В Москве состоялось торжественное награждение победителей VIIІ кинопремии России «Золотой орел» — профессионального приза, который присуждается за достижения в области кинематографии и за вклад в развитие кино.
В одной из самых главных номинаций — «Главная мужская роль» лауреатом стал народный артист Украины Богдан Ступка за роль Тараса Бульбы в одноименном фильме Владимира Бортко.
На следующий день после церемонии награждения мы встретились с Богданом Сильвестровичем в Культурном центре Украины в Москве. Все время наш разговор перерывался телефонными звонками. Поздравляли актера с победой друзья, коллеги, режиссеры, журналисты из России, Украины, Беларуси. И Ступке это очень нравилось.
— Богдан Сильвестрович, сначала хочу вас поздравить с наградой. Какие чувства переживает актер, когда номинируется и...
— ... ничего не получает.
— Предлагаю рассмотреть ваш вариант — когда номинируется и становится победителем.
— Очень приятно. Слава всем актерам нравится. И я — не исключение.
— Неужели только приятно? А волнение? Нервничание?
— Да. Приятно.
— У меня уже два «Золотых орла». Первого получил за лучшую мужскую роль второго плана за роль генерала Серова в фильме Павла Чухрая «Водитель для Веры», второго — в этом году. Никогда даже не думал, что стану «двуглавым орлом» (смеется.)
— «Тарас Бульба» стал лауреатом еще в двух номинациях — «Лучшая работа художника по костюмам» и «Лучшая работа художника-постановщика». Обе — полностью заслуженные. Были ли, с вашей точки зрения, еще номинации, в которых фильм мог быть отмеченным?
— Были. Это и режиссерская работа, и операторская.
— Роль Тараса Бульбы была среди тех, о которых мечтал актер Богдан Ступка?
— Никогда не думал его играть. Я был уверен, что этот персонаж не в моем характере.
— Но вы сами себе напророчили эту роль еще в 1999 году в интервью Владимиру Мельниченко, когда на вопрос: «Что после «Огнем и мечом» необходимо снять в Украине?» — ответили: «Тараса Бульбу».
— Да. Именно это я и сказал. Но, во-первых, имел в виду, что фильм должен был сниматься в Украине, а не в России; а во-вторых, не о себе говорил. Даже и не думал в этом направлении. Признаюсь, когда начались съемки, моя мама-покойница узнав, что я буду играть Бульбу, сказала: «Не играй, сын. Там «бей ляхов», «бей поляков». Потом тебя в Варшаву не пустят».
— Мамино пророчество сбылось?
— Нет. В Варшаву пускают.
— Какими аргументами убедил Владимир Бортко сыграть эту роль?
— Да мне самому было интересно. Все же Николай Гоголь. А я — актер. Молодец режиссер, который сломал привычное упрощенное представление о Бульбе и раскрыл глубокие психологические и трагические моменты. И в этом мы совпали.
— Были какие-то сложности в работе?
— Единственное, что каждое утро смотрел в зеркало, не похудел ли, потому что специально для роли набирал вес. А теперь, слава Богу, вошел в форму.
— Были еще случаи, когда необходимо было изменять внешность?
— Нет. Это было впервые и в последний раз. Кстати, и на коня не сяду больше, и толстеть не буду.
— Богдан Сильвестрович, день вручения кинопремии «Золотой орел» был насыщен еще и другими, не менее значимыми событиями. Скажите несколько слов о них.
— Я принимал участие в Международной конференции, посвященной 150-летию Антона Чехова, на которой присутствовали выдающиеся театральные деятели с мировыми именами, в том числе Питер Штайн и Роберт Стуруа. Кроме того, в составе большого культурного десанта во главе с президентом России Дмитрием Медведевым летал на родину Антона Павловича — в Таганрог.
Вылетали в пять утра. В тот же день возвращались, а в семь вечера я должен был быть на «Мосфильме». Но поездка стоила того, чтобы даже опоздать на церемонию награждения «Орла». Мы побывали в местном театре, построенном еще в крепостные времена. Кстати, в 1962 году я выступал на его сцене вместе с Львовским театром им. Заньковецкой. Тогда мы играли «Невольника» Тараса Шевченко. Там просто удивительная атмосфера. Посетили дом, где родился и вырос писатель. Кстати, в Таганроге открывают Культурный центр имени Антона Чехова.
— Богдан Сильвестрович, какое место в вашей творческой жизни занимает драматург Чехов?
— Антон Павлович — это большая актерская школа. Это драматургия настроения, которая не всем дается. Без Чехова, Ибсена, Франко актер многое теряет, потому что они требуют полного включения, а искусство начинается именно тогда, когда подключается подсознание. Остальное — логика. А логика никогда не была искусством.
