Президент Бразилии Фернандо Энрике Кардозу сказал в эксклюзивном интервью «Дню», что приехал в нужное время. Потому что к его визиту, который завершился вчера, был подготовлен целый ряд конкретных и практических предложений. Которые, между прочим, могут обеспечить Украине прорыв и рекламу в Южной Америке и доказать, что рынки для украинской продукции существуют не только в России.
Президент Кардозу в непродолжительном разговоре по завершению официальной части его визита раскрылся как интеллектуал (он социолог по образованию, очень хорошо знаком с обстоятельствами событий 1968-го во Франции), который своим примером иллюстрирует одну старую истину: жить надо собственным умом. То, что, в частности, США остаются главным торговым партнером Бразилии, ничуть не мешает ему иметь собственное мнение по поводу современных мировых процессов. А его стране, соответственно, проводить политику, которая отвечает ее интересам. И, кажется, именно благодаря этому, несмотря на все невзгоды, избегать кризисов, подобных аргентинскому, или диктатур. Что тоже может быть интересным примером.
— Как бы Вы оценили результаты Ваших переговоров, какие перспективы они открывают перед обеими странами?
— Я пытался приехать с визитом в вашу страну за последние три-четыре года. Потому что сначала ваш президент посетил Бразилию, потом — ваш премьер-министр с группой бизнесменов. Много бразильцев украинского происхождения также оказывало на нас давление с тем, чтобы посетить вашу страну. Сейчас я считаю, что приехал в хорошее время. Потому что сейчас подготовлен целый ряд предложений, и мы действительно можем их реализовать.
В первую очередь, это касается космической отрасли. Мы в Бразилии имеем очень хорошую базу для запуска спутников. И мы подписали соглашение об этом. Во-вторых, вы имеете очень хорошие технологии космической промышленности, и вы можете их нам передать. В-третьих, вы имеете очень хорошую программу производства самолетов, прежде всего, транспортных самолетов. И это создает еще одну возможность сотрудничества. В-четвертых, вы заинтересованы в разработке нефти на Черном море. Мы же имеем хорошие технологии по добыче глубоководной нефти. И это — еще одна возможность. Мы готовы запустить эти программы. Мы, обе стороны, имеем для этого политическую свободу, заинтересованных в этом предпринимателей, квалифицированный персонал. Поэтому я убежден, что эти программы станут основанием для прочных отношений между нашими странами.
Кроме того, мы имеем более традиционные виды торговли. Я имею в виду сырье. Мы экспортируем кофе, другие вещи. И обычно это идет через другие страны. Почему бы Бразилии и Украине не торговать напрямую?
— Не ожидаются ли препятствия в реализации программы космического сотрудничества?
— Я так не думаю. Мы подписали соглашение с американцами. Бразильский Конгресс, конечно, дискутирует несогласие с американцами. Препятствия — именно в Конгрессе, а не в правительстве. Некоторые оппозиционные группы критикуют ограничения, выдвинутые американцами. Но с Украиной нет никаких ограничений, это касается и оппозиции — она, скорее, поддерживает это сотрудничество. Поэтому я не верю ни в какие препятствия для реализации программ нашего сотрудничества. Важно отметить то, что мы не можем использовать технологии двойного назначения, существующие в этой программе, для каких-то военных целей, это не в наших интересах. Наши интересы глубоко ориентированы на торговлю и ни на что другое. Наша конституция запрещает использование технологий двойного назначения.
— Что бы Вы для себя отметили как наиболее интересное в Украине?
— Я был удивлен тем, насколько активный ваш парламент. И демократия для вас — естественная ценность. Я имел контакты с парламентариями, и мое впечатление такое, что демократию в вашей стране можно высоко оценить. Во-вторых, я получал доклады наших министров, уже бывавших в Украине, относительно высокого технологического развития Украины. Это было скорее всего не изумление, а подтверждение того, о чем мы думали раньше.
— Что можно назвать общим для таких различных стран, как Украина и Бразилия, и что, кроме подписанных соглашений, может объединять наши народы?
