Во всех «неофициальных и достоверных» списках членов нового правительства Николаю Томенко приписывают должность вице-премьера по вопросам гуманитарной политики. О том, какой, по версии Томенко, должна быть эта политика, а также о «гуманитарных уроках» минувшей избирательной кампании — в интервью «Дню».
— Какой будет политика будущего правительства в гуманитарной сфере?
— Очень важно, что это — правительство Ющенко. Премьер-министр Юлия Тимошенко — человек, уполномоченный Ющенко на реализацию прежде всего его программ. И в основе его программы — принципы, заложенные в избирательной программе Ющенко. Даже если посмотреть на названия: предвыборная программа — «10 шагов навстречу людям», программа правительства — «Навстречу людям». Фактически философия та же самая, только меры и механизмы реализации этой философии, этого кредо Президента, несколько иные. Поэтому первое отличие: я надеюсь, не будет двух центров принятия решений, разных команд и т.п. При таких условиях и министры ощущают себя свободнее. В связи с этим, скажем, вице-премьер по вопросам гуманитарной политики — название и должность условные. Общая дискуссия в нашей команде показывает: на самом деле, чтобы выстраивать гуманитарную политику, нужно работать всем, — это элемент политики и экономической, и административной, и региональной. До этого в гуманитарной политике отвечавший за нее человек жаловался, что денег на культуру мало, и просил, чтобы их было больше. Для меня это дикость... Итак, в программе правительства впервые будет очень четко сформулировано, что наша цель — это качество жизни конкретного человека, и это качество базируется на социально-гуманитарных, культурных, экономических, демократических евростандартах. Речь идет не только о зарплатах и пенсиях как в Европе, а о ценностных вещах — уважении к человеку, его свободам и так далее. Конечно, когда я говорю о ценностях, этим понятием я называю философию, мировоззрение или даже моду на Украину. Я всегда говорил, что политическая мода для культуры иногда важнее, чем бюджетное финансирование. Когда украинский, зарубежный бизнес, инвесторы видят, что для Президента, его команды, для правительства модно ходить в украинский театр, читать украинскую книгу, поддерживать украинский шоу- бизнес и тому подобное, то бизнес объективно эту моду перенимает. Соответственно и инвестирует в нее.
Одним из приоритетов я также считаю внимание государства к массовой культуре, которой оно, в силу разных обстоятельств, никогда не занималось. Это не означает, что государство должно руководить, — оно должно, в частности, создавать такие условия, чтобы в массовой культуре появился профессионализм.
Еще одна задача, которую я вижу: работникам гуманитарной сферы нужно вернуть статус людей, которые выполняют уникальную миссию. Я думаю также над созданием реестра культурных ценностей Украины. Думаю, в ближайшее время смогу публично говорить о том, как государство и власть помогали вывозить культурные ценности из Украины — под видом подарков другим государствам, другим образом: от картин до серьезных ценностей...
Есть еще одна вещь, которую я называю приоритетной. Я убежден, что прежний принцип финансирования, когда всем понемногу, порочен. Ведь при наших методах использования бюджетных денег разворовывалась минимум половина. Нужно думать, как заработать деньги на той фантастической культуре, которую мы имеем. А заработать можно будет, только когда экономика станет функциональной, и когда результатом интереса к украинской культуре станет увеличение инвестиций, туризма и тому подобное.
Скажем, что для иностранца является ассоциативным рядом, символами, картинкой, так называемым брендом Украины? Сейчас, кроме всего прочего, это Ющенко и оранжевая революция. В это уже не нужно вкладывать деньги и информационные усилия, — теперь нужно, чтобы каждый шаг Президента был эффективным. Украина уже будет адекватно освещаться в мире. Так произошло, что общество помогло продвинуться Украине в мире...
— Кстати, нужно ли, на ваш взгляд, государству вкладывать деньги в исследование на тему оранжевой революции? В книги, фотоальбомы? Или все это должно быть на частных началах?
