Каторжанка советских лагерей, самоотверженная украинская патриотка Мария Остапчук (в девичестве — Карпунь) — человек, которого знали и уважали не только родные гороховчане, но и все жители волынской земли. Ее жизнь — словно история целой эпохи.
ТРИЖДЫ «ЧЕРНЫЙ ВОРОН» ПРИЛЕТАЛ
Шестнадцатилетняя жительница села Ощив, отличница Мария Карпунь была гордостью родителей. По окончании шести классов при «первых советах» она училась в гороховской гимназии, а когда ее разогнали немцы — в торговой школе. Никто, кроме близких родственников, не знал, что в 1943-ем девушка присутствовала на принятии присяги воинами УПА в соседнем селе Яровка. Не знали, что вместе с отцом Василием спрятала возле дома казацкую саблю, на которой присягали повстанцы.
После освобождения района от немецкой оккупации всех мужчин забрали на фронт, в том числе и отца Марии. Села были сожжены, хозяйства уничтожены. Всего один мужчина на весь Ощив остался, председатель сельсовета. Не нравилась ему Мария Карпунь. Может быть, потому, что у нее одной на село дом «под бляхой», а может потому, что отец у нее хозяином, как говорят, от Бога был. Поэтому и направлял председатель сельсовета девушку на разные работы — то секретарем к себе брал, то на железнодорожную станцию к начальнику секретарем отправлял. Последний навсегда остался в памяти женщины. Уже немолодой, он сказал юной Марии, что они должны с ней пожениться. Она не выдержала. С криком вышла из кабинета. Тогда по доносу впервые ее арестовали. Но быстро отпустили, потому что лейтенант выслушал и поверил девушке.
После этого Мария Карпунь пошла в десятый класс в Горохов. А в сентябре в Яровке арестовали опорный провод УПА. Кто-то указал и на девушку. Их всех тогда согнали в одну хату в Сенкивечивку. Парней посадили в подвал, а Марию — на допрос. Лейтенант ее спрашивает, а она ему — «не видела, не знаю». «Ладно, — говорит, — отпущу тебя». А в селе все уже ее мертвой считали.
В третий раз арестовали Марию, когда она училась в школе. У нее были документы из гимназии, а печати на них — с трезубом. Одноклассник украл их и отнес в НКВД. Ответ не заставил себя ждать. Вероятно, приложил к этому усилия и председатель сельсовета. В субботу приехали уполномоченные и задержали девушку. Говорили, что в понедельник отпустят. Однако один особист таки шепнул, чтобы оделась тепло. Он и был у Марии следователем. Его фамилия, Агеев, навсегда запечатлелась в памяти не только Марии Карпунь, но и всех, на чью долю выпалы нелегкие годы пребывания в лагерях ГУЛАГа.
В ТЮРЬМЕ В ЛУЦКЕ
Сначала следователь просто расспрашивал Марию, объяснял ей, что документы с тризубом ничего не значат и доказательств у него нет. Говорил, что отпустит, если она выйдет за него замуж... Трижды получал отказы от девушки. Но при этом так ее бил, что все лицо в гематомах было.
Однако Марии Карпунь повезло — следователя сменили. Новый особист сразу сказал девушке: «Домой тебя отсюда не выпустят. Ты ведь на хуторе жила. Скажи, что помогала бандитам, лекарственные растения собирала или что-то такое». Сказала — четыре килограмма трав и двести метров бинтов. После этого на второй день отправили в Луцк в тюрьму.
В Луцк Мария Карпунь попала в канун Нового 1945 года. Приказали ей тогда в коридоре подмести. Она подметает и к каждому окошку подходит, поздравляет с Новым годом. Увидело это начальство — и ее в карцер. Еще и собаку приставили, чтобы не убежала. Там она и заснула. Проснулась от удара кнутом. Ее тогда сильно побили, потому что заснула в карцере.
