Последние события в глобальном мире, экономический кризис, революции в Тунисе и Египте были в центре Экономического форума в Давосе и Мюнхенской конференции по вопросам безопасности. Бывший первый заместитель министра иностранных дел Александр ЧАЛЫЙ постоянно следит за развитием событий в мире, встречается с зарубежными коллегами. В эксклюзивном интервью «Дню» он рассказал о том, какие важные сигналы и идеи были озвучены в Давосе и Мюнхене, и какие выводы из этих форумов должна сделать украинская дипломатия для проведения эффективной внешней политики.
— Вполне очевидно, что глобальный и региональный мир стремительно изменяется. Общие контуры изменений известны: мир переходит от однополюсной к многополюсной структуре. Мировой экономический кризис стимулирует развитие в сфере безопасности новых идей и современных технологий.
Во-первых, завершилась эра, когда за основу национальной безопасности бралась военная сила, оружие. И в Давосе, и в Мюнхене четко звучал тезис, что в современных условиях безопасность государства не может обеспечиваться только военным компонентом. Более того, его нужно уменьшать и начинать серьезные процессы разоружения. В то же время на глобальном и региональном уровнях существует дефицит безопасности, которая бы была основана на «мягкой» силе, то есть на разуме, на дипломатии, на экономическом развитии на демократической стабилизации общества, на росте справедливости, как внутри государств, так и во всей глобальной международной системе. Именно этот дефицит «мягкой безопасности» и является ключевым вызовом для безопасности как глобального мира, так и целых регионов и отдельных стран, в частности, Украины.
Следовательно, считаю, в настоящий момент, как никогда, растет роль украинской дипломатии. В ХХІ веке для Украины как европейского регионального государства ключевым инструментом достижения ее безопасности должна стать украинская дипломатия, а не украинская армия. Вооруженные силы являются определенным страховым инструментом, но позитивная активная украинская дипломатия является ключевым фактором для обеспечения национальной безопасности Украины.
Во-вторых, после широкой дискуссии о событиях, которые произошли в Египте и Тунисе, большинство участников пришло к выводу, что миру необходимо больше социальной справедливости. Люди хотят менять власть не столько из-за желания иметь больше демократии, а из-за того, что считают ее несправедливой и коррумпированной. Сама по себе стабильность в государстве не может рассматриваться как фактор безопасности, если она не базируется на демократических принципах. Стабильность на авторитарных принципах — я ее называю «напряженной стабильностью» — рано или поздно приводит к серьезной дестабилизации как внутри государства, так и извне, что порождает серьезные вызовы международной безопасности. Поэтому умение построить демократическую форму внутригосударственной стабильности на принципах общенационального диалога и консенсуса по стратегическим вопросам с привлечением всех политических сил как властных, так и оппозиционных под контролем гражданского общества — это общая формула, по которой в ХХІ веке должна строиться безопасность государств.
В-третьих, возникают абсолютно новые угрозы безопасности. Впервые в истории Мюнхенской конференции были обсуждены проблемы кибербезопасности. Был поражен результатами дискуссии. Через лет 10—15 много видов оружия, которые на сегодня считаются ключевыми в защите страны, могут исчезнуть, как когда-то исчезла кавалерия. Мне кажется, что это очень серьезный сигнал украинским специалистам стратегического планирования в отрасли безопасности. Ведь наша страна всегда была сильна своими достижениями в отрасли кибернетики.
В-четвертых, следующие реальные шаги в ядерном разоружении и ядерном нераспространении, в контроле над обычными вооружениями, будут зависеть от результата стратегического диалога между США и Россией относительно будущего ПРО. Об этом жестком пакете четко заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров.
— И если все это подытожить, то какой общий вывод нужно нам вынести из Давоса и Мюнхена?