— Этот процесс пошел стихийно, есть много интересных предложений... Есть и другие аспекты. Я редко критикую председателя Верховной Рады, но недавно он сообщил, что собирает статистику, факты, материалы и хочет издать трехтомник документов. Я подумал, что это, наверно, не совсем правильно, когда председатель Верховной Рады в свободное от парламентской деятельности время собирает документы и издает трехтомник об оранжевой революции. Мы из бюджета финансируем Институт археографии, где есть ученые, которые знают, что такое документоведение, занимаются этим. Кстати, мне из этого института звонили обеспокоенные люди и говорили, что, по идее, это их функция — Академии наук государства, они это делают... Я думаю, Владимир Михайлович таки передаст Институту археографии то, что у него есть, и будет больше заниматься парламентской работой. То есть здесь много инициатив. В том числе и со стороны международных институций. Я просил бы единственное: если что-то писать — то, конечно, о людях, об общественном характере этих изменений, так как это самое важное.
— Каковы, на ваш взгляд, уроки оранжевой революции?
— Что меня еще здесь радует, — что одной из движущих сил был малый и средний бизнес. Я убежден, что малый и средний бизнес начинает думать другими категориями. Не просто как выжить и рассчитаться — они мыслят категориями влияния на государственную политику, гуманитарную в том числе. Надеюсь, теперь формирование новой современной украинской культуры и современной украинской массовой культуры будет зависеть не только от тех, кого мы называли олигархами или крупным бизнесом, но и от малого и среднего бизнеса. Ведь он был одним из ключевых участников оранжевой революции, и точно так же эти люди прекрасно понимают, что они должны влиять на ситуацию, и на эту тоже. Это плюс ситуации, в которой начинает работать новое правительство. Этот новый игрок не будет вкладывать миллионы, но важен сам факт его интереса к отечественной культуре. Когда я встречаюсь с представителями этой ниши бизнеса, меня очень радует, что абсолютное большинство из них говорят мне одно и то же. Они первыми должны были тогда броситься на поддержку власти, носить деньги и говорить, что и впредь будут ее поддерживать, лишь бы она их не трогала. А они говорят, что во время революции стали настоящими украинскими патриотами, выучили Гимн Украины и могут теперь петь его вместе с Президентом и украинским народом; они поняли, что эту страну можно изменить к лучшему и готовы это делать. До этого они были наибольшими пессимистами. А теперь — абсолютно новое качество.
А встревожен я миссией учителей и священников. Если бизнес, которому есть что терять, стал выше своих частных интересов, тогда то, что делали учителя — признак того, что я называл фантастической экономической и социальной зависимостью от местной власти. Особенно сельские учителя. Я читал их письма, обращения, почему нужно поддерживать власть: там страшная философия, которую я также хочу изменить — «лишь бы не было хуже». Это будто продолжение советской философии «лишь бы не было войны» — вечной поддержки вечной власти, пока та сама не уйдет. Это шокировало, когда это стало тостами, пожеланиями друг другу: денег, здоровья, и чтобы не было хуже. По моему мнению, это страшная философия, которую мы сейчас начали менять.
Поэтому, наверное, если говорить о мировоззрении, которое выработалось во время оранжевой революции, то это мировоззрение человека, который, вне зависимости от должности и статуса, поверил в то, что он может жить в обществе, где уважают его, его достоинство, свободу, его собственное «Я». Я думаю, это самые главные выводы. Обычно я к ним прибавляю еще очень важный геополитический аспект: мифологема, будто решение по Президенту Украины принимают в Москве, или в другой стране, похоронена. Все понимают, что теперь нужно принимать решение в пределах страны. Пока в Украине не будет консенсуса, никакое решение не будет принято.
— Как вы оцениваете роль во всех этих событиях средств массовой информации? Изменилось многое. Навсегда ли?
