На фоне экономических проблем, решением которых озабочена
вся Украина, наше общество время от времени будоражат волны языковых проблем,
хотя, казалось бы, не до них сейчас. Но, очевидно, язык в Украине сегодня
— это что-то более важное, чем просто средство общения; дело касается более
глубоких пластов коллективной психологии.
Как известно, язык, помимо всего прочего, — это еще и признак
идентичности человека или человеческого сообщества. И языковые группы различают,
в первую очередь, не по тому, знают ли ее представители определенный язык,
а по отношению к языку как к идентификационному групповому признаку. Так,
практически все этнические украинцы владеют русским языком, но это еще
не делает всех их «русскоязычными», ведь большинство из них связывает себя
не с русским языком, а с украинским, даже если приходится жить в полностью
русскоязычной среде и на этом языке ежедневно общаться. То есть признание
языка «своим» или «чужим» — это одно из проявлений человеческой самоидентификации
с группой. А причина отождествления человека со «своей» группой, конечно
же, не только в легкости общения.
Еще более полутора веков назад один из пионеров языкознания,
немецкий ученый О.Гумбольт свои наблюдения подытожил в книге с красноречивым
названием: «Об отличии в строении человеческого языка и его влиянии на
духовное развитие человеческого рода». С той поры, как этот трактат появился
(1836 г.), его вспоминают и замалчивают, осуждают и хвалят, но обойти его
при рассмотрении коллективной психологии человеческого социума невозможно.
Гумбольт считал, что язык — одна из главных форм общественного мировоззрения,
ведь он не создается одним человеком. И это мировоззрение играет особенно
важную роль в разных аспектах человеческого бытия, даже в экономическом,
ведь в зависимости от мировоззрения народ выбирает тот или иной способ
общественного разделения труда: рынок или общинное «справедливое» распределение.
Именно поэтому Гумбольт назвал язык «миром», а другой немецкий ученый Мартин
Хайдеггер спустя столетие высказался более афористично и полно: «Язык —
дом человеческого бытия».
Итак, язык не только средство общения или даже способ фиксации
достижений культуры. В начале XX века английский поэт Томас Элиот, лауреат
Нобелевской премии, в одной из статей, посвященной трудности поэтического
перевода, отметил: «У народа можно отобрать язык, запретить его, ввести
обучение на чужом языке, но пока вы не заставите весь народ чувствовать
на чужом языке, вы не уничтожите его родной язык. Он снова и снова будет
взрываться через поэзию, которая является магнитной осью мира чувств, или
через песню».
Заставить народ чувствовать на чужом языке — вот чего не
сумело добиться в репрессиях против украинцев царское правительство: ни
Валуевским вердиктом, ни Эмским указом, ни другими методами. Подобным образом
потерпели неудачу и попытки создать единый советский народ, потому что
уж очень по-разному ощущали мир и себя в мире народы Прибалтики, восточные
славяне, западные украинцы, народы Средней Азии, Кавказа. Но, с другой
стороны, не таким ли может быть результат нынешних попыток украинизировать
россиян в Украине или дерусифицировать русскоязычных украинцев восточных
и южных регионов?
Более общим показателем идентификации человека является
стереотип поведения, исповедуемая система общественных ценностей — то,
что определяется словом «менталитет». Из всех его аспектов, как представляется,
наибольшее значение имеет то, к какой модели общественной жизни тяготеет
русскоязычное или украиноязычное население.
Для более четкого определения различия, по-видимому, стоит
сравнивать людей, которые сознательно, а то и подчеркнуто пользуются тем
или иным языком. Кроме интеллигенции, которая, как правило, слишком идейна,
а поэтому при таком анализе мало подходит для получения среднестатистических
данных.
«Наиболее упрямо» держатся за украинский язык, конечно
же, на Западной Украине, а симпатиками русского языка являются жители Востока
и Юга Украины. И в психологически-общественном плане между этими группами
существует большое различие — так уж сложилось исторически. В то время,
как вообще в бывшем Российском государстве господствовал общинный образ
жизни, который затем был унаследован социалистическим Советским Союзом,
формирование менталитета населения Западной Украины происходило под знаком
индивидуализма. На бытовом уровне это означает, что на Востоке человек
служит государству, а государство берет на себя все заботы о завтрашнем
дне; на Западе же человек полагается прежде всего на себя, а государство
только использует — для своих потребностей.
Конечно, схема очень упрощенная. Тем не менее различие
в общественном поведении «восточников» и «западенцев» ощутимо до сих пор,
и кто знает, не случится ли так, что оно станет определяющим. Ведь вряд
ли были бы такими бурными и категоричными дискуссии по поводу русского
языка или союза с Россией, если бы дело сводилось только к общению и поездкам
к родственникам, оказавшимся после 1991 года в разных государствах.
Проблема глубже. И состоит она в том, какая модель организации
социума — общинно-российская или западно-индивидуалистическая — победит,
в конечном итоге, в Украине. То есть будет ли и в дальнейшем народ требовать,
чтобы государство (или лица, его представляющие) обеспечили ему достойный
уровень жизни (ну, такой, как при Брежневе), или каждый человек о собственном
благополучии будет заботиться самостоятельно, а значит, будет пристально
наблюдать за политикой и политиками, чтобы они не очень уж злоупотребляли
своими функциями. Мировой опыт показал, что второй вариант значительно
более эффективен.
Чтобы понять, кто все-таки определяет погоду в независимой
Украине, по-видимому, стоит сначала количественно оценить в ней соотношение
русскоязычного и украиноязычного населения. И тогда попробовать реалистично
объяснить, почему, например, не идут те же реформы. А для этого, прежде
всего, нужно знать, какой именно менталитет доминирует в нашем государстве,
какой образ жизни — российско-общинный или прозападный, который должен
наступить после успешных реформ, более привлекателен и более естественен
для наших граждан.
