Почему в начале XXI века в независимой Украине украинцы должны доказывать, что они существуют? На душе остается горький осадок от одиозных назначений в новом правительстве. Вспоминаются слова мультипликационного героя Чебурашки: «Мы строили, строили и, наконец, построили». И что же мы построили? Как министром образования государства Украина может работать человек, который не признает самого существования украинской нации?
У нас пять лет был президент- патриот. Но его постоянная борьба с ветряными мельницами и любование своим патриотизмом были больше похожи на нарциссизм, чем на желание работать ради Украины. Вместо борьбы с политическими оппонентами происходила борьба за звание лучшего Украинца с политическими единомышленниками. И эта борьба работала на дискредитацию национальной идеи.
В стране есть миллионы граждан, которые своим образом жизни, ежедневным трудом утверждают украинские традиции, возрождают их из пепла на пожарище интернациональной коммунистической идеи.
Но может ли толерантный прогресс победить воинственное невежество? Трудно ответить на этот вопрос. Но можно однозначно утверждать, что эта борьба длится веками.
Народные традиции, фольклор, прикладное искусство, языковая культура являются лучшим доказательством нашей идентичности, следовательно, и независимости. Носители этой идентичности настоящие Герои Украины.
Во время проведения в Чечельнике Фотовыставки газеты «День» главному редактору Ларисе Ившиной подарили вышитый рушник. Это был именно тот подарок, который больше всего ей понравился. Поэтому Лариса Алексеевна сразу спросила о мастерице, создавшей такое чудо. Оказалось, что живет эта талантливая вышивальщица в далеком селе Бритавка, которое находится в лесу. Я получил задание от главного редактора разыскать вышивальщицу и рассказать о ней.
Моя поездка несколько раз откладывалась, ведь село находится в 30 километрах от районного центра, в лесу. Дорога в Бритавку существует лишь на карте. Трудно догадаться, как люди добирались в село в эту щедрую на снег зиму. Я не стал рисковать и решил дождаться хорошей погоды. Должен сказать, что даже весеннему солнцу не удалось высушить всю грязь в направлении Бритавки. Поэтому иногда я даже начинал сомневаться, справится ли моя легковушка с такой задачей. Но при достижении цели я был приятно поражен теплотой встречи, и вместо одной истории получил несколько фантастических рассказов и зарядился позитивной энергией от прекрасных, талантливых людей и их малой родины.
Меня встретила сельский председатель Бритавки Лилия Николаевна Корчевская. В ее кабинете я увидел папки с материалами о Голодоморе. В селе еще есть живые свидетели тех страшных событий, поэтому сохранение исторической памяти является особой обязанностью общества. В Бритавке знают точное количество своих земляков, которые умерли от голода. Благодаря записям сельского фельдшера Назара Дмитриевича Осадчука, который фиксировал каждую смерть и записывал об этом в свой дневник, бритавчане помнят о каждой из 636 жертв Голодомора.
Во время Второй мировой войны в Бритавском лесу был центр партизанского движения на юге Подолья. О борьбе партизан с оккупантами описала в своей книге «Як шумів Бритавський ліс» местная учительница Екатерина Парфеновна Драчинская. Она за свои средства изготовила мемориальные таблички, на которых увековечила память о погибших от голода, репрессий и войны. Эти таблички были установлены около местной церкви.
А затем меня ожидала встреча с Верой Антоновной Подольской и Еленой Федоровной Рябой. Вера Антоновна работала филологом в Бритавской школе, пишет стихи. Готовится к печати ее первый поэтический сборник. Елена Федоровна мастер вышивки, ее работы украшают сотни домов по всему свету.
Как человек творческий, Вера Антоновна искренне увлекается мастерством вышивания, поэтому она предложила нам следующий рассказ.
«Цветы, цветы... Этот красочный загадочный мир привлекал ее еще с малых лет. Удивлялась: как это из невзрачного бутона, который вечером напоминал заостренную палочку, утром распускался лиловый, розовый или голубой «граммофончик» вьюнка. Простые, непритязательные цветы, вечные спутники сельского двора — бархотки, мальвы, календулы, георгины, астры — казались ей настоящим чудом. С годами это восхищение чудом природы перешло в увлечение вышивкой.