— Здесь как раз проблема, и я над ней долго раздумывал. По правде, должен состояться серьезный, непубличный, корпоративный разговор. Поскольку, например, неправильно, если председатель парламентского комитета по вопросам свободы слова, вице-премьер или Президент рассказывает журналистам, как им нужно жить дальше. Ведь украинская журналистика, как и все общество, перешла определенную качественную черту, и по поводу того, как жить дальше, нужно определенное понимание и консенсус внутри корпоративной среды. Пока что такой разговор не состоялся, и мне не нравится та болтовня в отраслевых «ячейках», когда одни говорят — «не было ничего страшного, нужно было как-то жить, зарабатывать деньги», другие — «нужно позакрывать всех врагов, которые боролись против Ющенко, и продвигать наших людей». И первый, и второй подходы мне неинтересны. Я хотел бы, чтобы журналистика избавилась от иллюзий того, что хорошую жизнь ей должна обеспечивать власть. Когда я прихожу на очередную встречу — например на пленум Союза журналистов, мне говорят: наконец мы поняли, в чем проблема, нужно принять еще один закон, очень классный для журналистов. Честно говоря, меня это уже не бесит — меня это беспокоит. Когда журналисты убеждены в том, что, если будет написан закон о честном журналисте, журналист станет честным, если о богатом — станет богатым и тому подобное. Это дело рук самих журналистов.
Я думаю, что само медиа-сообщество должно сказать, что есть определенные вещи, которые оно никому уже не отдаст. Мы в свою очередь готовы «подстраховать» медиа-среду.
— Президент Виктор Ющенко пообещал улучшить «плохое» положение со свободой слова в Украине. В чем суть будущих реформ в отечественном медиа-пространстве? Когда и с чего они начнутся?
— Я уже говорил об обязательности редакционных уставов, которые мы будем вводить в законе о телевидении и радиовещании и в законе о печатных средствах массовой информации. Имеется в виду норма о редакционном совете, который мы предлагаем формировать по принципу 50/50: 50% — от учредителей и топ-менеджеров, 50% — от коллектива журналистов. Эти советы будут решать все вопросы — от редакционной политики до финансового состояния, до социальных, профессиональных гарантий. А содержание редакционной политики и отношений — это уже проблема владельца или топ-менеджера и самого журналистского коллектива.
— Предполагается ли какой-то «разбор полетов» по поводу участия СМИ в выборах-2004?
— Я абсолютно убежден, что ответственность должна быть. Но ответственность тех людей, которые делали грязные, антиобщественные, антиморальные вещи, — представителей власти, которые давили, и учредителей или топ-менеджеров, которые этому не противодействовали. Почему должны страдать, скажем, все журналисты канала, если, например, есть конкретный человек, который принес кассету и приказал директору или владельцу канала на протяжении месяца днем и ночью ее показывать? В чем сложность? Процесс будто пошел по кругу, и я думаю, что этот круг будет замкнутым до тех пор, пока не будет обновлена система руководства в информационной сфере. Когда я говорю «обновление», это означает, что руководители не будут занимать свои должности, а профессионалы, которые работали, останутся. Есть, конечно, определенные прецедентные вещи, которые должна взять на себя прокуратура или, скажем, судебные органы, поскольку эти вещи нужно расследовать. Так же, как и медиа-сообщество и общество должны сказать: киллерство — это вещь, которая нужна обществу или нет? То есть само общество должно вытолкнуть этих людей за свои пределы. Или сказать: нам нравится. Это проблема больше общественной этики. Но я знаю, какие были проблемы у журналистов — защитить свой материал; ставить или не ставить это в выпуск; говорить это или не говорить. И я не считаю, что мы должны делать крайними журналистов. Конечно, нельзя допустить, чтобы новая власть была организатором таких «штук»...
И еще один момент, который меня беспокоит: все активно бросились реформировать государственную составляющую медиа. Мы забыли, что коммерческая составляющая — это 90% рынка. И когда мне говорят — давайте сделаем общественное телевидение, у меня возникает вопрос: а остальное что, будет антиобщественным? Все должно быть общественным в смысле идей, ценностей и подхода. Все должно работать на общество, а не на Президента, главу администрации, губернатора или на каких-то местных бандитов...
