Ведущая артистка Национального академического драматического театра им. И. Франко давно живет в Киеве. Но все равно Наталья Васильевна Лотоцкая считает себя львовянкой. Именно во Львове прошло ее детство, молодость, там родила единственного сына Дениса, там ей все родное, и любовь к этому городу с годами только возрастает. Перед гастролями франковцев во Львове, которые пройдут в сентябре, состоялась наша встреча с актрисой, и начали мы разговор о ее любимом городе.
КИНОГРЕЗЫ
— Львов — это мой любимый город. Часто мыслями я возвращаюсь в детство, хотя оно было послевоенное, не очень веселое. Возле нашего дома, в соседнем клубе крутили кино: иностранные, преимущественно, трофейные фильмы, — вспоминает Наталья Лотоцкая. — Я экономила на трамвае, ходила в школу пешком, чтобы попасть на фильмы. Это были картины, ныне считающиеся классикой кинематографа. В них играли легендарные звезды: Дина Дурбин, Грета Гарбо, Жаннет Макдональд, Эдди Нельсон... На фоне затемненного, хмурого Львова эти ленты уводили меня в сказочный мир кино. Это был Голливуд, нереальный мир выдумок и киногрез, но увиденное завораживало, отвлекая от грустной действительности. Может быть, эти фильмы сформировали мою тягу к искусству, не скажу точно, но то, что я не могла оторваться от этой мечты — безусловно. Когда мне исполнилось 16 лет, я хотела поступать в театральный институт, но не имела паспорта, к тому же просто не было денег, чтобы поехать в Киев. Поэтому решила сдать документы во Львовский университет, на журналистику...
Отец мой был врачом, он учился в Венском университете, как, впрочем, и вся галицкая интеллигенция, был репрессирован, а я, абсолютно не думая, что журналистика — это политический факультет, да еще в те времена, пошла поступать. Набрала 25 баллов, но в списках свою фамилию не увидела. Подумала: какая-то ошибка. Пришла в приемную комиссию, а мне сказали — выбирайте другой факультет. Например, филологии — славянской, русской, украинской, немецкой. Я выбрала немецкую филологию. Вот так я оказалась во Львовском университете. Получила классическое образование. Именно тот багаж стал душевной отдушиной, нишей... Когда меня спрашивают, какие сериалы ты смотришь, я отвечаю, что у меня свои сериалы: читаю произведения Марселя Пруста, Томаса Манна. С университетских времен эти авторы — мое пристанище, моя защита, мой внутренний мир, в противовес всему. На пятом курсе университета, когда в театре им. М. Заньковецкой открылась актерская студия, меня потянуло к искусству. Я поступила в студию. Кстати, именно я спровоцировала поступить туда и Богдана Ступку.
«ВЫ БУДЕТЕ ИГРАТЬ ВСЕ»
— Вы были с ним знакомы уже тогда?
— Студенткой университета меня отправили на практику в школу №28, где Богдан учился, там мы и познакомились. Я была молодая, и все ребята там даже приударяли за мной... Он после школы был в поисках, стоял вопрос, куда поступать, и я сказала, что в студии есть свободное место. Вскоре мы стали вместе учиться. С тех пор идем по жизни рядом, думаю, до конца жизни будем на одной сцене. Кстати, в студии мне пророчили будущее инженю и играть в ТЮЗе, т. к. я маленького роста, была худенькой... Такая перспектива мне не очень нравилась и я постоянно приставала с вопросами в Борису Хомичу Тягно, нашему педагогу: «Что я буду играть в ТЮЗе?» А он мне ответил: «Забудьте о ТЮЗе, вы будете в театре играть все!» Я часто вспоминала потом его слова, до сих пор стараюсь оправдывать его доверие. Действительно, если припомнить мой репертуар, то я играю совершенно разные роли. Хотя был период, когда пришлось играть роли мальчиков, девочек, цыганчат, пионеров... Сохранилось много фотографий, где я запечатлена в детских ролях. Помню, как умоляла режиссеров: «Не давайте мне играть пионеров. Сколько можно? Вы что хотите, чтобы на галстуке я повесилась?»
— Наталья Васильевна, а как вы оказались в Киеве?
