Первую в своей жизни запись в тетради, названной «Щоденник», он сделал, еще когда учился в девятом классе. А именно — в день смерти Сталина. Не шмыгал носом, не рыдал, как некоторые учителя и одноклассники. Видел, как директор школы смерил его с ног до головы взглядом. Показалось, что тот взгляд просто сверлил душу. Выдержал. Пошел домой. Сказал маме. Она перекрестилась. «Слава тебе, Господи!» — промолвила тихо... Понял, что она хотела сказать. Сел к столу. Но уроки делать не хотелось.
От нечего делать взял чистую тетрадь и погрузился в глубокие размышления. В сердце защемило, как когда-то в 1944-м. Вспомнил все. На их дворе разместился гарнизон. Солдаты варили кашу в большом котле. Дров было мало. Они с громким хохотом носили со школьного чердака спрятанные там отцом книги из домашней библиотеки и библиотеки общества «Просвіта» и швыряли их в огонь. Тогда он, в восемь лет, горько плакал. Сгорели все книги. Это же при нем, при Сталине было...
При нем многое произошло в родном селе. И в их семье. Вспомнил все. Как отец ушел в лес. А маме энкаведисты приказали собираться с детьми в дорогу. Это значило — на переселение в Сибирь. Все село рыдало. Если бы не удалось бежать, оказались бы неизвестно где. Погибли бы, как вся мамина семья. Где-то там, в Казахстане... Обо всем этом побоялся писать, хотя было вдохновение.
Написал: «5 марта 1953 года».
А дальше строки из стихотворения Некрасова:
И сойдешь ты в могилу, герой,
Втихомолку проклятый судьбою,
Возвеличенный громкой хвалой...
На этом и закончилась первая запись в дневнике.
Позже писал в этом дневнике о своих юношеских переживаниях, мечтах. Невинный по содержанию — он был изъят в 1965-м чекистами. При обыске.
Поступив в 1954 г. в Львовский университет им. И. Франко, купил уже большую тетрадь и стал записывать в нее впечатления о прочитанных книгах, цитаты из трудов философов... Мечтал стать искусствоведом. Царство литературы, искусства увлекало его настолько, что забывал о повседневных проблемах. Все свободное от лекций время проводил в библиотеках. Понимал, что научиться, причем не как-нибудь, а профессионально, анализировать произведения, выражать свои мысли как в устной речи, так и в письменной форме можно лишь благодаря целеустремленности и кропотливому труду. Как говорится, до седьмого пота. И это было счастье, потому что с восторгом открывал новые миры знаний, познавал мудрость и силу слова, мысли, которые таят в себе книги и картины, созданные величайшими писателями и художниками. Большую часть стипендии тратил на книги. Преисполненный энергии и страстного желания применять свои знания, способности и прилагать творческие усилия к развитию родной культуры, создавал свой мир познания жизни и себя в нем как личность.
Самое важное и дальше записывал в дневник. На памяти. А возможно, на будущее. Ознакомившись с эпистолярным наследием Шевченко, Франко, Леси Украинки, решил, что переписка должна стать нормой его жизни. Обратился к старшему брату — Михаилу (тот уже закончил университет и работал учителем) с предложением писать друг другу хотя бы раз в неделю. Верил, что все это должно стать своеобразной летописью богатых событиями лет.
А после развенчивания Хрущевым культа личности общественная жизнь поистине была богатой событиями. Особенно для молодежи. Свободнее дышалось. Думалось. Говорилось. Книги, дискуссии. Он радостно погрузился в ту жизнь.
Он — это Богдан Горынь.
Я не знакома с ним лично, хотя, работая в редакции литературно-драматического вещания Украинского радио, общалась со многими писателями, художниками. Все, что мне известно о юности Богдана Николаевича, прочитала в его трехтомнике «Не тільки про себе», вышедшем в издательстве «Пульсари» (2006, 2008, 2010 гг.).