Есть еще один очень важный момент, я остановился на нем, мне не удалось его сделать. Наш комитет пытался найти компромисс между защитой потребителя, поддержкой медиа и сделал довольно много, чтобы не уничтожить украинский рекламный телевизионный рынок. На сегодняшний день вы знаете цифры прироста, и теперь нам только нужно требовать, чтобы эти деньги шли в национальный информационный продукт. К сожалению, с газетами и журналами этого не произошло, не пошло туда так много рекламных денег. Мы просчитывали, и видим, где можно заработать газетам и журналам. Я предлагал это несколько раз, но парламент меня, к сожалению, не поддержал. На сегодняшний день внешняя реклама на треть состоит из алкоголя и табака. Я убежден, что на внешней рекламе не должно этого быть. (Более того — я абсолютно убежден, что центральная, историческая часть города Киева должна быть без внешней рекламы.) Единственное место, где может быть такая реклама — журналы и газеты. То есть если мы наведем порядок во внешней рекламе, этом коррумпированном бизнесе, прибыли газет, журналов увеличатся. Поэтому я думаю, что у нас в экономическом смысле высшая степень свободы и какой-то уверенности — и журналистов, и медиа — будет связан с тем, чтобы рекламный рынок повернуть лицом к медиа.
— Каковы гарантии того, что изменятся методы общения новой власти с прессой?
— Я сказал бы так. Есть содержательные отношения и есть — стратегические и тактические. Стратегически речь идет о том, есть ли у нас свобода слова, доступ к информации и тому подобное. Тактические вещи — те, которые я назвал бы ежедневной работой. Я не считаю, что, определяя, например, кто из журналистов летит с Президентом в самолете, пресс-служба посягает на чью-то свободу слова... На сегодняшний день возникает еще и очень много организационных накладок и проблем, как это было во время инаугурации. Это произошло только потому, что бардак между новой и остатками старой власти вызвал несогласованность. Как только произойдут статусные вещи, сразу станет понятно, в какой части Президент работает с прессой, в какой — государственный секретарь, в какой — пресс-секретарь Президента. Но это не означает, что об этом не нужно писать. Наоборот — нужно. То, что проблемы во власти — не закрытая тема, а предмет обсуждения, я считаю позитивом.
— Расколотым в результате выборов оказалось и журналистское сообщество. Можно ли при таких условиях вести разговор о корпоративной солидарности и тому подобное?
— Да, это было бы очень идеалистично.
— Можно ли восстановить какие- то общие ценности?
— Конечно, это долгий путь. Было недоверие к власти, а сейчас — какое отношение к новой власти? Ожидание, унаследует ли она старые стандарты или все-таки будет действовать другими методами. Такая же ситуация и в медиа. Одна часть выжидает и не рискует, — может, эйфория пройдет, и нужно будет перестраиваться и работать под новую власть. Другая хочет показать свое сверхдемократичное лицо и дальше уничтожать нынешнюю новую власть... К сожалению, журналисты пошли по такому же пути, как и политики. Каждый для себя определился, и это показывает, что действительно нет единых корпоративных интересов или этических правил. Между журналистскими средами не меньшее недоверие, чем между определенными политическими средами. В шоу-бизнесе та же ситуация. Я убежден, что если власть на уровне ценностей, стандартов, принципов не будет разделять прессу на «правильную» и «неправильную», это будет немножко стимулировать журналистов к попыткам в своей среде общаться и договариваться о каких-то правилах. Например, о том, что интимная жизнь политика не является предметом журналистской дискуссии, и это есть черта, которую нельзя переступить. Что публиковать медицинскую карточку Ющенко — это не только в правовом, но и в человеческом смысле аморально. То есть я думаю, как только пройдет это переходное время, объективно возникнет ситуация, когда об единых правилах поведения нужно будет договариваться. И не нужно бежать в администрацию Президента или в секретариат Президента и говорить, что кто-то «честнее», потому что лучше писал о Ющенко... У меня сейчас фантастические проблемы с назначениями в медиа- и информационной сфере: очень многие люди, которые были далеко не самыми большими нашими друзьями, убедительно рассказывают, как они мужественно боролись против «преступного режима», а потому готовы сейчас занять очень высокие медийные должности, чтобы «защищать» Ющенко. Такие вещи тоже ненормальны...
