Были представлены электронные инсталляции художников из США, Великобритании, Швеции, Германии, Японии, Австрии, Франции, Польши. Украина уравновешивала гостей количественно. Так, при входе, от пола до потолка, высилась «Разбитая статуя» Ильи Исупова — фрагменты некоего, сильно измученного, красно- коричневого тела. Тут же на монументальные объемы отвечала молодецкая забава другого Ильи Чичкана, — видеоролик «Любовь—Ненависть», где художник весело боксировал со средних размеров экскаватором. Остальные произведения требовали более активного участия зрителей. Питер Стайл (Польша) организовал настоящий секс-аттракцион «Cyborg sex manual». Посетитель, устроившись между пухлых подушек, с помощью мышки мог руководить действиями пары виртуальных любовников на экране перед собой. Сентенции, появлявшиеся в процессе соития на экране, мало относились к эротической стороне дела, но это, кажется, никого особенно не волновало. Еще одну вуайеристскую игрушку предложил Альба д’Урбано (Германия). Его «Аполло-2001» представлял собой компьютерный пинг- понг, только мячиком служил обнаженный, слегка намыленный, женский торс. Ольга Кашимбекова, по крайней мере так было написано в релизе, также предполагала в своем «Анти-караоке», составленном из микрофона и экрана, эротико-гигиенический уклон. Мужчины в награду за свои рулады должны были бы видеть на экране принимающую душ молодую даму; женщины — соответственно, прекрасного купальщика. Однако экран оставался пуст, несмотря на все упражнения публики в вокальном мастерстве. Одним словом, результат полностью соответствовал названию. Так же и в «Текстовом дожде» американцев Камилла Утербека и Роми Ачитув. Конструкция транслировала изображения зрителей на экран и там обдавала их равномерным буквопадом. Знаки, оседая на человеческих контурах, складывались в слова и предложения, а те — в стихотворение Эвана Зимрота «Говори, ты». Пожалуй, стоит признать, что в пространстве выставки этот модуль был наиболее изящным.
Наконец, два объекта предполагали манипуляции с самими образами зрителей. «Коснись меня» Альбы д’Урбано давало возможность сначала запечатлеться на экране, а затем провести с собственной физиономией любые манипуляции. «Дигитальный Фукурвай» Хироши Матоба пользовался стойким успехом. Здесь желающие сначала разбирали на мелкие кусочки, а затем, как в паззле, собирали собственные лица на экране.
Максимальное торжество компьютерной инфернальности ощущалось в произведениях шведских артистов. «Без названия» Тобиаса Бернструпа создала эффект долгой медитативной прогулки в безлюдном подземном супермаркете. Но настоящий успех завоевала компьютерная «мочиловка» Палле Торссона. Название ее полностью исчерпывает содержание композиции: «Тема: женщина, убийца. Возраст: 5». В течение нескольких минут девочка с бантиками и рюкзачком, что называется, крошит мирных граждан без разбора, налево и направо. Для самого Торссона это стандартный прием: вместе с Бернструпом он уже сочинил игру-стрелялку среди интерьеров известных музеев. Впрочем, проблема была даже не в содержании его новой мясорубки, а в том, как ее смотрели выставочные завсегдатаи: с необычайным, детским удовольствием, как захватывающий футбольный матч.
Несомненно, нынешняя выставка дает хороший повод к пониманию интерактивности как художественного приема. Одно из основных предназначений такого диалога — максимально потешить зрительское эго. Не развлечь, не заставить мыслить или сопереживать, а именно потешить. Дать возможность на несколько минут ощутить себя если не автором, то хотя бы — хозяином положения. Парочка любовников будет послушно выполнять твои команды. И стреляющая девочка никогда не выйдет из экрана, чтобы разрядить свой пулемет в тебя. Это сделает другой, объемный «сабж», такой же, как ты, из плоти и крови, с глазами, слегка покрасневшими от внимательного вглядывания в монитор.
