Прокисшие «щи» от Табачника

ТАБАЧНИК СВИРЕПСТВУЕТ

Мне вроде бы и неловко за такое определение, но даже оно не отвечает мере насыщенности текстов Табачника ненавистнической лексикой. У каждого из нас, конечно, может быть эмоциональный срыв, но здесь — какое-то постоянное состояние взбаламученного кипения. Особенность публицистического жанра? Не скажите. Настоящая публицистика предполагает и анализ явлений, и широкую стилистическую палитру, и богатство лексики, и спектр красок и интонаций. А здесь — однообразное долбление устрашающими терминами. Посудите сами. «Пещерный национализм», «пещерная идеология», «пещерные представления», «дикари», «лживые подлецы», «торжествующее быдло», «оранжевые монголы», «оранжевый мятеж», «организованный иностранными спецслужбами мятеж», «государственный переворот», «майданные властители», «назначенные США демократы», «свезенные в столицу погромщики», «героическое вырезание москалей», «националистическая диктатура», «патологическая русофобия», «националистический тоталитаризм», «националистический «оранжизм» и т.д. и т.п. — и соответственно, «все более явная фашизация государства» — и это без конца. Так характеризует Табачник своих политических оппонентов, а впрочем, они для него не политические оппоненты, а «закомплексованное быдло» (см. с. 168 «Утиного супа...»), в другом месте — «вражеская армия». Не очень изобретательно, но очень хитро, — можно не полемизировать, а просто «интеллектуально» материться. Что доктор наук и делает. Напрасно вы будете искать у него хоть какого-то рассмотрения вопросов по сути. Например: что такое национализм и чем пещерный национализм отличается от непещерных (скажем, от того, которым Путин похвалил Медведева, благословляя его на должность президента России: «Он такой же националист, как и я» — знаменитые слова, обошедшие весь мир; о них Табачник не упоминает, наоборот, пишет о «борьбе русского правительства с русским национализмом и чеченским сепаратизмом»; последнюю сравнивает с «борьбой китайского правительства с уйгурским и тибетским сепаратизмами» — с. 73; симпатичное сравнение!); каковы реальные признаки националистической диктатуры в Украине; что показывает социологический анализ состава и взглядов участников «оранжевого мятежа» и какие погромы совершили «свезенные в столицу погромщики» на глазах парализованных их нахальством киевлян. И так далее — по всем пунктам. Возможно, через несколько десятков лет ТАБАЧНИКИ так облагородят национальную память, что будущим поколениям никаких доказательств не понадобится... возможно. Однако сейчас еще живы не только свидетели, но и участники тех событий. И самими бранными словами и оскорблениями Табачник не обойдется. Нужна мысль, нужны доказательства, хотя бы цитаты из каких-либо документов, из политических программ, из правительственных постановлений и т.п. Кто конкретно из известных политических или общественных деятелей, из деятелей украинской культуры высказывал взгляды, которые дают основание говорить о «пещерной идеологии», «пещерном национализме» «оранжевого мятежа»? Процитируйте! Возможно, мы с вами согласимся. Но процитируйте дословно, а не как Бог на душу положит. Какие законы принимала Верховная Рада Украины для установления фашистского режима? Процитируйте! Как «оранжевые монголы» монополизировали средства массовой информации, прекратив передачи дорогих Табачнику олигархических телеканалов и выпуск соответствующих газет (назовите их, запрещенных: «Сегодня», «2000», «Киевский Телеграф», телеканал «Интер» или еще что-то?), — ибо какой же без этого фашизм или националистический тоталитаризм? Молчит глухой Табачник. Зато без конца повторяет какую-то фольклорную версию о «безграмотных политиках», которые якобы утверждают, «что украинской государственности 140 000 лет (то есть Украина появилась раньше, чем homo sapiens)» (с. 177). Табачник, назовите, пожалуйста, этих политиков поименно — мы их высмеем и даже заклеймим вместе с вами как носителей невыносимой бестолковости.

Назовите и «историков «трипольско-голодоморской школы» (это же надо так гнусно высказаться!). Назовите и тех, кому принадлежит «версия о том, что Иисус Христос говорил по-украински...» (с. 191). Есть маргиналы, компрометирующие своей примитивностью самое имя украинское (есть такие в каждом народе). Так назовите их или к ним адресуйтесь, а не смешивайте все в одно, не бросайте грязью во все «украинство», во всю украинскую интеллигенцию. Она сегодня, даже если говорить лишь о гуманитарной сфере,— это Сергей Крымский, Мирослав Попович, Лина Костенко, Вячеслав Брюховецкий, Валерий Шевчук, Богдан Ступка, Ярослав Исаєвич, Евген Сверстюк, Юрий Щербак, Мирослав Маринович, Григорий Гусейнов, Ада Роговцева, Оксана Пахлевская, Владимир Базилевський, Оксана Забужко, Ярослав Грицак, Наталья Яковенко и многие-многие другие. Вы слышали от них что-либо подобное тому, чем вы попрекаете всю украинскую интеллигенцию? Так о ком же вы говорите, не конкретизируя, не называя фамилий и не цитируя? Обобщаете наобум?