— На мой взгляд, в условиях многополярности и глубокого экономического кризиса западного мира, классическая традиционная евроатлантическая элита, которая занимается вопросами безопасности, в своем большинстве сегодня понимает необходимость создания евроатлантического сообщества безопасности на пространстве от Владивостока до Ванкувера. Кстати, второй день конференции в Мюнхене проходил под лозунгом «За безъядерное всеобъемлющее евроатлантическое сообщество безопасности». Это предоставляет украинской дипломатии новые колоссальные возможности. Потому что создание евроатлантического сообщества безопасности невозможно без участия Украины, а также без четкого решения вопроса ее статуса в этой системе. То есть украинская внешняя политика должна учитывать этот общий тренд. Бесспорно, есть риск, что он может не осуществиться. Но есть много оснований считать, что через лет пять-десять мы будем иметь постоянное сообщество евроатлантической безопасности, куда войдут США, Европа и Россия как равные партнеры. Украина уже должна искать свое достойное место в этой системе и способствовать ее образованию своими внешнеполитическими инициативами и действиями.
— Александр Александрович, а чем конкретно может помочь наша страна?
— Наработать и обнародовать собственную «украинскую инициативу» относительно формирования новой безопасностной архитектуры в Европе. И это не мои слова, а требование Президента Украины. Однако я ничего не слышал о ключевых предложениях Украины в этом стратегическом вопросе. Как и из чего конкретно складывается инициатива Президента Украины из формирования в Европе новой системы коллективного противодействия глобальным угрозам и вызовам безопасности в ХХІ веке? Украинская дипломатия должна более конкретно и публично продвигать эту инициативу Президента.
— Александр Александрович, не могли ли бы вы прокомментировать предостережения Генсека НАТО, который обрисовал грустный прогноз для Европы, если европейские правительства не будут выделять больше средств на оборону?
— Да, Расмуссен во время своего выступления в Мюнхене заявил, что расходы европейских стран на оборону нужно увеличивать. И «если Европа это не поймет, то она станет не интересной США, и те начнут искать другого стратегического партнера». С другой стороны, он заявил — и это я считаю позитивом — что страны НАТО нуждаются в «умной обороне». Но при этом генсек «умную оборону» истолковал лишь в военном измерении.
Но если подытожить выступления в Мюнхене европейских и других мировых лидеров, то следует отметить, что их позиция четко фокусируется на одном: военные аспекты безопасности, разумеется, важны, но они могут применяться после того, как будет использован весь арсенал «мягкой» безопасности. И причем этот арсенал должен играть ключевую роль. Все приходят к выводу, что основой безопасности как глобальной, региональной, так и каждой страны, должны стать не вооруженные силы, а стабильная экономика, справедливый демократический правопорядок, устойчивое социальное развитие стран и регионов глобализированного мира. Как сказал в своем выступлении Генсек ООН, на превентивных мероприятиях, как правило, государства экономят средства. Но как показывает опыт, военные мероприятия стабилизации конфликтов нуждаются в намного больших затратах. Он призывал государства изменить свою ментальность и в первую очередь думать о «мягкой» безопасности, о превентивной дипломатии
— А Украина упоминалась на форуме безопасности в Мюнхене? И в каком контексте?
— Практически нет. Меня это поразило. И над этим нам нужно задуматься. В публичной дискуссии слово Украина было сказано один раз и только в контексте обсуждения вопросов защиты европейских путей снабжения электроэнергии, ввиду того, что Украина вступила в Европейское энергетическое сообщество. И это была простая констатация факта. В кулуарах конференции активно работал министр иностранных дел Украины Константин Грищенко, он провел много двусторонних встреч. Это позитив. Но в публичном измерении во время конференции Украина не инициировала ни каких-либо постановочных вопросов, ни новых идей или инициатив в сфере безопасности. А главное, что и другие «забыли» об Украине, о ее роли и месте в системе международной безопасности.
— А разве не сработала статья нашего министра «Украина — это пилотный проект будущей единой Европы», которая была опубликована в специальном выпуске немецкой газеты Suddeutsche Zeitung, посвященном нынешней Мюнхенской конференции по вопросам безопасности? Или эта идея была неумело подана?
