7 февраля
Мы с подругой вышли из театра. И пока дошли до троллейбусной остановки — а это каких- то 100 метров — к нам дважды успели прицепиться пьяные молодчики. А когда еще одна компания прошла мимо нас, бряцнув под ноги пустой бутылкой, мою спутницу начало трясти. «Прости, — сказала она, — но я бы их стреляла. И не было бы жалко. Они ходят по этой земле, плюют на нее и засоряют бутылками из-под пива. Они отравляют воздух «травой», или как там эта гадость называется. Они разбивают головы таким хорошим парням, как мой сосед-восьмиклассник Саша, и при этом не несут никакой ответственности. А хорошие люди уходят из жизни. Не понимаю».
А я вспомнила знакомую школьницу Лилю. Она способная девочка, хорошо учится и красиво поет. Но уже перенесла одну хирургическую операцию, и опять у нее там что-то, похожее на опухоль. Мать в отчаянии, молится и просит нас тоже за нее молиться.
Я взглянула на подругу и пальцем нарисовала в воздухе большой вопросительный знак. «Никто тебе не ответит, — сказала она, — разве что Господь на Страшном Суде, когда мы Его об этом спросим...»
Подошла «маршрутка» и подобрала нас. А нарисованный вопросительный знак так и остался висеть в воздухе. До Страшного Суда.
