Известный чешский писатель во время «Книжного Арсенала» представилукраинским читателям роман «Последние дни панка в «Хельсинки» и рассказал о современных городах, изменении их фасадов и жителей в эксклюзивном интервью «Дню».
— Ярослав, каковы ваши первые впечатления от Украины? Слышал, вам очень понравилось киевское метро.
— Да, оно интересное. Я вообще очень люблю метро, и не только метро, но и транспорт в целом, особенно железную дорогу. По-моему, железная дорога — это неотъемлемая часть Центральной Европы, ее сущности. Что же касается Украины... Мои родители уже очень рады, что я здесь, ведь отец когда-то, когда еще был молодым коммунистом, в советские времена, приезжал в Киев и Чернигов поездом Прага—Киев—Москва. Думаю, когда вернусь домой, он мне что-то расскажет об Украине, а я поделюсь уже своими впечатлениями. Украина у нас неплохо известна, потому что в Чехии работает много украинцев, причем на тех работах, на которых чехи работают в Австрии и Германии, а немцы, в свою очередь, в Британии. В последнее время появляется здесь и украинская литература. Например, вышли переводы Юрия Андруховича, Сергея Жадана, Тараса Прохасько, появилась замечательная антология прозы «Україно, давай, Україно!». Лично мне, возможно, ближе всех здесь Сергей Жадан с его трагикомизмом, весьма характерным и для чешской литературы. Хотя украинская литература у нас известна преимущественно узкому кругу читателей, в отличие от Германии, где ваши писатели стали звездами.
— Кстати, о Центральной Европе. Вы о ней часто вспоминаете. А насколько актуальным этот концепт остается сегодня или в перспективе? Ведь, например, Украина, Беларусь и Молдова остаются (возможно, за исключением «элитарной» культуры) под воздействием России, а Чехия, Польша и другие все больше интегрируются с западноевропейскими странами...
— Думаю, все дело здесь в ментальности. Она у нас в определенной степени общая, и это из нас уже не искоренить. И какие-то географические или политические изменения не очень на это влияют. Даже если сегодня настоящим центром Центральной Европы, с моей точки зрения, является Берлин, потому что в нем на каждом шагу встретишь поляка, россиянина, чеха, украинца. Еще одна характерная и неизменная особенность нашего региона — это наличие в нем огромного количества маленьких стран, которые постоянно стремятся доказать свою обособленность, иначесть. Из-за этого иногда у нас возникают и антиевропейские настроения, движения. Наконец, насколько я знаю, и в Украине далеко не все однозначно воспринимают объединенную Европу, и многие говорят даже о «двух Украинах», расположенных по разные стороны Днепра, с противоположными устремлениями.
— Берлин, о котором шла речь, сегодня еще и крупный культурный, литературный центр. В нем может вытвориться какая-то такая густая художественная атмосфера, сопоставимая, скажем, с межвоенным Парижем?
— Да, сегодня Берлин — очень важный культурный центр, ключевой город. Большую роль здесь сыграло то, что раньше, лет десять назад, он считался весьма дешевым, это способствовало большому притоку творческих людей. Сейчас Берлин подорожал, но в нем остается какая-то специфическая энергетика, привлекающая многих. Бывают такие периоды международной популярности определенных городов. Прага его тоже пережила после революции 1989 года. Тогда в нее начали приезжать, чтобы пожить, даже американцы, Прага была очень дешевой, ее еще называли «новым Парижем». Многие, правда, потом поехали дальше, в тот же Берлин, но Прага остается популярной. Знаешь, иногда где-нибудь, скажем, во Франции могут не понять, что такое Чешская Республика, перепутать ее с Чечней даже, но все знают Прагу. А Берлин — он словно большой миф, напряженный, беспокойный город. Краков, Прага или Киев — красивее, уютнее, но Берлин имеет особенную атмосферу, этот город был полностью разрушен во время войны, однако смог возродиться, и в нем сохраняется какой-то деструктив, который притягивает, влечет.
— Вы сейчас живете то в Чехии, то в Германии, и для вас, насколько я понимаю, важны обе страны. А как в современной чешской культуре преодолевается, переосмысливается тяжелое наследие, существующее в чешско-немецких отношениях?
