«Дети — не фарфоровые пупсики, — сказала Марсем. — Они люди. И, как люди, вызывают у нас самые разнообразные чувства. Нам может быть с ними хорошо, а может быть — отвратительно». Таким был ответ учительницы младших классов Маргариты Семеновны (в ученической интерпретации — Марсем) на вопрос о том, любит ли она детей. Из-за этого жюри конкурса на звание «Лучшего учителя» обвинило ее в неспособности назвать элементарные педагогические ценности. Конечно, она не стала Учителем года. Такие учителя априори вызывают осуждение и возмущение у закостенелых просветительских мэтров. Марсем из книги Марины Аромштам «Когда отдыхают ангелы» — это персонаж вымышленный и реальный в то же время. Такие учителя работают в одиночку в украинских школах, однако им больно и невероятно трудно находиться в мире педагогической фальши, искусственных ценностей и словесных штампов. Держит их на местах чрезвычайно высокая профессиональность, которую они не предают.
С 1 ноября 2011-го по 1 апреля 2012 года проходил «Всеукраинский конкурс на лучший конспект урока по внеклассному чтению в 5—9 классах общеобразовательных учебных заведений в 2011—2012 учебном году», который мы проводили с Институтом инновационных технологий и содержания образования Министерства образования и науки, молодежи и спорта. А в июне состоялось награждение победителей. Мне пришлось быть членом жюри конкурса, и я в который раз вспомнила свою любимую Марсем.
Всегда хотелось подсмотреть в щель, как проходят уроки по нашим книжкам, только не показательные открытые, а самые обычные. И вот — сокровище в виде тюков конспектов само в руки пришло. К счастью, я не знаю официальных правил оформления конспектов, требований к структуризации уроков, использованию методик обучения и тому подобное. Зато я предпочитаю заглянуть вглубь урока, не отвлекаясь на формальности. Заглянуть вглубь — это для меня означает попробовать в контексте урока понять внутреннюю жизнь людей, которые «еще не достигли среднего человеческого роста, но наделены индивидуальной волей», говоря словами Марины Аромштам. В моем понимании, во время урока должна происходить активизация не только читательского опыта (по требованиям педагогов), а еще и человеческого.
Большое количество работ показывает полный отрыв философских размышлений учителя от того, что дети вообще способны осознать и осмыслить на своей стадии психического развития. Кроме того, эти размышления — банальные штампы, которые уже даже графоманы перестали использовать в своей писанине. Показательно здесь начало уроков — размышления учителей о мимолетности детства, «золотой поре» жизни человека; о быстром ритме современной жизни, когда нужно остановиться и задуматься; о том, как важно читать книжки современных украинских писателей (как будто это нуждается в какой-то особенной аргументации); «эмоциональные мотивирования» детей — протяните ладошки, а я сейчас на них положу добро и человечность, напишите шкалу своего настроения в начале урока и тому подобное.
Во многих конспектах возраст ребенка и целевая аудитория книжки не совпадают. Для восьмиклассников вряд ли будет интересной книжка Анны Багряной из серии «Жизни выдающихся детей», а новую «малявскую» повесть «Пингвиник» Ивана Андрусяка (печаталась в «Барвинке») читать в шестом классе — это действительно слишком. Скажем, на технической странице книжки стоит обозначение «Для детей среднего школьного возраста», однако ученикам пятого и седьмого классов вряд ли будет интересно читать одно и то же, хотя формально они все являются детьми среднего школьного возраста. Чтобы свести детей и книжку вместе, нужно знать и детей, и книжку. Учителя часто не знают внутреннего мира детей своего класса. А урок по внеклассному чтению должен быть еще интереснее, потому что это не школьная программа, а развязанные руки учителя и его свобода действий.
У многих учителей поверхностные игровые упражнения с текстом почему-то имеют приоритет над элементарным анализом художественных образов. На таких уроках дети разгадывают кроссворды, в которых зашифрованы имена героев книжки, расставляют рисунки в хронологическом порядке, угадывают, из какого раздела взят фрагмент, ищут описания персонажей в тексте, максимум — воспроизводят сюжетный фактаж. Есть пример, который я не могу не привести. Пятый класс, урок по книге Богдана Жолдака «Капосні капці», построенный в форме игры. Доходит дело уже до третьего конкурса, и учитель говорит: «Разобрались «з капцями», но не они были главными в сказке, а Омелько». А прошла уже половина урока.
Очень часто ознакомление учеников с биографиями писателей является неадекватным. Если жизненный путь классиков украинской литературы по большей части уже писан-переписан, а главное — общедоступный (методички, разнообразные пособия для учителей), то с биографиями современников получается сложнее. Большинство учителей делают то, что первое придет в голову — ищут биографию в Интернете и копируют в план урока. Отсюда и выходит целая куча ляпов, когда «на совести Ивана Андрусяка аж четыре азбуки», Екатерина Паньо «рассталась с причудливым намерением защитить диссертацию», а художник Ярослав Коломийчук — «участник творческих объединений Р.Е.П. и UBIK» (говорит ли это о чем-то детям?). Парадоксально, что дети почему-то должны знать перечень взрослых книг того же Ивана Андрусяка и перечень его вознаграждений, тогда как, внимательно ознакомившись с материалами об этом писателе в Интернете, можно увидеть, что это на удивление интересная личность, и как его боготворит детвора. Нередко о современных писателях рассказывают по той же схеме, что и о классиках — замечательных и талантливых, но уже умерших и потому далеких. «Живым» писатель становится для ребенка не тогда, когда он знает, что автор проживает в Харькове или Ивано-Франковске, а тогда, когда о писателе рассказано интересно и человечно — тем более, что он наш современник и однажды может даже в школу пожаловать.
Анализ произведений часто законсервированный. Все «жуется» на уровне сюжета: кто рассказчик, откуда он взялся, что он сделал, кто ему помешал, кто хороший, кто плохой — и все заканчивается, когда завершается сюжет. Цепочек и окошек в окружающий мир, к чувствам и опыту реальных детей нет. И итоги уроков в таком же стиле: вот теперь, прочитав это произведение, вы станете лучше и поймете, какой же волшебный мир детства.
Все возможные виды ошибок и опечаток, включительно с неправильным написанием не только названий книг, но и имен писателей — даже детализировать не буду. В контексте учителей-словесников такой вопрос вообще не должен был бы возникать...
Марсем утверждает, что в работе с детьми не бывает общего взгляда, там все предельно конкретно. Участие в нашем конкурсе принимали конкретные учителя из разных сел, поселков и городов Украины. Они учат в школах конкретных детей, здесь и теперь. И эти конкретные дети имеют конкретные свои потребности и опыт. А с помощью конкретных книжек мы говорим детям конкретные важные вещи. Поэтому, древнейшая педагогическая ценность «любить детей» — против педагогической профессиональности? Держитесь, украинские Марсемы!