— Во-первых, у меня создалось впечатление, что сегодня украинская дипломатия не генерирует новые стратегические идеи в отрасли безопасности, имея хорошие возможности. Ведь провозгласив внеблоковость, мы привлекли к себе серьезное внимание и мира, и общественности. Приняв непростое решение относительно обогащенного урана, мы также получили окно возможностей для определенных стратегических инициатив относительно ядерного нераспространения. Я уже не говорю о некоторых проблемах региональной безопасности, в частности — Приднестровье.
Во-вторых, такая пассивность украинской дипломатии приводит к тому, что во время Мюнхенской конференции ключевое внимание было сфокусировано на Турции, которая активно принимала участие в Мюнхенском форуме. Эта страна сегодня рассматривается как региональный лидер, который в будущем может трансформироваться в субрегионального лидера. За Турцией признается особенная роль в гарантировании безопасности в регионе и субрегионе. В каком-то плане это напомнило период, когда на любой безопасностной конференции признавалось, что ключевым элементом европейской безопасности является Украина. С другой стороны, происходит и вторая интересная тенденция: роль определенного моста или, скорее, стратегического посредника в переговорах между ЕС и Россией, которую мы играли довольно долго, на сегодня очень активно и фактически вне всякого контроля со стороны украинской дипломатии переходит Польше. Если так дальше будет продолжаться, то фактически Украина перестанет быть активным фактором европейской безопасности в регионе, а станет им Турция. Между тем, как Польша переберет на себя роль страны, ответственной за диалог по безопасности между НАТО и Россией, между ЕС и Россией.
В-третьих, Приднестровье. На сегодня по линии Брюссель — Москва — Вашингтон сложился определенный консенсус относительно достижения формулы урегулирования приднестровского вопроса. Украинская дипломатия должна быть здесь локомотивом, лидером, потому что она имеет наибольшие возможности влияния на ситуацию и наибольшие угрозы в случае, если ситуация не будет урегулирована. Где новые украинские стратегические инициативы по этому вопросу?
В-четвертых, существует уязвимый вопрос контроля над обычными вооружениями. То есть будущее договора о фланговых ограничениях. Мы всегда были участником настоящего договора. Россия вышла из него, многие наши соседи, страны-члены НАТО, его не ратифицировали, а мы молчим. Хотя этот вопрос касается ключевых стратегических интересов нашей безопасности. Думаю, в этом вопросе мы должны были бы представить свое виденье, свои стратегические инициативы относительно будущего настоящего договора.
— Кстати, посол одной из ведущих стран ЕС сказал в частном разговоре, что Украина своим стремлениям интегрироваться в ЕС может влиять на Россию. Как пример он назвал тот факт, что активная позиция Киева на европейском направлении подтолкнула Россию активизировать переговоры по вступлению во ВТО.
— Бесспорно, наша евроинтеграционная политика, динамика наших переговоров с ЕС по соглашению об ассоциации — это вопросы, которые входят в сферу стратегических интересов Российской Федерации. Поэтому, на мой взгляд, мы должны были бы по некоторым вопросам инициировать трехсторонние форматы сотрудничества. Положительно то, что, наконец, украинская энергетическая дипломатия активно начала продвигать трехсторонний формат переговоров по линии ЕС — Россия — Украина относительно транзита энергоносителей. Что касается других форматов — экономического, миграционного, визового, безопасности, то Украина многими политиками и аналитиками воспринимается как серая зона. Поэтому, на мой взгляд, Украина должна сформулировать ключевой элемент своей внешнеполитической безопасностной стратегии таким образом, чтобы не быть серой зоной в будущем. И это очень ответственное задание. Самым легким решением было бы стать членом НАТО, но оно не проходит как с точки зрения евроатлантического консенсуса, так и с точки зрения внутреннего консенсуса. Есть другое решение, которое нам в настоящее время подсказывают, — вступить в ОДКБ. Я убежден, что оно также не будет отвечать ни евроатлантическому, ни внутреннему консенсусу.
