Диего и Фриду объединила великая социалистическая революция. В этом заверяет читателей Жан-Мари ле Клезио, французский писатель, лауреат Нобелевской премии 2008 года, автор документального исследования о выдающихся мексиканских художниках первой половины ХХ века — Диего Ривере и Фриде Кало. Однако у каждого художника была своя революция. Книга «Диего и Фрида» — это, к моему великому удивлению, не столько исследование любви художников, сколько срез исторической и культурной жизни Мексики того периода. На чуть более двухстах страницах разместилась история мексиканского народа, которая так сильно напомнила историю нашей собственной страны. Мексика — это покоренная территория, где, как и у нас, господствовали иностранцы. А ее культура существует и активно развивается, однако подпольно. А то, что признано и властью, и элитой, отличается сплошной безвкусицей и примитивизмом. Поэтому недаром большинство художников убегают из страны за океан, в Европу, что называется, глотнуть свежего воздуха. Так сделал и Диего Ривера. Когда прозвучали первые колокола революции, Диего находится вдали от дома, ему — 24. Фриде — только 3.
«Самое удивительное в браке Диего и Фриды — это то, как вообще могли оказаться вместе двое таких непохожих людей», — пишет Жан-Мари ле Клезио. Диего ко времени бракосочетания с Фридой исполнилось 43 года, он уже был популярным художником с мировым именем. Вернулся в Мексику из Парижа, где познакомился с французской художественной элитой, в частности, с Пабло Пикассо и Альфонсом Рейсом. Уже был дважды женатым, у него были две дочки и сын, который родился и погиб в Париже.
Ей 22. Она — студентка Национальной подготовительной школы. Только начинает рисовать. Но, в отличие от Диего Риверы, не собирается быть художником. «Для Фриды живопись — это попытка спастись от воспоминаний о страшной трагедии, которая навсегда изуродовала ее тело», — такие выводы делает автор книги. Не знаю, то ли сработала обычная мужская солидарность — подчеркнуть именно творчество Диего как доминирующее, то ли автор действительно думает, что за творчеством Фриды стоит только ее болезнь, однако согласиться в этом с ним сложно. Более того, такие взгляды уж слишком перекликаются с мнениями мужчин-исследователей творчества Леси Украинки, для которых ее произведения — это только крик больной, лишенной материнства женщины. Фрида Кало из-за аварии не могла также выносить ребенка. Она была дважды беременна, но теряла ребенка, о чем рассказывают ее картины того периода. Но не было бы болезни, нашлось что-то другое, чтобы заставило ее заговорить. Впрочем, обвинить автора в искажении фактов или в сознательном преуменьшении роли Фриды в художественной жизни Мексики не осмелюсь, поскольку, кажется, для автора главной темой в этой книге была все же не Фрида Кало, а Диего Ривера. Да и, собственно, книга называется «Диего и Фрида», а не наоборот. Поэтому книга вместо того чтобы утолить жажду, только усилила интерес к супругам вообще и к Фриде Кало в частности. Поэтому после чтения произведения француза Жана-Мари ле Клезио остается одно: надеяться, что и на Фриду Кало найдется своя Оксана Забужко, которая по-женски сможет раскрыть и представить читателю творчество художницы.