— В первую очередь, часть моего народа принадлежит к вашему народу. Мы имеем полмиллиона украинцев в Бразилии. Вы говорите о крестьянских традициях в своей стране. У нас также они есть, и в некоторых частях Бразилии эти крестьянские традиции самые что ни на есть украинские. Я не могу судить о духе вашего народа, я не настолько хорошо знаком с его культурой. Но насколько я понимаю, у вас давние романтические традиции, соотносящиеся с традициями нашего народа.
Нас объединяет и то, что мы не находимся в центре международной системы. Мы должны быть более активными в том, чтобы участвовать в процессе принятия решений.
То, что действительно сейчас необходимо, — это поощрять наших людей посещать вашу страну и наоборот. Это — самый простой способ установить прямые контакты между людьми. В наши дни расстояния становятся уже умеренными, прямой полет из Киева в Бразилиа занял бы не более тринадцати часов. Первым бразильским главой государства, посетившем вашу страну, был Педро II, император, который побывал здесь в 1876 году. Он посетил Киев, Одессу и Севастополь, и ему потребовалось полтора года, чтобы добраться в отдаленную часть Европы. Но ведь он приехал. Мы должны поощрять людей и при помощи различных программ, приглашений с украинских и бразильских университетов, чтобы контактировать и иметь возможность более прямо смотреть на то, что происходит в наших странах.
— Какой именно мир мы получили после событий 11 сентября?
— Я убежден, что после 11 сентября даже американцы должны учитывать то, что невозможно установить полную безопасность. И наилучший путь к безопасности — через политические союзы, которые могут легитимизировать международный порядок. Невозможно управиться с терроризмом, не установив последовательные союзы между различными народами и странами. Я думаю, это может быть положительным следствием 11-го сентября.
— Смогут ли эти союзы быть стабильными и продуктивными?
— Невозможно это знать наверно. Я на это надеюсь. Потому что иначе мир получит «гегемонную» власть. И я убежден, что действительно хорошо для всего мира — это иметь многополюсную систему международного управления.
— Что значит этот многополюсный мировой порядок?
— Это значит, что не только Соединенные Штаты будут контролировать международный порядок.
— Каким является в этом контексте Ваше мнение относительно процесса глобализации?
— Мы должны это разделять. Глобализация — это экономический процесс, процесс производства, это следствие технологических трансформаций во всем мире. Это стало возможным вследствие компьютеризации, революции средств коммуникации, революции транспортных средств. Это подобно внедрению машин. Это только один аспект.
Другой аспект — это гомогенизация культур и контроль над миром со стороны нескольких. Это чрезвычайно противоречиво. Мы должны признать, в первую очередь, что такой способ гомогенизации возможен. И, во- вторых, выгоды от контроля несколькими возможны, но это приводит к конфликтному миру.
Я убежден в том, что мы должны построить глобализацию с солидарностью. Мы не можем принять тот факт, что концентрация ценностей и возможностей, идущих все дальше, будут сосуществовать со страданиями и бедностью как в Африке, так и на других континентах. Я убежден в том, что мы должны пытаться реорганизовать международный порядок, исходя из ценностей солидарности.
— Верите ли Вы в возможность этой гомогенизации или же унификацию культур?
— Нет, я не верю ни в гомогенизацию, ни в унификацию. Я не думаю, что культура может восприниматься так же просто, как экономический бум. Культура означает чувство, жизненный опыт, означает различные аспекты, которые не могут быть трансформированы в настолько простую вещь, коммерциализированы для использования в единый унифицированный способ.
— И что же сегодня, на Ваш взгляд, является главным ценностями для человечества?
— Я считаю, что сейчас сама идея человечества становится возможной. Из социологических исследований вы знаете, что это всегда служило идеологическим инструментом маскирования существования классовых конфликтов. Сейчас, я считаю, ситуация уже иная. Потому что существует какое-то окружение, потому что существует интернационализация систем защиты, потому что существует такая степень распространения информации. Я считаю, что уже можно думать о каком-то виде планетарного гражданства, это тот тип конкретной Вселенной, которую разработал Гегель, но с точки зрения реалий, а не идеологии.