Эта обыкновенная женщина из живописного села Бритавка, мудрая, рассудительная, уже более полувека остается верная своей любви к рукотворной красоте. Ее рушники, наволочки, картины, иконы и коврики, вышитые «крестиком», давно разошлись по миру. «Есть мои рушники и в Москве, и в Киеве, в Виннице, Днепропетровске, Чечельнике, в нашем и окружающих селах», — с гордостью говорит Елена Федоровна Рябая. Несколько рушников и вышитых икон подарила она храму Рождества Пресвятой Богородицы. Ее работы постоянно экспонируются на сельских, районных и областных выставках народного творчества и вызывают искреннее восхищение. В прошлом году вышитый ее золотыми руками оригинальный рушник, на котором изображена чаша с розами, своеобразное древо жизни, был подарен главному редактору «Дня» Ларисе Алексеевне Ившиной.
Родилась Елена Федоровна в нелегком 1938 году. Отец не вернулся с фронта. Мать с тремя малыми детьми завербовывалась на Донбасс, оттуда переселилась на Кубань. Там, в донских степях, ухаживала за отарами, работала почтальоном. А суровой зимой 1950 года, везя почту во время вьюги, сбилась с дороги в заснеженной степи и замерзла. Так 12-летняя Аленка и двое ее младших братиков стали круглыми сиротами. Детей разобрали родственники.
Аленку привези в Бритавку к прабабушке Оксане. «Это были тяжелые послевоенные годы, — вспоминает Елена Федоровна. — И по вечерам, когда в доме собиралась вся семья, при свете керосиновой лампы или каганца вышивали, пряли, шили, лущили кукурузу или фасоль и — пели». К искусству вышивки ее приобщила тетя Горпына, и с тех пор девушка не расставалась с иглой. «Хотя какое это было вышивание, — говорит она с горечью. — Когда не хватало ни ниток, ни ткани». По окончании школы Елена хотела идти учиться на проводника: влекли ее дальние, неизведанные пути. Но бабушка была уже старенькой и немощной, тетенька тяжело болела, и девушка вынуждена была пойти работать в свекловодческое звено. Так сапка стала ее «профессией», а мечта о неизведанном прекрасном осталась и расцвела талантом вышивальщицы.
19-летней вышла замуж и переселилась с мужем Ефимом Потаповичем в хату, отписанную ей тетенькой. Росли две дочки, работы прибавилось, и молодая женщина всегда выкраивала время для своего любимого занятия. Хотела красоты и творила ее большей частью тогда, когда природа окутывалась седой печалью поздней осени или покрывала осеннюю пестроту красок белой пеленой забвения. Да и до вышивания ли было весной, летом или ранней осенью, если работы той, работы и дома, и в колхозе — хоть спать не ложись. Вставала обычно, когда едва начинало рассветать, потому что надо было успеть сварить еду и успеть сделать что-нибудь по дому, а еще после целого дня прополки на колхозном поле нужно прополоть еще и собственный огород, позаботиться о детях и муже... И все-таки, делая эту бесконечную работу, находила час-другой для вышивания. Это было время такой радости, душевной роскоши. На ее рушниках оживали удивительные цветы, отзывались таким буйством цвета, что забывались будничные хлопоты и неурядицы. Чувствовала себя творцом если не реальности, то хотя бы своей желанной судьбы. В такие минуты, по-видимому, человек разговаривает с Вечностью.
...Еще одна горькая чаша судьбы, ее непреходящая боль — старшая дочь Нина, которая умерла очень молодой, оставив на руках бабушки свою крошечную дочку Наташу. Тогда Елена Федоровна заменила внучке мать, как когда-то заменяла ей мать прабабушка Оксана. Выросла внучка хорошим, совестливым человеком. Ныне у нее собственная семья, уже и ее дочка Яся учится в седьмом классе. «Жалко только, — вздыхает Елена Федоровна, — не хватает у моих девчат терпения к вышиванию. У молодых сейчас другие интересы». Но верится, что со временем сердца родных ей людей откроются для такой красоты, отзовутся в них бабушкины и прабабушкины сильные гены.
И все-таки Елена Федоровна не одинока в своей любви к вышиванию. В селе, кроме нее, еще до двух десятков замечательных мастеров вышивки. Поэтому есть надежда, что искусство вышивки не угаснет, как, к сожалению, угасли или угасают другие народные промыслы.