Кстати, давным-давно, задолго-задолго до Табачника, мне случалось рассматривать такие версии об Иисусе Христе как одну из компенсаций комплекса национальной неполноценности. Эти версии встречаются в истории многих народов, имеют даже свою литературу. Но есть и другой их аспект, метафорический, а именно: Христос говорил языком всех народов, так как адресовал свое учение всем народам, и апостолы, как известно, пользовались языками тех народов, к которым они шли. В отличие от некоторых более поздних церквей.

Все сияние адекватности публицистического мышления Табачника, а вместе с тем и полыхание его интеллектуального и морального бесстрашия можно увидеть на примере его изобличений президента Ющенко. Сразу скажу: я не принадлежал и не принадлежу к безусловным приверженцам Виктора Андреевича — во всем. Вижу много хорошего в его действиях. И много не очень хорошего. Наихудшее: он не выполнил важнейших из своих предвыборных обязательств и тем самым объективно способствовал компрометации Украины и украинской идеи вообще. Патриотические проповеди не смогли заменить социально-экономических реформ, которых ждало общество. За время его президентства упала к нулю исполнительная дисциплина, и общество еще больше, чем когда-либо, привыкло к тому, что ни указы, ни постановления, ни распоряжения не выполнялись, — так и возник запрос на «сильную руку». Конечно же, в этом не только его вина. Но это отдельный разговор. А вот в чем он сам, лично, виноват и чему нет оправдания, так это то, что после ошеломляющего поражения в первом туре выборов он не сделал выводов и, благословив «противсіхство», склонил почти уравновешенные весы в пользу КОЛЛЕКТИВНОГО ТАБАЧНИКА — нынешнего правящего большинства. КОЛЛЕКТИВНЫЙ ТАБАЧНИК, наверно же, оценит эту немалую услугу. Но конкретный Табачник писал свои ученые агитки в 2008 — 2009 годах, когда в повестке дня была борьба с Ющенко. И он боролся, как мог. Как именно? Вспомните его выступления на телешоу. Читайте прекрасно изданные книги. Основной (и, собственно, единственный) способ компрометации тогда еще действующего президента — риторика фальшивых исторических аналогий. Какие это аналогии? Кого без конца упоминает он в контексте поношения Ющенко? Гитлер, Гиммлер, Розенберг, Борман, Гейдрих, Кох... Нормального читателя может стошнить от такого цинизма. Удивляешься — как это сам Табачник не подумал о том, где бы он оказался, если бы Ющенко в самом деле был «фюрером Украины» (с. 293). И что бы он пописывал, если бы не свобода слова, хотя и относительная, которая воцарилась во времена президентства Ющенко и которую теперь приходится, не без проблем, укорачивать КОЛЛЕКТИВНОМУ ТАБАЧНИКУ. «Изымите мои книги из библиотек!» — взывает Табачник в «Утином супе...»... Но хитрые фашисты не «изымают» — маскируют свою фашистскую сущность. А так ему хотелось, чтобы его образцово изданные книги сжигали...

В 2007 году экс-вице-премьер Табачник стращал нас тем, что нам придется «голосовать в условиях чрезвычайного положения на выборах в парламент, который ничего не решает без воли «его милости Гетмана Всея Украины» (с. 144). Теперь 2010-й, состоялись и парламентские, и президентские выборы. И можно по достоинству оценить меру адекватности Табачниковых клеймлений и достоинство его кривословия.

Единое реальное политическое обстоятельство из всего, что приписывает Табачник Ющенко, — это, дескать, реабилитация ОУН-УПА и присвоение звания Героя Украины сначала Роману Шухевичу, а потом Степану Бандере. Но и здесь Табачник всего лишь роскошествует в своей политической трескотне, не выходя за границы пропагандистских стереотипов советского времени. Стоит ли напоминать ему, что ОУН, УПА и «СС — Галичина» — это все разные явления; что 20 — 50-е годы в истории Западной Украины — слишком трагические страницы, чтобы обходиться несколькими стереотипами; что политическая жизнь в Галичине 30-х годов была очень пестрой, а националистическая идеология получила большой шанс только после того как Сталин с помощью Коминтерна подорвал, а потом и совсем ликвидировал Коммунистическую партию Западной Украины (составную часть Коммунистической партии Польши) и тем самым уничтожил чрезвычайно сильное, вплоть до 30-х годов, коммунистическое и рабселькооперативное движение в Западной Украине (переломными моментами стали, кстати, сталинский Голодомор 1932 — 1933 гг. в Украине и политические репрессии, положившие конец иллюзиям тех, кто был «зачарований на схід», — знает ли Табачник об ЭТОЙ Галичине?); что после «золотого сентября» 1939 года были арестованы и депортированы тысячи людей, разгромлена хозяйственная и культурная инфраструктура Западной Украины, а при отступлении в 1941 году НКВД расстрелял прямо во дворах тюрем еще тысячи людей (или это «фашистская провокация», как и Катынь?); что нельзя называть предателями тех, кто фактически не был советскими гражданами, нельзя объявлять бандитами и резунами десятки тысяч тех, кто в большинстве своем к бандитизму и резне, сопровождающим войны, отношения не имели, а из идейных мотивов жертвовали своими жизнями, противостоя невероятной силе советской армии и спецслужб, — даже если некоторые руководители движения были связаны сначала с немецкой, а потом — с английской и американской разведками. Все это должно быть предметом серьезных и разносторонних исследований, а не конфронтации лозунгов. Тем более, что жестокости и глупости было достаточно с обеих сторон, и могущественное государство не проявило большей мудрости и разборчивости в средствах борьбы. Если Табачник ничего этого не знает, можно предложить ему соответствующие источники и документы, в том числе и советского же происхождения. Но он знает, просто ему невыгодно знать.

