа развивается в течение долгого времени, лет через десять после операции. Человек себя просто запускает. А такого случая, как у Аллы, чтобы гигантская грыжа развилась в первый год после операции, здесь и не припоминают.
С хирургом Олегом Супрунцом мне никак не удавалось поговорить. Вот договоримся, а его срочно вызвали в родильный дом. Женщине рожать, кесарево делают, а у нее аппендикс «дозрел». В другой раз привезли из одного из райцентров пациентку при смерти... И так без конца, и все случаи какие-то чрезвычайные, сложные и срочные.
— А у нас говорят, что Супрунца работа любит! — смеются коллеги. — Анестезиологи знают: если он дежурит — обязательно кого-то привезут.
Проблемы, возникшие у Аллы Нестеренко после общения с хваленой «не нашей» медициной, он объясняет дипломатично: мол, индивидуальные особенности организма и шовного материала... Такие уж нюансы платной и страховой медицины: много лабораторных обследований, исследований на компьютерах и другой аппаратуре. Страховка же — еще не гарантия успешной операции и профессионального отношения к больным...
Свою медицинскую карьеру Супрунец начинал с должности... санитара в морге. Было страшно и тяжело, но без знания патанатомии хирургом не станешь. Через год поступил в Полтавский мединститут, армию отслужил врачом в госпитале... О выборе другой профессии вопрос не стоял: Супрунцы — семья медицинская. Профессионализму учился у отца, Леонида Семеновича, онкохирурга (нынче онкохирургом работает другой сын, Виталий). Умению общаться с людьми — у матери, Ольги Степановны, известного в свое время педиатра и организатора волынской медицины, которая, к сожалению, очень рано ушла из жизни. Его прекрасными учителями были Валентин Семенович Янюк, Феофан Омельянович Кухарук, Анатолий Порфирович Цихоцкий...
— Что оперирую? Да все. Щитовидку оперирую, толстую кишку оперирую, легкие тоже. Приходилось справляться и с урологической патологией. Если случится на дежурстве внематочная беременность — тоже справлюсь. Мы же дежурные по области, и вынуждены все уметь. А вообще в хирургическом отделении легких пациентов не бывает. Поэтому у нас все врачи с высшей категорией.
Профессионализму благоприятствует и то, что главный врач Иван Николаевич Сидор не просто сберег для Волыни областную больницу, что непросто при существующем недофинансировании. Все эти компьютеры, ангиографы, самая совершенная УЗИ-аппаратура, эта массивная диагностическая база, на приобретение которой он положил свой характер, настойчивость, энергию, вывела главную больницу Волыни в ранг одного из лучших медицинских заведений в Украине.
У каждого врача есть свое кладбище. За четырнадцать лет Супрунец прооперировал где-то четыре тысячи человек. И из них сделанная им операция не спасла жизни только пятерым — каждого он помнит. Что же нужно, чтобы жить?
— Просто очень хотеть жить! И это каждый человек решает для себя сам. Поэтому и выживают, казалось бы, безнадежные, ибо держатся за жизнь до последнего. И это неверно, что не нужно спасать обреченных, чтобы доживали в муках. Тот, кто так говорит, сам не страдал. Пусть ты даришь человеку полгода, месяц, несколько дней, но он даже в последний день хочет видеть мир Божий, общаться с родными...
Поэтому в хирургическом отделении областной клинической больницы делают и такие операции, которые еще недавно делали только в столичном научно-исследовательском институте. Это операции на поджелудочной железе, так называемые панкреатодуоденальные резекции. В Украине их сделано всего 14, и 7 из них — в нашей областной. Внедряли ее талантливые хирурги — заведующий отделением Юрий Шаваров и Игорь Бабин, главный хирург области. Этой методикой владеют все хирурги отделения.
А в заключение хотелось рассказать какой-нибудь прикол из практики хирурга. Ведь не все так трагично в нашей жизни. Поэтому вспомнил, как несколько лет назад привезли из района женщину с очень запущенной грыжей. Все запухло, загноилось... Моментом повезли в операционную, Супрунец глянь — а из живота... кость торчит. Оказывается, кушала рыбу и проглотила кость сантиметров с пять. Сразу к медикам не обратилась, те потом не разобрались... На этот анекдот сходились посмотреть все хирурги.
Кстати, икона, которую подарила Супрунцу во второй раз спасенная им пациентка, имеет красноречивое название: «Рождество Христово». Для нее эти операции тоже стали «рождеством», то есть рождением...
КСТАТИ
Накануне профессионального праздника медицинских работников корреспонденты «Дня» побывали в поликлинике-стационаре «Медиком». Здесь, на островке «новой медицины», находясь в комфортных условиях, не в пример современным больницам, пациенты практически за один день могут пройти комплексное обследование с помощью современного медицинского оборудования. Врачи «Медикома» также проводят любого рода процедуры и операции. На фото заведующий отделением Владимир Назаренко (справа) и врач-гастроэнтеролог Игорь Клим делают больному с диагнозом гипертонический криз ингаляцию кислородом.
Средняя заработная плата врачей составляет 200 гривен, которые выплачиваются, впрочем, как и везде, нерегулярно, в то время как правительством было обещано приблизить среднюю заработную плату врачей хотя бы к уровню работников промышленной сферы — 400 гривнам. В этой связи работники медицины города Киева 6 июня провели пленум, на котором обсуждался вопрос, каким образом можно добиться хотя бы выполнения уже существующих законов и указов. Несмотря на то, что материальной заинтересованности работать у медиков никакой нет, по данным на 2001 год только по городу Киеву обеспеченность на 10 тысяч населения врачами всех специальностей составляет 84,5, средним медицинским персоналом — 135, 3, больницами — 116, 4, что существенно превосходит подобные показатели прошлого года. В то же время 33% врачей, которые составляют так называемую группу риска (хирурги, дерматологи, венерологи), являются на сегодняшний день носителями сывороточного гепатита. Каждый день в Киеве по болезни на работу не выходит две с половиной тысячи врачей, а ежегодно около 200 получает инвалидность и умирает. По словам председателя столичного профсоюза медицинских работников Ларисы Канаровской, медик сейчас относится к одной из самых беспомощных и уязвимых категорий в нашем обществе. В итоге складывается, по сути, парадоксальная ситуация: как сапожник ходит без сапог, так и медик не в состоянии обеспечить себя же лекарствами на лечение. Вечные жалобы пациентов на недостаточное внимание со стороны врача объясняется также не просто халатным отношение медиков к своей работе. Ведь по закону о рабочем времени, который, кстати, не изменялся с 1940 года, каждому пациенту врач не должен уделять больше 12 минут рабочего времени, но и это время сокращается за счет нехватки оборудования и персонала. «Мы, по сути, заложники между правительством и населением», — считает Лариса Канаровская.
