Вы «не забыли детей в себе и детей около себя»? Если не забыли — это хорошо. Если же забыли — читайте книжку Марии Титаренко «Комунікація від нуля. Есеї для Мані».
«Эта книжка — попытка найти утраченную коммуникацию, — начинает свое предисловие автор. — Утраченную по причине новых технологий и коммуникации, как ни парадоксально! Из-за новых темпоритмов жизни. Но и из-за того, что мы перестаем быть детьми. Потому что именно дети — мостик к этому забытому общению, коммуникации с нуля.
А это общение оттенками, полутонами, прикосновениями, запахами, вкусами, объятиями, поцелуями, смехом, пением, примитивным письмом, молчанием, парадоксами, рисунками, ошибками, искренностью, благодарностью, мечтами, а прежде всего — доверием и любовью. Сердцем. Мы, взрослые, по различным причинам теряем эту врожденную способность. Мы двигаемся лишь в одну сторону и не умеем (забываем?) отматывать свои пленки».
Прав, абсолютно прав автор. Мы, взрослые (разного возраста), очень часто забываем о нашем начале — нашем детстве. Уже не один год думаю о том. Иногда со знакомыми вступаю в дискуссию. Но в наше время (или, точнее, — в наши времена, потому что они иногда достаточно отличаются друг от друга) не всегда удается дойти до понимания с собеседниками.
И вот — эта книжка, которая состоит из сорока четырех эссе, о коммуникации. Вы, очевидно, поняли — между кем: между детьми и взрослыми, которые быстро об этом забывают. Мария Титаренко с помощью своей четырехлетней дочери Мани стремится помочь читателям не забывать о том, что мы, взрослые, — всегда еще и дети. Об этом свидетельствуют, в частности, и заглавия эссе — «Вага і невагомість слів», «Говорити не можна мовчати», «Потреба зупинки», «Натюрморти словами», «Стресощирість», «Щоденник брехні», «Відлік до нуля, або про ненароджених».
«В нашей западной традиции, — объясняет Мария Титаренко смысл термина «до нуля», — счет времени рожденных высчитывают со дня «появления на свет» из утробы матери. Так будто бы в самой утробе до того все девять месяцев ребенка не существовало. Восточноазиатская традиция иная: новорожденному ребенку сразу насчитывают год жизни. Как по мне, вполне справедливо: ведь появление ребенка на свет происходит задолго до его появления «на свет» или же — на наши глаза. Вероятно, именно этот несправедливый или некорректный отсчет нашего возраста нивелирует немало ценностей в нашей бытовой повседневности. Разрушает и искажает понимание сути самой коммуникации — с ее зарождения еще до «появления на свет». Это мне напоминает ситуацию, когда немало медийных школ в мире предлагают изучать историю медиа от революции Гутенберга.
То же самое имеем с коммуникацией от нуля или даже до нуля: ее как будто не существует. Сказки начинаются обычно от двух — ну и там уже, сколько выпадет на веку, а хоть и до 102, как декларирует «А-ба-ба-га-ла-ма-га». Корней Чуковский также начинает говорить о детском общении в своей легендарной книге «От двух до пяти». Так как будто бы до двух — пустота. А почему? А потому, что мы не видим, а потому недооцениваем нерожденных адресатов. Например, заведено говорить о беременных. Но не о мамах с нерожденными детками. О детках, очевидно, идет речь по умалчиванию, но как о чем-то второстепенном, производном, неравнозначно важном, как будто что-то еще под вопросительным знаком (до «появления на свет»).
Немало страниц посвящены работе автора со студентами (ведь мы не забыли: главная тема исследования — коммуникации). Интересное в этом плане заглавие — «Нікомунікація — само название свидетельствует о том, что происходит в нашем общении. Ведь очень часто бывает так, что собеседники не слышат друг друга. Яркий пример — убедительные кадры из разнообразных заседаний народных депутатов. Иногда они вообще не слышат даже себя.
Много внимания — и это абсолютно справедливо — автор уделяет метафорическому мышлению ребенка, в частности рассказывает о том, как оно у него рождается.
А вот контекст — по поводу метафоры.
«Как-то перед нашими студентами выступала российская журналистка, популяризатор науки Ася Казанцева. На одном из слайдов ее выступления была изображена громадная морская свинка (в масштабе чуть ли не вдвое больше самой докладчицы около экрана) и над ней надпись «Научная журналистика». Ася спросила зал: кто понимает шутку? А шутка такова: научная журналистика не имеет ничего общего ни с наукой, ни с журналистикой, как и морская свинка — ни с морем, ни со свиньями. Зал засмеялся: есть контакт. Выступление состоялось два года тому назад, а эта метафора в памяти живет до сих пор: контакт продолжается. Удачные метафоры имеют еще одно свойство: они не имеют срока пригодности».
Мария Титаренко еще также удивляется, почему взрослые не умеют (или забывают) искренне смеяться. Не улыбаться, не хохотать, а как раз — именно смеяться: как о малышня, которая делает это часто и искренне. Вспоминает также и о том, что мы все почему-то стремимся быть безошибочными. А «без работы над ошибками мы не будем двигаться вперед. Без памяти ошибок мы не будем иметь собственной истории саморазвития», констатирует автор в эссе «Мистецтво помилятись».
Следовательно, приятно, как по мне, читать это исследование доцента кафедры медиакоммуникаций УКУ Марии Титаренко, моей студентки в прошлом (окончила факультет журналистики ЛНУ им. Ивана Франко). Благодарю, Мария, за интересный взгляд на медиа, на себя и на мир.