— Ныне в Европе — счастливый исторический момент примирения. К тому же, мы очень связаны с Германией экономически, у нас много совместных предприятий. И вообще в сегодняшней Европе без Германии ничего не делается, ни на Востоке, ни на Западе. До Второй мировой войны в Чехии проживало свыше трех миллионов немцев или немецкоязычных чехов. А затем чехи остались одни — немцев выгнали, евреев поубивали, и это стало неожиданностью, потому что до тех пор общая культура и история создавались на сотрудничестве или конфликтах чехов, немцев и евреев. Чехия стала более однообразной. Во время коммунистического режима о немцах говорилось только плохое, их называли исключительно убийцами, фашистами. После 1989 года было написано много книжек и снято фильмов об отношениях в чешско-немецко-еврейском треугольнике после войны, об этом часто говорят, это топовая тема в чешской культуре. Еще сегодня весьма актуальна тема — поиск своих корней, возвращение к ним, особенно в пограничном пространстве, в том контексте, о котором мы говорим.
— Насколько востребована современная чешская литература? Каково вниманием к ней публики, медиа?
— Хотелось бы, конечно, большего. Но все же писатели у нас узнаваемые люди, на литературные импрезы регулярно ходит довольно много зрителей. Писатели постоянно присутствуют в средствах массовой коммуникации. Хотя это уже и не шестидесятые, когда они были настоящими суперзвездами.
— Чешская литература всегда умела противостоять чрезмерной политизации, в том числе и с помощью упомянутой вами иронии и самоиронии. А как с этим сегодня, особенно на фоне общеевропейских тенденций некоторого усиления социальной заангажированности литературы?
— Противостояла, но все же политика в ней присутствовала всегда. У того же Милана Кундеры или Павела Когоута. Или возьмем Вацлава Гавела, который был и политиком, и писателем. И сегодня во многих произведениях чешских авторов есть переплавка социальной действительности, изображение определенных политических реалий. Вот и у меня в «Последних днях панка...», в книжке, которая в целом больше о любви и времени, тоже есть немало о современном обществе, о процессах, происходящих с нашими городами, об изменениях их фасадов и жителей. И в моей новой книжке «Национальный проспект» я много пишу об изменениях, застройке городов, а также переосмысливаю историю ХХ века. Вообще, история всегда ненавязчиво, но присутствует в моем творчестве. Можно также назвать книжку Эмила Гакла «Реальная история» — это замечательный новый общественно заангажированный роман.
— Это изменение городов, разрушение старого городского ландшафта и колорита, застройки и т. п. — общеевропейская тенденция. В Украине она особенно актуальна, здесь события происходят особенно остро и грубо (правда, многие у нас думают, что это сугубо украинское явление). С вашей точки зрения, это — просто историческое движение, изменения, которым нет смысла противостоять (ведь всегда есть аргумент, что город не может стоять на месте, он должен развиваться), или с этим надо как-то бороться?
— Я не знаю. Я только фиксирую то, что вижу, процессы, как я их понимаю. Кто-то мирится с этим или даже не замечает, есть люди, которые создают группы и, скажем, портят краской новые фасады, когда они появляются (об этом есть в моей книжке, кстати)... Думаю, тенденции могут измениться в ту или иную сторону. Вообще, эта тема, ее можно расширить до взаимосвязи политики, бизнеса (в частности и строительного), бандитизма, — она актуальна по всей Центральной Европе. Да и не только здесь: о коррупции много говорят в Австрии, Германии, хоть там она элегантнее, нежели у нас или у вас. Часто наружу выплывают просто смешные факты: например, если одна и та же фирма строит одинаковые дороги в Чехии и Германии, то в Чехии они будут дороже, несмотря на то, что рабочие здесь получают меньше. Разумеется, причина в коррупции. Но, мне кажется, в последнее время происходят очень медленные, но позитивные изменения, таких схем становится меньше, политики все больше остерегаются коррупционных процессов, а следовательно, думаю, мы не безнадежны.
СПРАВКА «Дня»
Ярослав Рудиш родился в 1972-м на чешско-немецком пограничье, сегодня живет в Праге и Лейпциге. Прославился своим первым романом «Небо под Берлином», действие которого происходит преимущественно в берлинском метро. Знаменита и серия комиксов о железнодорожнике Алоисе Небеле, созданная им совместно с художником Яромиром 99 (Яромиром Швейдиком). Кроме того, Рудиш пишет драмы, принимает участие в музыкальных проектах, занимается журналистикой.
