Кто над чем сейчас работает и что в последнее время вышло из печати, чем можно — если не похвастаться, то поделиться? С таким вопросом я обратилась к нескольким довольно активным украинским писателям, которые не забывают о своем призвании, несмотря ни на какие кризисы. Сегодня — слово Оксане Забужко и Михаилу Слабошпицкому.
Оксана ЗАБУЖКО:
— Такого «горячего лета» у меня давно не было: совпало во времени несколько издательских проектов сразу, и все «первоочередные» — приходится «увеличивать сутки» за счет сна и общения с семьей. «Музей покинутых секретов» начал свой путь к зарубежному читателю, а на этом этапе не избежать сотрудничества с переводчиками, — это уже потом, после полдесятка авторизованных переводов, можно расслабиться, так как переводчики с украинского, обычно, являются славистами широкого профиля и всегда могут в непонятных местах прибегнуть к подсказке русской, польской или какой-то другой версии. Пока же они еще наедине с моим текстом, то компенсировать им то, чего недодали наши языковеды — нехватку современных словарей — должен сам автор, и никто меня от этой повинности освободить не может. Вот и просиживаю теперь кучу времени на электронке и Skype с немецким редактором «Музея...» — роман выходит из печати в сентябре, берлинская презентация уже запланирована, так что издатель спешит, — а в ящике уже ждут пакеты вопросов из России, Чехии и Польши, где «Музей...» должен выйти в следующем году... Все это очень хорошо выглядит в интервью для печати, но на самом деле чувствуешь себя, как писала Ирина Вильде, словно «старый затурканный еврей, у которого нет времени помолиться». Так как главная работа, которую хочу закончить и отдать в печать этим летом — это давно обещанный мной читателям том нашей переписки с Юрием Владимировичем Шевелевым, а эта книжка, как ни одна другая из моих предыдущих, требует полной, 24 часа в сутки, концентрации. Едва ли не каждое слово надо комментировать, рыться в архивах, библиотеках, теребить свидетелей (которые тоже уже все перезабыли!), ведь период, когда продолжался наш с Шевелевым «эпистолярный роман» (1992-2002 гг.), — это уже история, и вся ее, зафиксированная в письмах, живая плоть (реалии времени, тогдашние литературные, культурные, политические и даже и биографические события) — на сегодня осыпалась, как пух с одуванчика. С памятью же у украинцев дела, как известно, скверные, фиксировать проходящую историю «для потомков» нас отучили, — и я невольно чувствую себя Дариной из «Музея покинутых секретов» (будто сама себя этим романом запрограммировала или сглазила!): собираю «потерянное время» по кусочку, по камешку, просто-таки детективными раскопками занимаюсь... В результате, книжка будет состоять из нескольких «пластов»: главный, наделенный своей собственной, самой жизнью выписанной драматургией, составят наши письма — диалог, как говорил Юрий Владимирович, «дедушки со внучкой» (которых к тому же разделяло не просто более полувека, а по меньшей мере три культурных эпохи, пропасть, для преодоления которой понадобился не один год!), — а в «ауре» сопутствующих примечаний, комментариев, добавленных шевелевских текстов и других документов будет мерцать тот самый, частично восстановленный, а частично и впервые «раскопанный» мной, исторический контекст, который, надеюсь, тоже не только специалистам — филологам или историкам — окажется интересен... Так и будет называться: «Избранная переписка на фоне эпохи». Работать над этим новым жанром невероятно увлекательно, но пока что я нахожусь на фазе «глубинного погружения», до финала еще далеко, и успею ли с этой книжкой, как обещала издательству, на Львовский форум, со стопроцентной уверенностью сказать еще не могу.
Михаил СЛАБОШПИЦКИЙ:
— Сейчас я — на полдороге до завершения романа о Михаиле Коцюбинском. Это — произведение биографического плана, над которым работаю уже четыре года. Замысел — представить фигуру одного из лучших украинских писателей через, так сказать, его псевдовоспоминания, на основе, конечно, реальных фактов, которые я тщательно изучал. А поскольку автор «Теней забытых предков» как эстет не мог погружаться в определенные социальные реалии, то его в этом понимании дополняют также псевдовоспоминания современников: Евгения Чикаленко и Сергея Ефремова, которые прекрасно знали этого человека и художника. Аромат эпохи и украинские извечные проблемы... Если о них меньше говорит сам Коцюбинский, то Ефремов и Чикаленко воссоздают почти исчерпывающе социальный фон эпохи. Понятно, должен позаботиться о стилизации под соответствующую эпоху: от лексики до оценок взглядов. То есть, я сам себе усложнил задачу, однако пригодится опыт создания биографий Башкирцевой и Тодося Осьмачки. Он понадобился для того, чтобы выйти за его пределы, отсечь определенную инерцию.
Как директор издательства «Ярославов вал», очень рад, что успешно пошел в мир реализованный нами проект «Откровения в кафе «Пегас». Это мой любимый замысел, творя который отдыхал душой. В наше время тотального негатива, социальной депрессии и разочарования, во время стиснутых зубов не помешает веселая книжка, которая напомнит о вкусе к жизни, ощущению текучести в других проявлениях. Писатели представили себя через истории своей жизни и подали по три своих любимых анекдота и рецепта. Это, так сказать, благородная попса, своеобразная брендизация имен. Уверен, будут покупать эту книжку не только те, кто любит Анатолия Димарова, Андрея Куркова, Василия Шкляра и других, но и коллекционеры автографов и анекдотов. Есть в нас бессмысленное представление, что это не тот жанр. Анекдоты любили, например, Гете и Хемингуэй. Анекдот бывает своеобразным конспектом романа, за анекдотом можно отчитать время, его тонкость.
А что касается кулинарных рецептов. Слышали ли вы о салате «Григорий Сковорода» или «Поцелуй пчелы»? Определенная часть писательской братии решила представить рецепты напитков. Итак, имеем 243 анекдота и рецепта и 81 автограф. Эта книжка уже завоевала успех в только что открытом во Львове книжном имени Антонича: 30 сигнальных экземпляров разлетелось за 20 минут. Уже готовим к осени переиздание, то есть, второе расширенное и дополненное издание. Предыдущий тираж 5 тысяч экземпляров почти разошелся.
