В первой половине ХХ века Польша прошла сложные и трагические пути. Сначала она была разодрана на части между тремя империями, но не покорена, настроена на возобновление независимости, с имиджем «распятого Христа Европы». Потом появилось возобновленное Польское государство, вторая Речь Посполитая. И практически сразу она заявила о себе как о претендентке на роль лидера Центрально-Восточной Европы с типично империалистическими замашками, дважды — в 1922-м и 1938-м годах — аннексировав чужие территории. Затем ее опять разодрали две империи — нацистская и большевистская, поляки героически опирались врагам, но силы были неравные. Далее возникает «подпольная Польша», собственно, подпольная вторая Речь Посполитая, которая продолжает довоенные традиции. И, наконец, Польша становится тоталитарным государством, коммунистическим сателлитом Кремля.
Как же и почему произошла эта историческая катастрофа, как и почему страна высокой культуры и народной победы, возобновив в 1918-м аж через столетие независимость, упала в 1939-м буквально за месяц под натиском агрессоров, став разменной монетой в крупной геополитической игре, а затем — несмотря на субъективное желание абсолютного большинства нации — объективно оказалась исполнительницей воли Кремля в борьбе против сил национального освобождения Украины и Литвы и, наконец, затем — бесправным кремлевским сателлитом?
Как по мне, главной причиной этого оказалось правило, которым руководствовались почти все лидеры второй Речи Посполитой (в межвоенный период и в эмиграции на чужбине) относительно своих национальных меньшинств и окружающих государств: «Политика — это не больше, чем продолжение войны другими средствами». Иными словами, вторая Речь Посполитая вела беспрестанные колониальные войны, «горячие» и «холодные», с целью территориального расширения и удерживания завоеванных земель.
Эти войны продолжались даже тогда, когда ее территории были оккупированы нацистами: Польское государство должно было стоять несокрушимо даже там, где этнические поляков было не более, чем 15—20%. Такая политика в межвоенное время сделала если не открытыми врагами, то недругами второй Речи Посполитой почти все окружающие народы и этнические меньшинства в самом государстве (кроме разве что белорусов, чье национальное самосознание еще не полностью сформировалось, и полонизированных евреев). Во время Второй мировой войны правительство в эмиграции действовало так же, используя подвластные ему партизанско-подпольные силы не только для борьбы с нацистами, но и для настоящих колониальных экспедиций на еще недавно подвластные Варшаве литовские и украинские земли. Использовав это, Кремль провел многоходовую геополитическую комбинацию, следствием чего стали фактическая потеря Польшей независимости, превращение ее в советский протекторат, и вместе с тем массовые репрессии в самой стране.
Польское общественное мнение настойчиво искало причины катастрофы и в конце концов смогло сформулировать их и донести до широкой общественности. Итак, в 1990-х казалось, что в посткоммунистической Польше произошла необратимая переоценка многих сюжетов времен второй Речи Посполитой, а особенно действий ее власти. Сделано это было прежде всего благодаря усилиям Ежи Гедройца, собранным им вокруг эмиграционного журнала «Культура» выдающихся интеллектуалов и, разумеется, молодого образованного поколения поляков, воспитанного ими (а еще — большинства проводников «Солидарности», той самой, «классической», потому что «Культура» массово попадала в коммунистическую Польшу, и ее читали едва ли не все).
Да не тут-то было. Причины перемен в социально-политических и интеллектуальных установках большинства поляков — это отдельная тема, здесь же отмечу только три из них: общая вялость украинской государственной политики в смысле всестороннего отстаивания национальных интересов (в том числе с помощью масс-медиа и художественной литературы, кинематографа и интернета, причем как внутри страны, так и за рубежом), мощная и ежедневная работа российских спецслужб (которая приобрела новый размах в Польше сразу же после украинской Помаранчевой революции с целью сделать непримиримыми врагами украинских и польских патриотов) и уход в Вечность целого ряда авторитетных интеллектуальных и моральных лидеров нации — от упомянутого уже Гедройца до Иоанна Павла ІІ. Результат общеизвестный, включительно с фильмом «Волынь» и скепсисом большинства поляков по поводу дружбы с Украиной.
Под обзором социальной психологии обращения новых поколений поляков ко временам второй Речи Посполитой, более того — глорификация этих времен — вещь понятная. Ведь в ХХ веке Польша прошла два действительно выдающихся исторических периода — период восстановления независимости и строительства государства, который начался еще во время Первой мировой войны и завершился во время Второй мировой войны, и период победы «Солидарности» над коммунистической системой. Но ведущие деятели «Солидарности» были и в большинстве своем до сих пор являются современниками нынешних поколений поляков, со всеми своими недостатками, со всем отрицательным своим багажом (добродетели в определенных случаях упоминаются гораздо меньше). Представляется, не в последнюю очередь вследствие этого того заряда истинного демократизма и национальной самокритичности, который дала Польше «Солидарность», хватило только на 20—25 лет, до первых годов ХХІ века. Коммунистические легенды о поляках во Второй мировой войне (вспомните когда-то популярный телесериал «Четыре танкиста и собака», который был составляющей этих легенд) реанимировать было некому, да и не существовало соответствующего социального объекта, которому можно было бы «впрыснуть» эти легенды, — слишком далеко прошла Польша по пути реформ. Остались межвоенная эпоха и времена Второй мировой войны, но последние — не под коммунистическим обзором, а с позиции правительства на эмиграции и вооруженных формирований, которые продолжали государственно-политическую линию второй Речи Посполитой — линию в целом империалистическую и колонизаторскую. Со всеми ее острыми проблемами и катастрофическими ситуациями, которые с дистанции времени многим теперь кажутся чем-то незначительным и случайным.
На самом же деле итоги государственно-политической жизни второй Речи Посполитой вместили в себя наряду с несомненными успехами в развитии государства и национальной модернизации те провалы и пропасти, следствием которых стало превращение территорий этого государства в «кровавые земли» (Тимоти Снайдер), а собственно Польши — в советский протекторат.
Что же делать в этой ситуации, какие пути понимания выстраивать с польской элитой, подавляющая часть которой, похоже, теперь органично не способна относиться к украинцам иначе, нежели с позиции «старшего брата» то ли «старшей сестры»? Как по мне (кроме всего прочего), стоит, откликнувшись на призыв польских депутатов к коллегам из Верховной Рады и всему украинскому интеллектуальному сообществу, тщательным образом рассмотреть и переосмыслить прошлое, прежде всего первую половину ХХ века. Причем эти рассмотрение и переосмысление будут намного более неприятными для поляков, нежели для украинцев. Ведь не Украина завоевала польские земли, не Украинское государство предавало независимую Польшу, не украинцы занимались колонизацией польских территорий (хотя советская империя их в этой роли использовала — так же, как использовала поляков в качестве колонизаторов среди прочего и тех немецких земель, которые никогда Речи Посполитой не принадлежали). Речь о вещах, уже многократно осмысленных и обсужденных на страницах польской «Культуры» и украинской «Сучасності», а с началом 1990-х — в свободных масс-медиа и во время личных контактов интеллектуалов обеих стран. Автор этих строк в середине 1990-х присутствовал в Кракове на конференции, где принимали участие Нобелевский лауреат по литературе Чеслав Милош и известный диссидент и христианский философ Евген Сверстюк. Им было о чем переговорить — и несколько дней они провели в тихих беседах. Антагонизма между двумя мыслителями не было и быть не могло — однако теперь с нами нет ни Милоша, ни Сверстюка...
Будут ли утрачены их взаимопонимание и взаимоуважение?