Раньше читала некоторые его публикации по искусствоведению, знала, что Богдана захватила и увлекла политика, поэтому вращался в узком кругу молодежи, которую в 1965 г. обвинили в якобы антисоветской пропаганде и отправили в Мордовские лагеря. До редакции доходили эти слухи. Мы интересовались. Сочувствовали. Но так, созерцательно. Со стороны. Где Львов, а где мы! У нас здесь, в Киеве, свои заботы, а иногда бывало не до шуток. Мое поколение хорошо помнит те почти легендарные годы. Думалось, неповторимые, а оказалось... Но что было, то прошло...
Лучше — об одном из героев того времени, Богдане Горыне. Только что закончила читать его произведение «Не тільки про себе» — и душа моя, пережившая немало испытаний, встрепенулась. Мысленно радуюсь, так как верю: если есть у нас люди, которые способны жить, как Богдан Николаевич, и запечатлевать самое важное и значимое в слове, наша Украина есть и будет. Слов не хватает. Процитирую из его книги: «Нация обращается к миру через своих избранников. Нация преодолевает внутренние и внешние опасности под руководством своих лидеров. Нация утверждает себя именами своих героев!» И здесь автор называет выразителем Духа своего побратима по борьбе — Михаила Сороку, который, к сожалению, из прожитых 60 лет — 34 мучился по тюрьмам и лагерям. Писатель увидел в этом человеке «росток засеянных Сковородой зерен на черствой земле». «Познай себя», — утверждал философ в своих многотрудных поисках истины.
Герои произведения Богдана Горыня, как и он сам, — именно такие «ростки высокой мысли Сковороды». Вступив в неравный бой с жестоким врагом свободной человеческой жизни, свободного труда и свободной мысли, они взяли себе в качестве девиза мудрость великого философа.
Богдан Горынь вытерпел адское надругательство несвободного бытия, вернулся из лагерей, восемь лет работал не по специальности, но выдержал и вернулся к любимой работе, в родной дом, да и политику не бросил. Стал соучредителем Хельсинкского союза, а также — одним из инициаторов создания Живой цепи Львов — Киев. Был депутатом Верховной Рады Украины, уже независимой. Член НСПУ и НСХУ.
Все это читатели найдут в его книге. Хотя о себе Горынь пишет скупо. Его образ вырисовывается в письмах и документах. О побратимах есть отдельные эссе. Михаила Сороку он назвал аристократом Духа. Но то же самое можно сказать и о других героях этого прекрасного произведения. Например, об Алле Горской. «Ее имя, — справедливо говорит писатель, — присоединяется к тому факелу духовности, который столько лет прорезает своим соборным светом тот глубокий мрак».
С любовью, красиво и правдиво выписаны образы мужественных шестидесятников, которым автор посвятил свое произведение: Иван Свитличный, Василь Стус, Левко Лукьяненко, Лина Костенко, Михаил Горынь, Иван Дзюба... Их имена, как и многих других, кто посвятил свою жизнь и творчество Украине и борьбе за ее свободу, и сегодня на слуху у нас. Но читаешь — и видишь каждого. Слышишь. Чувствуешь неординарность характеров, которые сошлись вместе во имя общего большого дела.
Автор определил жанр своего произведения как роман-коллаж. И это точно. Замечательно! Это — документ времени. Роман? Да. Читатель найдет здесь и большую настоящую любовь, и добродетель. Словом — идеальные отношения между людьми, исповедующими высокие жизненные идеалы. Им бывает свойственно ошибаться. Но желание во имя будущего понять свои неверные шаги и просчеты приводит к пониманию и постижению истины. «Ведь болезнь излечивают, узнав о ее причинах».
О шестидесятниках уже написано немало. Но в основном писали о них те, кто наблюдал, знал о них из рассказов. А здесь автор — свидетель и участник событий, даже один из организаторов. Он использовал только документы. Поэтому книга и называется «романом-коллажем».
Об этом писатель рассказывает во вступлении в первую книгу. Их всего три. Конечно, только прочитав все 1800 с лишним страниц, постигаешь силу таланта автора. Так правдиво, объективно изобразить 35 лет жизни страны способен только очень талантливый человек.