А накануне Рождества девушка стала свидетелем кровавого расстрела под стенами Луцкой тюрьмы. Ту ночь никто никогда не забудет. На Рождество Марию Карпунь осудили по статьям 54-І (а) и 54-ІІ на 15 лет каторги и 5 лет лишения прав.
После суда — 41-я камера. А в углу — красные пятна, туда никто идти не хочет. Уже потом выяснилось, что это кровь матери и ребенка, которых там замордовали. Недолго узников держали там. Через две недели отправили по этапу в Сибирь.
КАТОРЖАНКА № Я-582
Дорога в тюрьму нелегкая. И по причине нечеловеческих условий в поезде, и из-за сильного мороза. Холодной была зима 1945-го.
Сначала Марию Карпунь завезли в тайшетские лагеря. А еще в поезде молодая девушка простудилась. Уже и ходить было тяжело. Попала в больницу и как-то «выкарабкалась». Потом переселили в Мариинск. От станции до лагеря — 30 километров. Гонят их пешком по снегу. До вечера половина заболели воспалением легких. Женщина тогда за ними присматривала. Говорит — «Мария Грушевская, жена известного украинского историка, главы УЦР». Благодаря ей девушка выжила.
Потом — по этапу в Дудинку. Отсюда в лагерь на 102-ом километре. Вместо имени — номер. Там узники строили аэродром «Надежда». Сколько тогда людей замерзло просто на строительстве, особенно мужчин, для которых условия содержания были еще более жестокими.
Несмотря на холод и страх перед надзирателями, каторжане делились друг с другом, помогали. Мария тогда посылку получила и дала подруге Нине Комаревич рубашку, потому что у нее всего одна была. Та, чтобы отблагодарить, пошла и обменяла пару сапог на хлеб. Но на вахте надсмотрщица отобрала его и в болото со снегом бросила. Так и остались подруги и без сапог, и без хлеба.
После Дудинки — Норильск. В лагерях летом 1945-го — бунт. Мария Карпунь с подругами тоже протестует. Ворвалась тогда охрана, начали узников водой поливать из пожарных машин. Потом накинулись на них и бить начали. Тогда латышка одна скомандовала всем лечь, мол «лежачих не бьют». А охранники просто по каторжникам ходят и бьют по чем попало. Латышка тогда к ним: «Изверги, что вы делаете!» Какой-то подскочил и палкой ее по голове. Только мозг брызнул... Мария тогда сорвалась — и молотком его по голове. И все подхватились. Девушка спряталась в толпе.
Выгнали тогда заключенных мокрыми ночью в тундру. То была ночь на Ивана Купала. Страшная ночь для каторжан. Для многих — последняя.
Вскоре пришел Марии Карпунь вызов в спецотдел. Испугалась. Думала, что на казнь. Ей в камере уже и проводы устроили, собрали сумку. Но не взяла ее девушка. Словно чувствовала, что больше она не понадобится. В спецотделе Мария просидела до вечера и никто ее не позвал. Наконец сама зашла в одни двери, а там полковник старый сидит. Говорит ей: «А, это ты, дочка. Помилование тебе».
Еще в 1947 году Мария Карпунь познакомилась с таким же «зэком» Петром Остапчуком. Впоследствии дружба переросла в настоящую любовь. А поженились они... заочно. Петр взял паспорт и в комендатуре поставил записи о бракосочетании... Только вечером жене похвастался.
Вместе с Петром Остапчуком вернулась Мария в Украину. Вырастили трое детей, внуков. Но никогда никому не рассказывали обо всех своих «приключениях» молодости, которая осталась за колючими проволоками. Только в 90-х годах Мария осмелилась открыть тайны юности известному волынскому журналисту Петру Боярчуку, который вспоминает о ней в своей книге «Крик голодного звіра». Он и разыскал лагерных подруг Марии, в частности Стефанию Чабан.
В 1995-ом не стало Марии Остапчук. Именно она показала пример современникам, как не потерять самого себя ради сомнительного благополучия в приспособленчестве.
