Надо энергично расписаться под темным постановлением — расстрелять
Николай Хвылевой, «Я (Романтика»).
Это был фантастически одаренный человек, чей талант не может не поражать даже по сравнению с другими звездами украинского Расстрелянного Возрождения (а там были художники воистину европейского масштаба: Николай Кулиш, Лесь Курбас, Евгений Плужник, Николай Зеров, Григорий Косынка...). Талант Николая Хвылевого (Николай Григорьевич Фитилев, 1893—1933) был особого качества. Его яркий, «милостью божьей» данный дар прозаика, философа, публициста и общественного деятеля побуждал художника активно влиять на течение решающих, как он вполне справедливо считал, для судьбы Украины событий (добавим, что Хвылевой, наделенный редкой интуицией, способен был предвидеть будущее, ощущать скрытый трагизм таинственного «завтра»!), находясь на линии духовного огня, в эпицентре культурных и политических процессов на нашей Родине.
После 1989 года, когда к украинскому читателю стало, наконец, возвращаться художественное и публицистическое наследие Хвылевого, автор «Синього листопада», «Арабесок», «Я (Романтика»), «Повісті про санаторійну зону» и «Вальдшнепів» по праву признан классиком украинской литературы ХХ века. Драматичной является судьба выдающегося творца, который сумел в предельно концентрированной, экспрессивной, бескомпромиссно «жесткой» форме воспроизвести страшный, беспощадный излом всего бытия людей в Украине (все это для Хвылевого воплощалось в таинственном образе революционной, безгранично далекой и в то же время такой близкой «загірньої комуни»...). Однако Хвылевой — мечтатель, который посылал в небеса искреннее признание: «Солнце! Я такой же романтик, как и ты!» — этот уникальный художник был в то же время и абсолютно трезвым аналитиком трагических коллизий эпохи, эпохи смертельных столкновений фанатизма и человечности, взбешенной догмы, которая требовала «присяги на крови» — и милосердия ко всему живому. Наконец, эпохи жестокого поединка украинской нации, которая боролась за свою государственность — и имперского дракона, уже в «оновленому», «збільшовиченому» (слово Тычины) лице. Зеркалом (впрочем, не зеркалом, а кипяще-страстным художественным полотном) этой эпохи и стало творчество Николая Григорьевича Фитилева. Однако не только беллетристическое его наследие, но и (а может, в первую очередь!) публицистика. О ней и поговорим.
Взгляды писателя обычно определяют как «национал-коммунистические», проводя при этом вполне оправданные параллели с мировоззренческими установками таких известных деятелей того времени, как Николай Скрипник и Александр Шумский. Однако Хвылевой все же остается фигурой уникальной. Не только он рассматривал Революцию как путь к национальному возрождению Украины (здесь он не был одиноким!), к утверждению истинной свободы творчества художника. Но, возможно, только Хвылевой с такой бескомпромиссной остротой (и с таким художественным и интеллектуальным блеском) поставил решающие для будущего нации вопросы о методах и путях возрождения украинской национальной культуры, о цене и пределе тех неизбежных жертв, которых неминуемо требует каждая революция, о жизненной потребности движения нации в «духовную Европу» и в то же время об Украине в контексте «азиатского ренессанса».
Одной из жемчужин публицистического наследия Н. Хвылевого является его известный памфлет «Україна чи Малоросія?», написанный в 1926 году в разгар знаменитой литературной дискуссии 1925— 1928 г. г., инициатором и душой которой был именно Николай Григорьевич. Известно, что лично Сталин счел необходимым вмешаться в ход дискуссии, послав в апреле 1926 года письмо к Л. Кагановичу (тогда руководителю КП(б) У) и членам Политбюро ЦК украинской компартии. Сталин выдвинул против украинского писателя суровые политические обвинения: в то время, как пролетарии Западной Европы выражают свои симпатии к «цитадели международного революционного движения и ленинизма — Москве», «украинский коммунист Хвылевой не имеет сказать в пользу «Москвы» ничего, только призывает украинских деятелей бежать от «Москвы» как можно быстрее». Именно эти слова Сталина во многом определили судьбу памфлета «Україна чи Малоросія»: это произведение было подвержено цензурному запрету, изъято и напечатано в Украине только в 1990 году (машинописная копия «нашлась» в партийном архиве ЦК Компартии Украины). Что же так разозлило «вождя всех народов», какие именно идеи Хвылевого?