— Меня пригласили работать в театр им. И. Франко, сыграть роль Гали в спектакль «В степах України». Искали актрису-инженю, пошли в театральный институт, там спросили (я не знаю подробностей), но мне во Львов пришла телеграмма с предложением поработать на франковской сцене, и я уехала в Киев...
— Как вам работалось в драматургии Александра Корнийчука — ведущего драматурга советской поры?
— В те времена это был первый автор, и играть в корнийчуковских пьесе было очень ответственно для актеров. Хотя роль Гали не составляла для меня большого труда, но зато в этом спектакле состоялась встреча с замечательными партнерами. Благодаря им я прошла хорошую актерскую школу. Представьте, когда тебе, начинающей актрисе, дают мастер-класс Полина Куманченко, Нонна Копержинская, Михаил Заднепровский, Владимир Дальский... Сейчас мне хочется передать молодым актерам то, что я почерпнула от тех больших актеров. Потом был еще один спектакль «Сторінка щоденника», но это уже был иной Корнийчук. Для меня им специально была написана роль этакой маленькой Антигоны — Оля, студентка консерватории, имевшая смелость бунтовать против своего отца-ортодокса советских времен. Тот спектакль имел большой успех. Мы гастролировали с ним в Москве и получили хорошие рецензии... А потом пришли другие времена. Стали пересматривать заслуги и позиции А. Корнийчука. Но у меня, несмотря ни на что, к нему толерантное отношение. Безусловно, Александр Евдокимович был сложным человеком, неоднозначной личностью. Я помню статью, где Корнийчук выступал от имени комиссии, распинавшей Параджанова за «Тени забытых предков», но не мне судить его... Я никогда не отказывалась от ролей в его пьесах и вспоминаю спектакли, поставленные по ним, с теплотой. Ведь это было время становления меня как актрисы и время молодости... Впрочем, зачем винить во всем только Корнийчука? Тогдашняя современная драматургия Зарудного, Коломийца отображала время. Сегодня мы можем говорить, что те произведения не актуальны, устарели... Но ведь всегда в театре существовала рядом бессмертная классика. Именно на ней росло мастерство режиссеров, актеров... Этапным стал для театра им. И. Франко 1978 год, тогда в наш коллектив пришли заньковчане — режиссер Сергей Владимирович Данченко и актеры Богдан Ступка, Виталий Розстальной.
— Можно сказать, что в киевском театре образовалось своеобразное львовское братство. Какие у вас были отношения с Данченко?
— Мне сегодня очень не хватает этого талантливого человека, личности, гениального режиссера. Я всегда с огромной теплотой буду его вспоминать. Он мог еще столько сделать! Как жаль, что смерть забрала его. Сергей Владимирович досконально знал театр, обладал огромнейшим вкусом, имел свой стиль. В каждом его спектакле была гармония формы и содержания. Все, что делал Данченко, было понятно зрителям. Его постановки эмоционально волновали публику. Это не были спектакли-ребусы с неоправданными режиссерскими загадками... Вы знаете, Сергей Владимирович был очень спокойный, глубокий, но ироничный человек. Он понимал, как нужно передать на сцене пьесу, умел отличить важное от необязательного. Если сравнивать его постановки с нынешними экспериментами на сцене, то становится понятным, что Данченко делал спектакли с точной установкой на то, что в театре нужно либо плакать, либо смеяться, а не заставлять разгадывать загадки. Знаете, авангардные спектакли Европа уже давно пережила. Сегодня у нас очень мало удач на ниве экспериментов постмодернизма...
— О каких своих ролях вы вспоминаете с особыми чувствами?