Иногда предельно кратко о человеке, а ты его видишь, понимаешь. Как, например, в первом томе — о Денисе Лукияновиче и Михаиле Рудницком. Они были преподавателями, оказавшими значительное влияние на студента Богдана Горыня. Разумеется, каждый по-своему. Но как они изображены! Или — вот совсем короткий диалог с девочкой семи-восьми лет, когда приходили к Лине Костенко.
— Мама дома? — спросил Иван Свитличный.
— Мама работает, — с серьезной миной на лице ответила девочка.
— Можно к ней?
— Не знаю. Пойду, спрошу.
Стоим под дверями, ждем. Через минуту-две девочка возвращается и гостеприимным жестом молча указывает рукой на дверь, за которой работает ее мама. Я подумал, — пишет Богдан Николаевич, — что так церемонно когда-то приглашали в покои высокопоставленных, знатных людей, но где таким манерам могла научиться эта девочка?
Дальше — три страницы о Лине Васильевне. Как засияло ее лицо, когда она рассказывала о Василе Симоненко. Каких-то 15 строк текста, а — настоящая новелла. Гениальные писатели рисуют словом, как гениальные художники — красками.
«Чтобы писатель действительно состоялся как писатель, он должен постоянно работать над собой — все время учиться чему-либо, оттачивать мастерство, читать много разной литературы, родной и зарубежной. Не в переводах, а в оригинале», — это справедливое замечание профессора Михаила Рудницкого Богдан Горынь записал еще в сентябре 1960 г. на встрече львовских писателей с выпускниками университета. А кроме этого: «...Я постоянно бываю во львовских театрах. На сцене актеры говорят на украинском языке, я сказал бы — на каком-то не очень живом украинском, а как только выходят за кулисы, сразу переходят на русский. Это нечестное отношение к профессии, и такого нет больше нигде в мире! Нам нужно избавиться от этого навсегда, иначе у нас не будет ни литературы, ни театра».
О родном языке писатель переживает так же, как в целом — о национальном вопросе: «Почему одну нацию называют великой, а другую, даже когда нужно, не упоминают? Может быть, потому, что нация, которая завоевала право называться великой, добилась этого постоянной заботой о своих представителях... стремлением поставить каждого там, где он может возвеличить честь и славу своего народа».
Нация, национальный вопрос — как много об этом написано и сказано. Но воз, как говорится, и ныне там. К сожалению, по привычке, а скорее — из-за ненависти к инакомыслящим различные невежи называют патриотов националистами. Богдан Горынь и все его герои настойчиво заботятся о повышении национального сознания. Даже в суровом лагерном заключении они достойно отметили день рождения Тараса Шевченко. Пригласили на празднование и «концлагерных представителей». Открыл торжественное действо О. Заливаха (в книге дан портрет Кобзаря с веткой калины, нарисованный им). Богдан Горынь начал свое выступление цитатой И. Франко о Шевченко, которая начинается словами: «Він був селянський син, а став князем у царині духу...».
Третья книга охватывает всего пять лет (1985-1990), но страниц в ней столько, сколько в двух первых. «Этот короткий период новейшей украинской истории, — пишет автор в предисловии, — настолько насыщен разными событиями, фактами, интересными эпизодами из жизни и деятельности активных участников национально-освободительного движения, что его с трудом удалось поместить в одну книгу. Спасибо! Удалось. Не просто «втиснуть», повторюсь, множество документов, но и изобразить то прекрасное, заветное, данное Богом время действия».
Произведение убеждает, что действовали в то время по-настоящему отчаянные, «в известной степени, — как говорит автор, — бесстрашные фанатики». И, безусловно, — патриоты.
Автору и герою романа «Не тільки про себе» в эти дни, конечно же, поступят самые искренние поздравления с юбилеем от родных, близких, от друзей и почитателей его творчества. И я также от души к ним присоединяюсь.
Уважаемый Богдан Николаевич! Вы написали замечательное произведение. Хотя в нем много драматичных страниц, оно светлое. Побуждает думать и верить. «Мы намного мудрее, когда вместе», — это любимое утверждение Вашего старшего брата Михаила, как и его деятельность на благо Украины, безусловно, станет для многих напутственным.
Здоровья Вам и силы!
