В прошлый четверг в газете «День» вышел мой текст, неожиданно приобретший дополнительный смысл. Речь шла об имперской константе русской истории, проявляющейся при любой смене власти и элит, даже при временном роспуске империи, как это было в прошлом столетии аж два раза.
Добавлю к этому только одно: что бы там наверху ни происходило, целью власти останется власть. И в России не будет власти, озабоченной жизнью и развитием страны.
При этом я совершенно не имел в виду слухи об исчезновении Путина, которые поползли по социальным сетям к моменту публикации статьи. На несколько дней все остальные темы стали несущественными для изрядного числа русских и украинских политиков, общественных и культурных деятелей, интеллектуалов. Если приглядеться, за ними стояло нечто общее в толковании общественно-политического устройства России. И по поводу этого общего хочется им сказать вот это:
• Ну, хорошо, предположим, вы правы. Правы те, кто считает: все зло — в пропаганде, и за две недели русский народ можно будет повернуть на 180 градусов.
Я так понимаю, господа русские интеллигенты, что это соответствует вашим представлениям об окружающей вас быдломассе, которой вы хотите манипулировать, как манипулируют ею сейчас... а кто, собственно? Да такие же интеллигенты, как и вы. Очень часто ваши однокурсники, одноклассники, люди из тех же тусовок, что и вы.
Так вы что, будете чувствовать себя уверенными и гордыми в такой ситуации? У вас прибавится человеческого и гражданского достоинства, если они уступят вам место? Тридцать лет назад так же делали перестройку, а позже начали делать демократию. Получилось — сами видите что.
• А вы, господа украинские интеллигенты, думаете, что вот так из русских сделают мирных соседей, уважающих право других народов на самостоятельное развитие? Поработает немного зомбоящик в правильном направлении и зомбирует население по-другому: даст установку на добро и политкорректность, и вы обретете спокойствие и уверенность рядом с таким замечательным соседом? Вот так сразу?
Конечно, нелепо. Особенно странно удивление словам Путина о готовности применить ядерное оружие, прозвучавшим в фильме о захвате Крыма. Но ведь не содрогнулся русский народ, гордится он этим заявлением. И Путин знал, что будет гордиться: три раза до него ядерный шантаж озвучивался топ-менеджерами госкорпораций, двое из которых еще и журналисты. То были Дмитрий Киселев, Михаил Леонтьев и Андрей Костин. Все трое — русские интеллигенты.
• Сбывается прогноз, сделанный в газете «День» в начале года (№12 за 27 января 2015 г.): «На востоке Европы возникает новая тоталитарная империя, которая обладает оружием массового поражения. Уже можно говорить о доктрине Путина не только на постсоветском пространстве, но и в мировой политике. Суть этой доктрины в конвертации (или капитализации) ядерного оружия. Мир ждет откровенный рэкет, ядерный шантаж со стороны России, которая вымогательством будет поддерживать власть и богатство своей правящей элиты».
Неделя началась с приведения в полную боевую готовность Северного флота — основного носителя ядерного оружия — и с массовых внеплановых проверок в министерстве обороны России.
Мне представляется неслучайным, что это совпадает не только с годовщиной захвата Крыма, но и с обращением Верховной Рады в ООН с просьбой о введении миротворцев в Донбасс. Интернационализация конфликта прямо противоположна стратегии кремля, его видению постсоветского пространства не просто в качестве сферы своего влияния, но как территории государств с ограниченной правосубъектностью, неполноценным суверенитетом.
Понятно, что милитаристская трескотня и прямое применение силы привлекают наибольшее внимание. Но частью гибридной войны являются и действия, направленные на раскол украинского общества.
• Главная задача кремля в Украине — изолировать национально-активную часть общества, оставшись один на один с правящей элитой и обывателями, готовыми влиться в тоталитарную массу. Самый простой способ изоляции — поддерживать среди украинской общественности эйфорию: надежды на скорый развал русской империи и крах режима Путина. И, разумеется, национальный нарциссизм.
Это стратегия. А главная тактическая задача на сегодня — сдать Донбасс на содержание Киеву. Тамошние шестерки уже даже обратились по этому поводу к Олланду и Меркель. Будет интересно сопоставить размеры помощи донбасским бандитам и фактически их московским кураторам с тем, сколько будет потрачено на лечение раненых украинских бойцов и на помощь семьям погибших на той странной войне.
• Но и навязывание Донбасса Киеву — часть общей тактики, направленной на усиление социальной напряженности в украинском обществе. При этом в СМИ и в украинском сегменте социальных сетей сталкиваешься со стремлением утвердить мнение о несерьезности нарастающих социальных конфликтов. Мол, они куда менее опасны, нежели русские танки.
А они страшнее танков. Один из моих украинских френдов резонно заметил, что для правящей украинской элиты национально ответственная часть общества не менее опасна, чем для кремля. Продолжу это наблюдение. При нарастании требований реформ от этой части общества будет сознательно поощряться рост популистских настроений. И кто станет гарантом сохранения статуса нынешних людей во власти?
Правильно, Москва. И неважно, что она в сто сорок третий раз в своей истории обманет и надует тех, кто понадеется на ее поддержку.
• Украину от России сейчас отличает самое важное и главное для жизни и развития любой нации. Украинское гражданское общество, которое может послужить основой для формирования украинской политической нации, живо. И его усилия направлены на национальное развитие. Да, оно молодо, слабо, подвержено многим болезням роста, из коих самая опасная — нарциссизм. Но оно существует.
В России ситуация иная. Она не зеркальна, не противоположна, она именно иная. Русская весна уже состоялась. И правы те, кто так называет захват Крыма и войну в Донбассе, хотя это очень неприятные люди. Если Путин скажет, что Волга впадает в Каспийское море, не спорить же с ним. Так и с русской весной. Она может быть лишь бессмысленным и беспощадным бунтом внутри страны, в котором уничтожается общественная организация, ценности, любая социальность, либо внешней агрессией.
• При этом русское гражданское общество умерло не родившись. Его как не было, так и нет. Оно само пресекает любые попытки собственного появления коллаборационизмом разных видов. От хождения во власть до социальной наркомании, коей являются все так называемые малые дела. Хотя давно уже понятно: гражданское общество начинается не с малого, а с главного — не с подъезда, а с зала для игры в мяч и Майдана.
И это прекрасно понимают в кремле. Там сидят образованные и умные русские интеллигенты.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня»