— У меня в жизни были разные периоды. Пришлось пережить и время так называемого простоя (когда не было интересных ролей, затем наступил возрастной момент, я практически выпала из репертуара). Именно тогда я ушла в педагогику, занималась со студентами Института (ныне университета) культуры, получая огромное удовольствие от этой работы. А в 1989 году в репертуаре нашего театра появился спектакль «Тев’є- Тевель» и я сыграла там роль Голды. Эта выстраданная роль до сих пор является основной в моей театральной судьбе. Можно сказать, что после нее у меня открылось второе дыхание. Я с удовольствием играла в спектакле «Брат Чичиков», интересную роль имею в «Пигмалионе». Мне очень дорога роль Мамы в спектакле польского драматурга Станислава Игнаци- Виткевича «Мама, або Несмачний витвір» в постановке режиссера из Кракова Збигнева Наймолы. Там совсем другая мать, нежели Голда. Та отдает всю себя, а эта — жестокая женщина до крайности. Я считаю, что в актерском отношении получился удивительный спектакль на нашей малой сцене с названием «Премьера». Это пьеса английского актера и драматурга Д. Кромвелла. Мы играем с Юлией Ткаченко дуэтный спектакль о судьбах немолодых женщин: одна — известная актриса (ее играет Ткаченко) и ее наперсница — костюмерша Хекки (Санчо Панса в юбке), которую играю я. По-моему, у нас получился психологический, тонкий спектакль. Мы с огромным удовольствием его играем, а публика плачет в финале. Представляете, что для артиста значат слезы зрителей? У нас абсолютный контакт с Юлией Семеновной, у меня мало текста, не то что в «Маме...», где я тараторю три часа, а здесь, в основном, говорит Ткаченко, но у меня напряженная внутренняя игра. Моя героиня несет большую психологическую нагрузку...
«В ТЕАТРЕ ДРУЖБА — ДЕЛО НЕПРОСТОЕ»
— Какие у вас отношения с коллегами в театре, с кем дружите, тесно общаетесь?
— Знаете, в театре дружба — дело непростое. Если правду сказать, мне интереснее контактировать с людьми вне театра. У меня замечательный брат, прекрасный человек, известный врач Любомир Пыриг, академик, его жена Тамара, известный архитектор, мне с ними чрезвычайно интересно общаться. У нас замечательные отношения с моей свахой — умной, доброй женщиной. Вообще, мне интересно заниматься семейными делами, жить жизнью своего сына, его семьи.
— Кроме того, что вас узнают на улице в лицо, многие знают ваш голос (более 30 лет вы вели любимую многими развлекательную радиопередачу «Від суботи до суботи»). Как у вас сложился такой долгий роман с радио?
— Когда только я приехала в Киев, меня пригласила на радио Лидия Лесная. Как она призналась, она была удивлена моим певучим украинским языком в тогда преимущественно русскоязычном Киеве. Я читала литературные тексты, а потом появилась эта развлекательная передача. У нас подобралась интересная команда. Мы очень подружились: Инна Цацко, Люда Онищенко, Володя Бохонко, Юра Дзюба, Инна Ермоленко, Олег Комаров, Валентин Дуклер, Владимир Коршун — все замечательные артисты... В ту пору только в юморе и сатире можно было проявить иносказательность, посмеяться над недостатками, над собой. Передача стала очень популярной. Радиослушатели писали нам благодарные письма за то, что появилась некая отдушина, словно светлый лучик зажгла эта передача. Но время шло и исчерпался мой интерес к передаче, пришли другие люди, ее делавшие, и я ушла...
— Актеры не любят вопросов о творческих панах, но ведь у каждого есть мечты. Что бы вы хотели еще сыграть в театре?
— Я не люблю говорить о том, что еще не реализовано в жизнь. Это в молодости я щебетала, веря, что как только режиссеры услышат о моих мечтах, так сразу предложат новые роли. Вот и выходило, что хочу сыграть Мавку, а играла пионера Эдика, поэтому актерские желания и действительность в театре очень редко совпадают. С возрастом стала мудрее. Теперь, что дадут, ту роль и буду играть. Мне интересно попробовать себя в разных амплуа.
— Наталья Васильевна, вы не жалеете, что стали актрисой, а не посвятили себя, например, науке?
— Бывает, когда играла в массовке, то говорила себе: может, я бы стала доктором наук, а вместо этого на сцене придуриваюсь... Благодаря своей профессии я смогла увидеть мир: купалась в Тихом и Атлантическом океанах, в Средиземном и Балтийском морях, в Мичиганском озере... Хотя нет, в том озере я не купалась, потому что было холодно. С моим партнером Богданом Ступкой и спектаклем «Тев’є-Тевель» мы объездили с гастролями Израиль, Америку, Германию, Польшу, Чехию, Словакию, Болгарию, я не говорю уже о разных городах бывшего СССР. Думаю, что хотя бы ради этого имело смысл стать актрисой, стоит работать в театре и просто жить...