Комната Елены Федоровны напоминает музей вышивки. На стенах — несколько вышитых икон, в частности, «Покрова Пресвятой Богородицы» и «Рождество Иисуса Христа», портрет Тараса Шевченко. Все иконы и фотографии обрамлены удивительной красоты рушниками. На кровати почти до потолка подушки в вышитых наволочках. Цветут на них розы, маки, георгины, из-за цветов выглядывают смешные котята. А хозяйка вытягивает из шкафа и кладет на стол целые кипы вышитых рушников, наволочек, простыней, ковриков, картин... Когда я спросил мастера, какие цветы ей больше всего нравятся, она ответила: «А всякие. Все цветы красивые, все люблю». И все же на ее вышивках доминируют розы и маки... Букет полевых цветов дохнул ароматами горячего июльского полудня; расцветшая веточка яблони обвеяла весенней свежестью, а только что сорванные с яблони веточки с яблоками (конечно, вышитые!) напомнили детство: точно такие веточки с яблоками «заграйки» сохранялись у нас под образами на «чистой половине» вплоть до Рождества. К каждому рушнику или скатерти эта чародейка выплела еще и изысканное кружево, и ни один узор не повторяется дважды!
«Рушники, рушники...
Як дорога додому, як доля.
Україна моя крізь віки
Рушники простеляла до волі.
То барвінком дивилась із них.
То чар — зіллям весни чарувала.
І калиною мамин рушник
Молодим на добро вишивала.
Рушники, рушники, як життя.
Де червоне сплелося із чорним !
В небесах журавлями летять
І літами важкими, як жорна,
Обіймають у хаті кутки
Ці святі обереги — долоні.
Все життя обвили рушники.
Від колиски — до сивої скроні.
То купальський нев’янучий цвіт.
Твоя вітром обпалена врода.
Твій дитинно —захопливий світ
Із любов’ю карбованим кодом.
Рушники, рушники, рушники...»
Оторванная от суеты внешнего мира, затерянная в лесу Бритавка — родина многих творческих людей. В Бритавке родился известный переводчик Владимир Николаевич Иконников. Напечатаны сотни книг, переведены им с русского, чувашского, чеченского, греческого языков на украинский язык, а также переводы украинских писателей на русский и другие языки. В его переводах издавались на украинском языке такие авторы, как Чингиз Айтматов, Василий Лановый, Ахмед Мальсагов, Димитрий Псафаса и другие писатели, а также книга космонавта Павла Поповича «Нескінченна дорога у всесвіт» и книга Виктора Черномырдина «Виклик». В данное время он готовит к печати поэтический сборник Веры Антоновны Подольской. По дороге домой я заехал сделать портрет поэтессы для этого сборника. В библиотеке Веры Антоновны самое почетное место занимает роман в стихах Лины Костенко — «Маруся Чурай». Перечитанная десятки раз, эта книга, по словам Веры Антоновны, является для нее источником вдохновения. Говорит поэтесса: «Эта книга притягивает меня как магнит, хочется брать ее в руки снова и снова. При этом каждый раз, читая, находишь что-то новое, интересное и неизвестное, это как колодец, из которого нельзя напиться».
Ехал из Бритавки с раздвоенными чувствами. С одной стороны, такие прекрасные, искренние, жизнерадостные люди, живописная природа, а с другой — полное отсутствие инфраструктуры, безработица. Жители Бритавки, как и жители тысяч других наших сел и городов, живут с нашими политиками в разных измерениях и в абсолютно разных условиях. По-видимому, поэтому политики их не видят и не понимают. Лариса Ивашина любит повторять фразу «вода закипает с краев». Поэтому Украинский ренессанс возможен, и он уже начался. Люди, которые его начали, живут не на Печерских холмах, а в глубинке. Это нужно научиться видеть и поддерживать.
P. S. Во время поездки в Бритавку услышал интересную историю о местной деревянной церкви, построенной в конце XVIII века. В тридцатых годах она была частично разрушена. Некоторое время там был склад минеральных удобрений. Старинный иконостас, написанный по дереву, едва просматривался. В 90 —е годы церковь отстроили, и обратились к реставратору за помощью в восстановлении иконостаса. Специалисты сообщили, что реставрировать невозможно. Когда в церкви начались богослужения, иконостас сам восстановился.
