Предуведомление: я ни с кем не спорю. Это не полемические заметки. Мне кажется очень важным и ценным сказанное за последнее время такими людьми, как Инна Богословская, Лилия Шевцова, Григорий Перепелица, Збигнев Бжезинский.
Не предлагаю я и гнаться за событиями. Напротив, при столь стремительных переменах есть смысл остановиться-оглянуться. Пересмотреть не ответы на появляющиеся вопросы, а удостовериться в том, правильно ли мы понимаем сами вопросы, не пора ли их ставить по-другому.
Этот текст будет краток и будет состоять из нескольких наблюдений, касающихся методики изучения ситуации в Украине и ее отношений с Россией. И начать стоит с самого главного тезиса — «Украина не Россия». Как говорит доктор в рассказе Чехова «Припадок», голубчик, кто ж спорит. Но неужели украинская идентичность имеет апофатический характер? Апофатическим в теологии является определение Бога по принципу «Бог — это не...» А тут всего лишь «не Россия». Но ведь еще и не Германия и не Вануату.
В свое время название книги Леонида Кучмы отразило содержание некоего важного этапа в становлении украинской нации. Сейчас этот тезис мне кажется помехой на пути ее развития и самопостижения. Использование его в качестве аргумента в дискуссиях о будущем Украины, по моим наблюдениям, стало свидетельствовать о некоторой ограниченности. Еще немного и подобная самоидентификация станет ущербной, зеркальной по отношению к другой нации, вторичной.
Опасность подобных клише в том, что они иррациональны, предрассудочны, мешают, в конечном счете, обретению собственного пути в самом прямом смысле этих слов. Мне кажется, это уже отразилось на ходе событий в Украине, показавших серьезное отличие украинской национальной революции от вечных русских переворотов, механика которых была наиболее точно описана путчистом — вовсе не революционером — Лениным.
Русский переворот — это овладение центральной властью и коммуникациями. Причинами, благоприятствующими перевороту, Ленин считал доведение до отчаяния общества (низы не хотят) и неспособность элиты к управлению государством (верхи не могут). Внешне это так. И к России применимо. Но мотивация национальных революций, далеко не всегда с ходу сметавших прежнюю власть, а входивших с ней в странные отношения враждебного синтеза, сводилась к участию в осуществлении власти. Для этого требовалось не обнищание и отчаяние, а уверенность в собственной социальной значимости. Не будь ее, верхи прекрасно бы управлялись и дальше.
Именно это мы видим в Украине. Янукович и его клан вполне способен управлять страной, и против него вовсе не люмпены, стыдливо именуемые народом. В управлении государством, прежде всего в определении его позиционирования в мире, стремятся участвовать те слои, идентичность которых сформировалась в последние десятилетия.
И в этом Украина точно не Россия. Уже лет пятнадцать украинские социум и политикум развиваются по восходящей, а русские деградируют. Ограничимся в данном случае констатацией.
Украинская национальная революция видится как движение не столько за овладение властью, тем более что она представляет собой изрядную загадку, ее расположение не столь очевидно, как в России, сколько за отвоевание своего пространства, места, территории. Таков Майдан, который никак не может преодолеть границу меж улицей и коридорами власти. И таковы занятые здания областных администраций, вокруг которых начинают строить баррикады, что совершенно не соответствует логике их захвата. Они не рассматриваются как коммуникационные центры (а без коммуникации нет управления), они выглядят как территории свободные от центральной власти.
И вот здесь обозначается, на мой взгляд, главный парадокс украинских событий, который следует искать не в Верховной Раде, не в Администрации Президента и даже не на Майдане. Создается впечатление, что никто не хочет задать себе неприятный вопрос о природе движения в областях и районах Украины. О чем они свидетельствуют, какой потенциал несут — национальной консолидации или регионального обособления, в перспективе — сепаратизма.
Сдается мне, что в Кремле преобладает вторая оценка. Тут мы переходим к очень важной теме, тоже связанной с тезисом «Украина не Россия». Если он становится основой самоидентификации, то и Россия рассматривается как анти-Украина, цели Кремля определяются как антицели украинской национальной революции. Но что верно стратегически, не всегда адекватно тактически. В данном случае, стратегической целью Кремля является потеря Украиной международной правосубъектности. Противостояние регионов вполне может быть средством ее достижения.
Путин и его команда большие мастера использовать противника в своих целях. Внутри России — это борьба с коррупцией, обличение «партии жуликов и воров», как именуют «Единую Россию», которая на самом деле является традиционным для самодержавия способом использования плебса для удержания боярских амбиций. И те, кто, занимая в Украине здания областных администраций, не преследуют цель сохранения единства страны, — союзники Путина. А вот украинская федерация — настоящая, не липовая, как в России, — была бы крайне неприятна Кремлю.
Что же касается центральной власти, то здесь тоже при учете кремлевского фактора не следует обольщаться тем, что из Януковича пока не вышло диктатора. Во-первых, «пока» — то, как он отыграл амнистию, свидетельствует о его потенциале. Во-вторых, сильная диктаторская власть в Киеве вовсе не нужна Кремлю. Ему любая дееспособная власть в Украине не нужна. Вот, Лукашенко, диктатор, вроде бы свой в доску. Но только вроде. И уже свои ходы нашел — не столько с Путиным договаривается, сколько с Сечиным.
И последнее, которое на самом деле первое. То, о чем я говорил со дня подписания соглашений между Януковичем и Путиным и что подтверждается последними заявлениями Путина и его министров. Это ловушка ценой 15 миллиардов долларов. Ловушка для Украины и для Европы. Теперь это признают авторы «Нью-Йорк Таймс»:
«Даже если Украина снова обратится к Западу, не существует готового пакета мер финансовой помощи, который бы заменил российский кредит, начавший поступать в декабре. Без иностранной поддержки Украина почти однозначно не сможет погасить свой долг или девальвирует валюту»... «Несмотря на ее непопулярность среди протестующих, российская помощь эффективно стабилизировала рынок облигаций».
И уж теперь придется доказывать, что Европа не Россия, что европейские ценности и принципы не продаются вместе с евродолгом Украины.
А что до катастрофы, которую Бжезинский пророчит России, если она будет и дальше давить на Украину, то с этим прогнозом он опоздал минимум лет на десять. Русская катастрофа идет давно. Катастрофично размеренное и продуманное укрепление власти режима, который реализует традиционный имперский сценарий, чтобы не допустить русского национального развития. Каждая новая победа Путина, особенно в международных делах, — очередной этап этой катастрофы.
