Пятидневный фестиваль нового немецкого кино, прошедший в Киеве, достаточно традиционен в ряду подобного рода мероприятий, регулярно проводимых «Гете-институтом» в столице. Несколько лент, снятых в 1999 — 2001 годах, конечно, ни в коей мере не могут дать объемную картину того, что сейчас происходит в немецкой кинематографии — одной из самых бурно развивающихся в современной Европе. Но, скорее всего, столь глобальная цель перед организаторами показов не стояла.
Фильмы довольно серьезно отличались по жанрам, уровню исполнения, а, главное — по посланиям, заложенным в них создателями. Романтическая мелодрама «В июле» (режиссер Фатиг Акин), околоспортивная комедия «Наша жизнь — футбол» (режиссер Томи Вигланд) представили развлекательное, зрительно облегченное направление. Большим социальным пафосом отличалась «Англия!» (Ахим фон Бьорис), снятая преимущественно с российскими актерами — здесь речь шла о предсмертном путешествии человека, неизлечимо больного после чернобыльской катастрофы, в западноевропейский рай. Однако, самыми яркими номерами программы были «Тувалу» (1999 г.) и «Эксперимент» (2001 г.)
Многие из киевских зрителей уже имели возможность увидеть «Тувалу» на позапрошлогоднем фестивале «Молодость». Очень любопытно сделанный полнометражный дебют Фейта Хелмера получил тогда Приз зрительских симпатий. Ныне видно, что оценка была верной — фильм не очень понравился критикам, профессионалам кино, но по-прежнему всячески приветствуется зрителями. Хелмер создает странный мир в обширном здании заброшенного бассейна, населяет его чудаковатыми персонажами — двоих из них играют Чулпан Хаматова и интереснейший французский актер Денни Лаван. Между собой эти чудаки общаются практически без слов, попадают в нелепые положения, но все заканчивается как нельзя лучше — ветхие стены рушатся, влюбленные воссоединяются, чтобы отправиться в романтическое плавание, а зло примерно наказано.
Однако наиболее сильное впечатление, вне сомнений, оставил фильм Оливера Гиршбигеля «Эксперимент», кстати, удостоенный национальных наград в категориях «лучшая актерская работа», «лучший актер второго плана», «приза зрительских симпатий». Согласно заверениям режиссера, фильм снят по книге, в свою очередь, написанной на основе реальных событий. В 1970-е годы в Стенфордском университете решили провести необычное психологическое исследование. Команда добровольцев за заранее оговоренное вознаграждение исполняла роли заключенных и надзирателей. Были воссозданы условия реальной тюрьмы, со всеми атрибутами — решетки, наручники, нары и т. д. Как дипломатично сообщает аннотация к фильму, опыт пришлось прекратить, поскольку события вышли из-под контроля.
Собственно, Гиршбигель и воссоздает историю рухнувшего порядка, вернее, одного порядка, вытесненного другим, неизмеримо более страшным. В его фильме нет особых постановочных или операторских затей, никаких изысканий в визуальной сфере. Это, практически, репортаж-реконструкция. Два часа фильма — мощное и ужасное доказательство того, сколь коротка дистанция, отделяющая нормального человека от палача, от торжествующего зверя. Те, кому назначена функция надзирателей, очень быстро входят во вкус власти. Те, кто изображает заключенных, столь же стремительно становятся настоящими заключенными, на глазах теряя последние крохи человеческого достоинства. Властное скотство первых и животный ужас вторых создают настолько нестерпимую атмосферу, что любой голливудский «ужастик» после «Эксперимента» кажется детской забавой. Впрочем, режиссер все же помнит о законодателях кинематографических мод, и поэтому последнюю четверть фильма обращает уже в аттракцион насилия. Главный герой (действительно качественная роль Морица Бляйбтроя) вырывается из клаустрофобного черного ящика, обезумевшие участники игры мечутся по коридорам «научной» тюрьмы, звучат удары и льется кровь, а инициаторы эксперимента сами становятся его жертвами. Унижение, идущее рука об руку со смертью — сочетание не для слабонервных. Однако развязка фильма больше напоминает крепко слаженный боевик, что приносит публике немалое облегчение.
Могла бы быть и другая развязка — о ней даже не хочется думать. В любом случае, кажется, что немецкое кино действительно сегодня обретает новую энергию, — ибо только так можно ставить вопрос о свободе предельно остро.