Интеллектуальный стержень памфлета (как и других, тоже довольно известных публицистических произведений Хвылевого: «Думки проти течії», «Апологети писаризму», «Камо грядеши») — недвусмысленное, категорическое требование полной суверенности украинской национальной культуры, которая имеет неоспоримое право искать свой, самостоятельный путь духовного развития, отличный от русского (вот в чем смысл знаменитого лозунга: «Геть від Москви!»). В будущем революционном культурном возрождении мира Украина, по убеждению Хвылевого, будет играть особую, кто знает, может исключительную роль, потому что занимает «промежуточное» положение между Европой и Азией — этим «вулканом, который просыпается» к новой, еще невиданной жизни (автор называет в этой связи фамилии Сунь Ятсена и Рабиндраната Тагора). Именно это и имел в виду Н. Хвылевой, говоря об «азиатском ренессансе».
В то же время писатель решительно отвергал «массовое» (а по сути — безнадежно примитивное), провинциальное, якобы «народное» псевдоискусство. Ибо, убежден он, это — путь в тупик, он лишает украинскую культуру перспективы. Вместо этого как альтернативу художник выдвигал стремление к «психологической Европе», поднимая воистину судьбоносный вопрос, который имеет далеко не академический интерес и для нас с вами, современников ХХI века: «Как привить героическую конструктивную психику Европы к нашей «малорасейщине» (в качестве примера европейской конструктивности упоминались Лютер, Кромвель, Робеспьер, доктор Фауст(!), Декарт, Галилей, Гегель... Очень интересный ряд!). «Поднять меч против малорасейщины» — вот что необходимо сделать, по мнению Николая Хвылевого, и вот для чего жизненно необходимо вхождение в психологическую Европу(!).
Каждый, кто прочитает «Україну чи Малоросію», ясно почувствует, каким блестящим полемистом был Николай Хвылевой. Когда оппонент автора, профессор Владимир Юринец (был уничтожен в 1938 году...) заявил буквально следующее: «Довольно уже нам Европы. Довольно европеизации Украины!» ответ писателя был таким: «Откуда это видно, что довольно Европы, когда вы ее и до сих пор не понимаете?» А когда другой оппонент, Андрей Хвыля (между прочим, завотделом печати ЦК КП(б)У! Погиб в 1937 году...) выдвинул против Хвылевого лозунг (псевдо)интернационализма и «использовал его, что называется, до «отказа» (Хвылевой), то художник заявил на это буквально следующее: «Чего вы поворачиваетесь и так жалостливо по-рабски улыбаетесь русскому мещанину? Все равно пять с плюсом не поставит... Или, может, вы, как Юринец, голосуете и дерете горло за Малороссию?». И в другом месте Николай Хвылевой (русский по происхождению Николай Фитилев!) с гневом и презрением пишет об «обожествлении Отчизны Ивана Калиты», которое «не обвеяно духом мятежа и свободолюбия, которым всегда горела Надднепрянщина».
Еще одна, для нас, возможно, весьма неожиданная мысль автора «України чи Малоросії?» (ведь Хвылевой был также, бесспорно, сыном своего времени и вынужден был использовать в силу этого «классовые» аргументы): «Пока Украина не пройдет того естественного состояния, которое Западная Европа прошла во времена оформления национальных государств — до тех пор Украина будет плацдармом для контрреволюции». И далее, предельно четко: «Украинское общество, укрепившись, не помирится со своим фактически, если не de jure, декретированным гегемоном — российским конкурентом». Ибо, по глубокому убеждению Николая Хвылевого (вчитаемся внимательно в эти слова, написанные в 1926 году): «Двойственность, созданная российским шовинизмом, насилует нашу психику, не дает ей возможности воспринять элементы конструктивизма». Более того, автор даже утверждает, что «мысль развивать в Украине русскую культуру» является контрреволюционной, поскольку «все эти разговоры о равноправии языков есть не что иное, как скрытое наше желание культивировать то, что уже не вернется»!
Николай Григорьевич Фитилев до гибели оставался убежденным коммунистом. Украинским (!) коммунистом. В мае страшного 1933-го, доведенный до отчаяния увиденными им ужасными картинами Голодомора (как утверждает в своих воспоминаниях писатель Аркадий Любченко, Хвылевой понял, что голод искусственно организован Сталиным), писатель застрелился в своем рабочем кабинете. Им была оставлена предсмертная записка: «Арест Ялового (писатель и друг Хвылевого, И. С. ) — это расстрел целой Генерации... За что? За то, что мы были самыми искренними коммунистами? Ничего не понимаю. За Генерацию Ялового отвечаю прежде всего я, Николай Хвылевой. «Итак», как говорит Семенко... ясно.
Сегодня прекрасный солнечный день. Как я люблю жизнь — вы и не представляете. Сегодня 13. Помните, как я был влюблен в это число?
Ужасно больно. Да здравствует коммунизм! Да здравствует социалистическое строительство. Да здравствует коммунистическая партия».
Воистину, «настоящая жизненная действительность — хищная и жестокая, как стая голодных волков». Это — слова Николая Хвылевого...