Традиционная статистика, то есть официальная этническая
принадлежность и родной язык, не всегда показательны. Ведь запись в паспорте
— еще не свидетельство того, что у человека украинский менталитет. Киевским
международным институтом социологии было предложено понятие: «Язык, которому
отдается предпочтение» (если есть возможность свободного выбора), и по
этому тесту в 1991—1994 гг., когда Украину еще не захлестнула волна разочарований,
был проведен опрос в пяти регионах и отдельно в Киеве. Полученные результаты
вместе с данными переписи 1989 г. представлены в таблице.
Сразу же бросается в глаза, что последняя графа в таблице
существенно отличается от двух предыдущих. А в общем, на восток от Днепра
и на юг от границы степи украинскому, а следовательно, государственному
языку отдают предпочтение только 18,7%.
Конечно, утверждать, что существует четкая и однозначная
корреляция между избранным языком и пониманием роли государства и отношением
к рыночной экономике было бы очень рискованно. Ведь мировая практика знает
примеры прямо противоположные. Так, в частности, экономика Канады — сплошь
рыночная, и общество исповедует откровенный индивидуализм, но какие проблемы
неожиданно вспыхнули между франкоязычными и англоязычными регионами!..
И это — при их благополучной жизни.
Очевидно, у канадцев языковая проблема перешла в иную плоскость.
Возможно, тут имеет значение то, что для самоидентификации типа «свои —чужие»
человеку подходит группа, которая по численности не превышает какую- то
критическую величину. Если доминируют экономические проблемы, солидарность
«мы — одна группа» проявляется по уровню благосостояния; но если достаточный
уровень обеспечен, коллективная или групповая энергия направляется в другое
русло.
В Украине сегодня доминирует, конечно же, проблема выбора
эффективной экономической модели. И тут все опросы показывают, что социалистические
идеалы более привлекательны среди русскоязычного населения; им мало импонируют
такие вещи как частная собственность, рыночные отношения, демократия; они
более подвержены авторитарным методам государственного управления. На Западе
же с преимущественно украиноязычным населением отношение к перечисленным
ценностям несколько иное — это известно даже без опросов. А следовательно,
неминуема различная реакция двух регионов и на реформы, и на языковые проблемы,
что бы ни скрывалось за ними, и на вектор внешней государственной политики.
Последняя строка в таблице не просто важнейшая; она дает
ключ для осмысления многих факторов сложной ситуации в Украине. Из всего
населения украинскому языку отдают предпочтение менее половины: 43,9%.
Жаль, что нет данных, а каково соотношение русскоязычных и украиноязычных
представителей среди нашей политической элиты, среди высшего экономического
истеблишмента, среди среднего класса; то есть среди тех, кто оказывает
определяющее влияние на политическую, экономическую, духовную и т.д. погоду
в Украине?
Можно сказать, что нынешняя Украина еще не настолько украинская,
чтобы в ней доминировал сугубо украинский менталитет. В то же время не
является доминирующим и общинно-российский. Это должно быть очень серьезным
предостережением для тех, кто силовыми методами — референдумами, решениями
Конституционного суда, указами и тому подобное — предлагает решать в Украине
любые проблемы, на решение которых точки зрения Запада и Востока принципиально
отличаются.
Украина — государство двухменталитетное. А когда дело доходит
до глубинных слоев человеческой психологии, то люди защищают себя от силой
навязанных решений соответственно. И это уже будет не соотношение, как
между российским и чеченским народами; это просто разорвет Украину пополам;
только на территории, вошедшей в состав СССР после Пакта 1939 года, наберется
полтора десятка миллионов украинцев. Так стоит прикинуть численность возможных
незаконных «бандфомирований», с которыми пришлось бы иметь дело Президенту,
если бы он надумал наводить там «конституционный порядок». А что Западная
Украина будет придерживаться собственных идеалов, можно не сомневаться.
Сегодня знаменитый выбор между Европой и Россией на бытовом
уровне сводится к выбору между жизнью в цивилизованном мире или в славянской
резервации. Возможно, последнее и более привлекательно для многих, ведь
западный мир имеет все-таки немало отрицательных сторон, и приспособиться
к ним с общинным менталитетом очень сложно. Поэтому-то подсознательно влечет
к России. Но будем реалистами: бывший общинный образ жизни — бесперспективен.
Только изменение менталитета и построение общества современного интеллектуального
типа позволит Украине вписаться в новые мировые структуры и попытаться
конкурировать на мировых рынках.
Смогут ли украинцы — вообще славяноязычное общество — присоединиться
к современному высокотехнологичному и такому безумному миру? А почему бы
и нет?.. Ведь вопрос не в количестве извилин или массе серого вещества
— их природа распределяет равномерно; вопрос, в первую очередь, в психологической
установке каждого человека. На практике это означает, что нужно менять
традиционные представления об общественной справедливости, о роли государства
в общественной жизни, о собственной роли; нужно учиться работать экономно,
эффективно; повышать свой квалификационный и духовный уровень, быть готовым
к конкурентной борьбе и творчески подходить к своему труду.
Опора на интеллект поможет решить и языковую проблему:
она тогда находит правильное место в общей шкале общественных ценностей
и не подменяет собой другие, более глубокие противоречия. Интеллект может
направить избыточную коллективную энергию, неминуемо накапливаемую в каждом
обществе, в безопасное русло, чтобы она вдруг не прорвалась где-то спонтанно
и не возмущала общественный покой.
№70 19.04.2000 «День»
При использовании наших публикаций ссылка на газету
обязательна. © День
