Шок. Иначе тяжело выразить чувства, связанные с убийством премьер-министра Сербии Зорана Джинджича в среду.Свои соболезнования уже выразили многие государственные лидеры (среди них — и Президент Украины), руководители ООН, ЕС, НАТО, Совета Европы. В Сербии же — трехдневный траур, объявлено чрезвычайное положение. Председатель сербской Скупщины Наташа Мичич, исполняющая обязанности президента республики, подписала указ, в котором говорится об ограничении определенных прав и свобод человека. В частности, запрещены забастовки, органы внутренних дел имеют право задерживать тех, кто может угрожать безопасности других граждан, на срок до 30 суток, может ограничиваться свобода передвижения. Может быть санкционирован доступ к переписке и другим формам общения определенных граждан без решения суда. Средствам массовой информации запрещается публиковать сообщения и комментарии, в которых говорилось бы о причинах и целесообразности введения чрезвычайного положения. Вице-премьер Сербии Жарко Корач сказал, что чрезвычайное положение вызвано тем, что один из обвиняемых в убийстве Джинджича лидеров преступной группировки — бывший сотрудник Службы безопасности, а другой — бывший командир спецназа Службы безопасности. Говорится об их связи с экс-президентом Югославии Милошевичем (он осудил убийство премьера Сербии), а также о причастности группировки ко многим другим преступлениям.
Со времен эрцгерцога Франца Фердинанда ни одно политическое убийство не потрясало Белград настолько сильно, как убийство премьера Сербии Зорана Джинджича. Пули, убившие Джинджича, возможно, также умертвили надежды сербов на возвращение к обычной жизни в тот самый момент, когда мы начали оправляться от долгого кошмара правления Слободана Милошевича. После кровавых войн в Югославии, оставивших глубокий след в сознании каждого, предвещает ли убийство Джинджича конец эры политического насилия или оно предвещает восход новой?
Смещение Милошевича, произошедшее два года назад, было бурным, но при этом никто не был убит. Сербы имели все основания гордиться собой: диктатура была смещена демократическим, мирным путем. Экстрадиция Милошевича с целью представить его перед Гаагским трибуналом за военные преступления, судебное разбирательство, не вызвавшее каких-либо инцидентов в Сербии, также прошли мирно. Сербы начинали, наконец, чувствовать, что они на пути к миру сами с собой и всем миром.
Конечно, политические убийства не новость для Сербии. В прошлом году в Белграде был убит «Аркан» — лидер наиболее жестокой военизированной группировки, принимавшей участие в войнах в Боснии и Косово и сохранившей политическое влияние даже после падения Милошевича. Сам Джинджич чудом уцелел в дорожной аварии, которая была организована в прошлом месяце с целью покушения на него. Но большинство сербов начинало верить, что доминирующим инструментом в политике становится избирательный бюллетень, а не оружие.
Эти перемены наступили благодаря эффективному управлению Джинджича. И хотя наиболее популярным политиком из принимавших участие в восстании против Милошевича был Воислав Каштуница, сменивший его на посту президента, именно Джинджич умело координировал действия противостоявшей режиму неустойчивой коалиции. Именно он, с его безмерной энергией и способностью быстро думать, обеспечил успех этой коалиции, при этом оставаясь за кулисами. Будучи премьер-министром Сербии после Милошевича, он больше походил на главного менеджера корпорации, чем на профессора философии, получившего образование в Гейдельберге.
Все это время Джинджич оставался прагматиком и никогда не был доктринером. Ввиду затруднительного положения Сербии, он имел больше властных полномочий, чем обычно имеют премьер-министры. После режима Милошевича ему в наследство остались искалеченные институты власти, причем большая часть полиции и судебных органов, а также многие государственные компании оставались под контролем клики, возглавляемой Милошевичем. Мало надеясь на то, что существующие институты помогут ему претворить в жизнь реформы, Джинджич зачастую шел в обход них, используя не совсем законные средства и временно создаваемое большинство в парламенте, чтобы подтолкнуть принятие необходимых законов. Для него имели значение лишь процветание страны и «Европейская Сербия».