— Призывают к люстрации тех, кто якобы не боролся с «преступным режимом»?
— Мы пережили такое время, что у меня, при всей моей революционности, создается впечатление, что, возможно, в этой стране есть несколько идеальных людей, которые никогда не имели проблем по жизни. Но когда я слышу, что какие-то политики говорят о люстрации по отношению к другим политикам... Достаточно взглянуть на этих политиков, чтобы сказать, что эта тема неактуальна. Так же и в журналистской среде. На самом деле все настолько перемешалось, что, думаю, у каждого политика или журналиста в той или иной мере есть плюсы и минусы. Я бы не делал идеальных людей из тех, кто боролся за Ющенко, и тех, кто боролся против него; или тех, кто маневрировал. Я понимаю, что в команде Ющенко очень много людей, у которых мышление по отношению к медиа такое же, как и у предыдущей властной команды. И нужно, наверное, чтобы прошло немало времени, чтобы эти люди изменили свое мышление. И чтобы журналисты изменили свое отношение к этому, немножко забыли о политиках и политических направлениях и думали о людях, которые читают газеты или смотрят телевизор. Журналисты должны молиться на читателей, зрителей, а не на нового Президента и новую администрацию. Но молиться в пределах дозволенного, потому что есть вещи, которые, так сказать, вне публичной дискуссии, и медиа так же должны понимать, что что-то можно говорить на кухне, а о чем-то писать.
— Сейчас дискутируется тема единой партии на базе блока «Наша Украина». Как вы к этому относитесь? Одни говорят, что это шаг вперед, другие, наоборот, — что это будет большой ошибкой.
— Я думаю, что, если мыслить прагматично, — то должен быть один партийный список — блока Тимошенко и нашего. Вы думаете, будет меньше проблем, если будет список только фракции «Наша Украина»? Так же будут проблемы, и все понимают возможности парламента 2006 года, и все понимают сложность среды даже «Нашей Украины». Поэтому если мы найдем принципы, по которым будет формироваться партийный список, то несущественно, будет ли это 11 или 15 партий, входящих в блок. Я точно знаю, что мы не готовы к единой партии с блоком Тимошенко...
— Они тоже говорят, что не готовы.
— ...Но к блоку или к определенной коалиции, куда будут входить и партии блока Тимошенко, и партии блока Ющенко, я думаю, мы готовы. Поскольку мы понимаем, что на выборах нужно побеждать с преимуществом и занимать первое место. Так как тогда эта политическая сила будет формировать правительство и будет договариваться с партнерами и о большинстве, и о системе власти. Я думаю, что это и для Ющенко очень большой риск — пойти на выборы, например, имея три братских структуры: партию «Наша Украина», партию вокруг РУХов и блок Тимошенко. Тогда можно в 2006 году занять почетные второе, третье и четвертое место — и проиграть выборы.
— Кому?
— Нужно анализировать. Я убежден, что и обществу будет очень сложно объяснить, почему из среды команды Ющенко и правительства Тимошенко выходят три политических силы или три политических партии. Это, по моему мнению, если не деморализует, то создаст определенное непонимание. Ведь политики «режут» людей на электоральные поля и спокойно себя чувствуют, а людям это труднее делать. Они говорят: мы возьмем либеральную нишу, мы — правоцентристскую, мы — патриотическую... Это смешно. Поэтому я склоняюсь к тому, что все-таки на 2006 год это должен быть единый блок, который точно не будет возглавлять Ющенко, и, если возникнет конфликтная ситуация, — не будет возглавлять Юлия Тимошенко. Возможно, во главе станет какая-то компромиссная фигура. На самом деле важен результат, сохранение команды, правительства и Президента, так как мы все понимаем, что за год будет сложно продемонстрировать и реализовать то, что записано в программе. Времени для этого нужно намного больше, а только после 2006 года возникнет ситуация, когда можно будет с новой местной властью и самоуправлением работать увереннее и спокойнее.