Мне судьба подарила несколько встреч с Чеховым. На театральной сцене я сыграл Треплева в «Чайке», Войницкого в «Дяде Ване», за которого получил Государственную премию Советского Союза, Чебутыкина в «Трех сестрах». В кино — Архиерея в «Ныне прославился Сын человеческий». И последняя кинороль по Чехову — Лебедев в «Иванове», где снимался вместе с Остапом. Кстати, я в свое время играл Треплева, потом эта же роль была дипломной у Остапа, и сегодня ее играет внук Дмитрий на моем четвертом курсе в Университете им. Карпенко-Карого.
— Поделитесь собственным опытом — что должен уметь и знать актер, чтобы сыграть Чехова?
— Во-первых, иметь талант, иначе, чем бы актер ни владел, ничего не получится. А во-вторых — умного режиссера. Большинство из них сегодня ищут новые формы, но не в них дело. Главное — чтобы что-то лилось из души.
— Не пробовали себя в качестве режиссера?
— Нет. И не собираюсь.
— Почему?
— В 1972 году я снимался у Михаила Александровича Ульянова в фильме «Самый последний день». Когда я приехал на озвучивание, увидел, что он очень грустен. Чего, спрашиваю, такой? Он ответил: «Это моя первая и последняя картина. Я не хочу пополнять когорту бездарных кинорежиссеров». И я тоже не хочу пополнять когорту бездарных театральных режиссеров. Их и так очень много. Занимаюсь другим и не менее важным — составляю стратегический план театра.
— Для вас лично какие слова являются высшей похвалой?
— Опять обращусь к Чехову. У него высшей похвалой было слово «хорошо». А современные режиссеры сегодня на съемках кричат: гениально, фантастически, ты — супер, ты — лучше всех! Это все буза.
— А есть такие режиссеры, которые говорят просто «хорошо»?
— Сергей Данченко был таким. Радовался, когда что-то выходило, но ничего не говорил, а только проходил мимо, бил полегоньку по плечу и говорил: «Ну, ничего». Это была самая большая похвала.
— Часто так «бился»?
— Не часто. Может, три раза.
— Сегодня преимущество отдаете кино или театру?
— Люблю и кино, и театр. Слава на меня свалилась в 1970 году после фильма «Белая птица с черной отметиной». Сегодня, на старости, опять посыпались и хорошие роли, и режиссеры, и сценарии. Интересно было бы сыграть роль без слов, но не просто присутствовать на сцене или в кино, а прожить необыкновенную жизненную судьбу. Но такую роль еще не написали...
— Каких бы ролей пожелали Остапу и Дмитрию?
— Дмитрий мог бы сыграть Ромео, Остап — Эдипа в спектакле нашего театра, который в свое время ставил Роберт Стуруа. Мы бы его обновили. Еще есть очень интересная пьеса болгарского драматурга Стратиева «Замшевый пиджак», где один актер играет семь ролей. Это может быть очень интересным. И, безусловно, сложно.
— Вы со временем меняетесь? Если — да, то в какую сторону?
— Да, изменяюсь, и в лучшую сторону. Одни с возрастом становятся более глупыми, другие чему-то учатся в жизни. Я всегда поддерживаю талантливых людей. И как художественный руководитель, и как актер. Даже если плохо, всегда найду, за что похвалить. Был такой актер Борис Васильевич Романицкий, корифей украинского театра. Когда я работал над «Ричардом III», мне было 33 года. Он всегда на репетициях сидел в зале, а затем звал к себе в кабинет. И всегда свою тираду начинал так: «По моему скромному мнению, вы созданы для этой роли, но у вас нет эмоций, темперамента, логики. То есть — ничего нет». Но первая фраза давала надежду и желание что-то делать. Запоминались лишь первые слова — что я создан для этой роли! Это был хороший урок в жизни. Пользуюсь им в общении с другими. Нужно уметь поддерживать. Нужно уметь делать добро и не ждать, что тебя кто-то поблагодарит. С годами стал проще в общении с людьми.
— Позвольте вас поздравить и с орденом Ярослава Мудрого V степени, который вы получили по случаю 90-летия Театра им. Франко. Кстати, как вы вообще относитесь к званиям?
— Я бы их отменил. Кроме зависти и других негативных проявлений в коллективе, они не приносят никакой пользы. Одни — радуются, другие — плачут. Сегодня даже доплаты достойной за звание нет. Если в советское время народный артист СССР, и я в том числе, получал доплату в триста рублей, то сегодня — это на бумаге 40% от ставки, а в действительности — всего двадцать. Вместо расходов на всевозможные медали и звания, просто бы подняли зарплату актерам. Вот и все. Но никто не решится это сделать. Звания, между прочим, среди бывших советских республик остались лишь в России, Украине и Беларуси.
В свое время известный белорусский драматург Андрей Макайонок говорил: человек, несмотря ни на что, по достижению 25-летнего возраста, должен быть отмечен всеми возможными наградами и званиями. А затем, следя за его работой, надо все это отбирать, чтобы перед Богом он был чист. Очень подходящая мысль.
— Вы верите в судьбу или согласны с Александром Грином, что человек должен создавать счастье собственными руками?
— Пятьдесят на пятьдесят. Ни без судьбы, ни без удачи, ни без трудолюбия ничего не получится.