Неужели то, что он иногда шел в обход закона, приблизило его смерть? Кто может дать ответ на это? Эти методы и вправду мало способствовали созданию уважения к нормам права. Тем не менее, краткосрочные последствия смерти Джинджича будут трагическими. Запад видел в нем реформатора, и без него реформы могут и не продолжиться. Если реформы не будут продолжаться, западные инвестиции, в которых так нуждается страна, так и не материализуются. Сербия, по-видимому, снова будет отсталой страной, где правит беззаконие.
И хотя Джинджич не пользовался большой популярностью, только крайние националисты и ярые приверженцы Милошевича могут радоваться его смерти. Они рассматривают его убийство как наказание за «предательство» — решение Джинджича об экстрадиции Милошевича и других «героев» Сербии — в Гаагу. Наиболее опасные последствия этого убийства, которые могут последовать, — это усиление веры в то, что в Сербии возможна только авторитарная форма правления.
Принимая во внимание тот факт, что в Сербии преобладают именно такие мнения, смерть Джинджича создает в стране вакуум власти, потому что именно его обширная политическая власть двигала Сербию в правильном направлении. Сейчас возникают опасения, что организованная преступность сумеет запугать его менее талантливых правопреемников. В данный момент правительство Сербии ввело в стране чрезвычайное положение. Но маловероятно, что ему удастся эффективно и быстро справиться с организованной преступностью, почти бесспорно стоящей за убийством Джинджича.
Причина этого также объясняет, почему Джинджич не мог полагаться на сербское государство при проведении своих реформ. Многие полицейские и офицеры разведслужб находятся на содержании у криминала. Тот факт, что бывший президент Сербии Иван Стамболик смог бесследно исчезнуть в 1999 году, является зловещим свидетельством могущества преступного мира.
В действительности Джинджич мог также стать жертвой своих недавних попыток искоренить организованную преступность. Он изначально медлил в борьбе с организованной преступностью, потому что не хотел сразу искоренять всю массу наводненного мафией истеблишмента, оставшегося со времен правления Милошевича. Он предпочитал противостоять коррумпированным институтам власти поэтапно, по мере того как крепла его власть. К сожалению, ему вначале, возможно, также была необходима поддержка отдельных криминальных авторитетов.
Убийство Джинджича сделает борьбу против преступности основной политической задачей страны. В этом политики, наконец, могут получить что-то похожее на всеобщую общественную поддержку. Но преступный мир не был бы таким могущественным, а полиция и судебные органы — такими коррумпированными, какими они являются сейчас, если бы экономика Сербии была в лучшей форме. Сербия — бедная страна, и она отчаянно нуждается в помощи Запада. Смерть Джинджича показывает, что ситуация настолько ужасная, что выделение помощи не должно больше строго обуславливаться проведением суровых реформ.
На данный момент крайние националисты и сторонники Милошевича могут чувствовать себя победителями. Но одно из определенных достижений эры Джинджича заключается в том, что они уже никогда не смогут вернуться к власти. Их видение Сербии как шовинистической, смотрящей внутрь себя страны было дискредитировано, а позиция Джинджича, благодаря его мученической смерти, может стать более популярной.
Моменты поражений всегда становились поворотными пунктами в истории Сербии. Сейчас сербы опять переживают такой момент. Но на этот раз мы должны решить, что будем помнить дело, которым занимался Зоран Джинджич, — а это создание политической и экономической свободы — больше, чем его кровавое убийство.
Алекса ДЖИЛАС — сын известного югославского диссидента Милована Джиласа. Бывший сотрудник Гарвардского университета. Автор книги «Югославия, оспариваемая страна». С 1993 г. живет в Белграде.