Одна из ключевых стратегических ошибок во внешней политике Украины заключается в том, что, объявив внеблоковость, мы на этом остановились. Мы не оговариваем с международным содружеством, на каких условиях мы являемся и будем в будущем оставаться внеблоковой страной. Наша внеблоковость выгодна как российским, так и НАТОвским интересам безопасности, это реальная инвестиция в глобальную и региональную безопасность. Но что выгодно здесь нам? И здесь, Украина должна доказать миру, что ее внеблоковая политика является не тактическим, а стратегическим выбором. Другими словами, поставить вопрос о международно-правовом признании постоянного статуса Украины в сфере безопасности в качестве постоянно нейтрального государства. И это абсолютно реально в условиях формирования новой системы сообщества евроатлантической безопасности, которое имеет все перспективы быть созданным в ближайшие пять — десять лет.
— Европейский дипломат также отметил, что Европа не отворачивается от Януковича, но хочет увидеть со стороны Украины сигналы в направлении Европы. По вашему мнению, какие сигналы должна дать Украина Европе?
— Думаю, на политическом и декларативном уровне мы дали все необходимые сигналы, что наше будущее украинская властная коалиция видит только с ЕС и в ЕС!!! Более того, впервые эти сигналы получили очень четкое законодательное закрепление. Показательно, что внешнеполитическими приоритетами в этом году являются заключение соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли, реальное продвижение на пути к получению безвизового режима. Вопрос в том, как найти баланс интересов в этих непростых переговорах. Потому что ЕС в настоящий момент в не наилучшей форме, чтобы идти на уступки ради Украины, особенно в экономической сфере. Во-вторых, бесспорно, на сегодня в Украине есть определенная стабильность, и это было положительно воспринято и оценено на последнем саммите Украина — ЕС. Однако у ЕС есть вопрос — на демократических ли принципах строится эта стабильность? И это ключевой вопрос! Если мы в ближайшее время не найдем с ЕС понимания по этому вопросу, тогда у нас возникнут проблемы в реализации политики евроинтеграции. Не думаю, что ЕС конкретно свяжет «тест на демократию» с динамикой заключения соглашения об ассоциации, но то, что ситуация внутри страны будет на это влиять, я убежден.
— Кстати, а каким вы видите наш путь вступления в ЕС?
— До 2004 года мы верили, что Украина может пойти путем стран Восточной Европы, например Польши. То есть получить перспективу членства в 2005 году, а через 10—15 лет стать членом Евросоюза. Однако, все не так просто. Если Кучма доказал, что Украина — не Россия, то за пять лет президентства Ющенко было доказано, что Украина это не ЕС и не НАТО. То есть на сегодня мы четко понимаем, что соглашение об ассоциации с ЕС не предусматривает перспективу членства. Фактически мы должны, хотим этого или нет, осознать, что достаточно большой отрезок времени, а по моим оценкам минимум до 2025 года, Украина будет продолжать свою евроинтеграцию без реальных перспектив членства. Из этого не нужно делать трагедию. Таким путем полномасштабно интегрировались в ЕС Швейцария и Норвегия. Главное помнить, что цивилизационной альтернативы европейской интеграции для Украины не существуют.
— Что такое Евроатлантическая стратегическая инициатива, о которой было заявлено во время Мюнхенской конференции?
При содействии фонда Карнеги в конце 2009 года был создан «мозговой центр» в виде группы из бывших высокопоставленных должностных лиц, самых авторитетных специалистов в области международной политики и безопасности. Мандат группы предусматривает проработку до 2012 года ключевых элементов построения евроатлантического сообщества безопасности при полноправном участии США, Европы и РФ. На равных правах группу возглавляют трое сопредседателей: сенатор Сэм Нанн (сенатор из США), бывший статс-секретарь МИД Германии и нынешний организатор Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер (ФРГ) и бывший министр иностранных дел РФ Игорь Иванов.
Я был приглашен участвовать в роботе этой группы со стороны Украины. Сегодня в группе идет работа в разных форматах. Вопрос статуса безопасности Украины является одним из ключевых в проработке группой будущей структуры евроатлантического сообщества безопасности. В этом контексте мне приятно сообщить, что в сентябре этого года при содействии международного фонда «Единый Мир» заседание этой группы состоится в Киеве.