Что же касается собственно Бандеры, то, конечно, акт президента Ющенко, провозглашенный уже после того как украинский народ на выборах высказал ему недоверие, вызывает много вопросов. Во-первых, можно ли идти на такие шаги, имея за собой пять процентов избирателей? Чтобы оставить преемникам головокружительную задачу? Почему не сделать было это, имея, по крайней мере, пятьдесят процентов доверия и хоть как-то подготовив общественное мнение? Во-вторых, фигура Бандеры даже самих националистов не объединяла, а разъединяла — и в самой Галичине, и в эмиграции. По крайней мере, если не большинство, то значительная часть украинской интеллигенции и в Галичине 30-х годов, и на эмиграции после Второй мировой войны пеанов ему не слагала. Но вышло так, что для многих украинцев именно он стал символом борьбы за национальную независимость, и с этим приходится считаться и новой власти. Мне же лично кажется, что лучше было бы, если бы не столько о Бандере говорили (или не только о нем), как исследовали судьбы тех тысяч юношей, да и девушек, которые в невероятно трудных условиях, живя в лесных «схронах», годами, в зиму и в холод, и в бесхлебье, умирая от ран без элементарной медицинской помощи, противостояли огромной и хорошо обученной силе НКВД со всей его коварностью — НКВД, который Табачник здесь глорифицирует, а проклинает в других случаях, когда ему удобно («За стандартними звинуваченнями», у співавторстві, К., 1990). Но ведь государственный террор и пытка — всегда террор и пытка, касаются ли они маршала Тухачевского или подростка-пастуха из «полонин» (впрочем, люди «из полонин» — это для Табачника вроде как низшая раса, об этом еще будет речь дальше). Их оправдать нельзя, как нельзя оправдать и жестокостей уповской Службы безопасности, и бандитских убийств председателей колхозов или учительниц. «Патриотичнеское» замалчивание этого тоже к истине не ведет. Нужна правда и об одном, и о втором. Правда фактов, не подчиненная политической конъюнктуре.

Но возвратимся к табачниковской ющенкиане. Он, конечно же, не мог не сдобрить свою невкусную и грубую политическую стряпню особыми специями — «пикантными» намеками на обстоятельства семейной жизни президента. И, конечно же, намеки эти отдают специфическим запахом: здесь, дескать, не обошлось без ЦРУ. Упоминает даже Еву Браун в недвусмысленном контексте... Вот такая мораль самопровозглашенного аристократа духа, знатока рыцарско-дворянско-имперско-самурайской этики (об этом его хобби будет дальше)!

МАЛЕНЬКИЕ И БОЛЬШИЕ «НЕТОЧНОСТИ»

...Читаем: с приходом к власти Виктора Ющенко «на государственном уровне возобладали пещерно-националистические концепции «украинской Украины» и «Украины для украинцев». Вместо строительства государства, в котором, по словам первого президента Украины Леонида Кравчука, «русскому должно было быть лучше, чем в России, а еврею лучше, чем в Израиле», нас стали призывать «думать по-украински», а для тех, кто откликался на призыв недостаточно быстро, вводились ограничения на русскую печатную продукцию, запреты на фильмы на русском языке» (с. 163).

Начнем с того, что лозунг об Украине, в которой русским должно житься лучше, чем в России, а евреям — чем в Израиле, выдвинул на съезде РУХа тогдашний «пещерный националюга» и будущий «оранжевист» поэт Иван Драч. Ошибка «маленькая», но знаменательная. А маленькие ошибки дают возможность плавно и красиво переходить к большим и очень нужным. Что преступного в формуле «думать по-украински»? Если это означает думать об интересах своего народа, своего государства, то это принцип, которого придерживаются все политические лидеры в мире, его и Партия регионов декларирует. А если это что-то другое, то Табачнику следовало раскрыть скрытую преступность формулы. Запрет русскоязычных фильмов? Где, когда, какой? Приведите хоть один пример. Даже на украинских киностудиях почти все фильмы снимаются на русском языке. Дубляж (очень изредка), субтитры — это и есть запрет? Может быть, украинец не имеет даже права хотя бы иногда услышать в кинотеатре слова своего языка или прочесть мелким шрифтом притороченные диалоги? (Станет ли он вчитываться и не профанация ли это «государственности языка» — это уже другой вопрос, не об этом здесь речь, а о «запретах на фильмы на русском языке».) Ограничения на русскую печатную продукцию... Снова: где, когда, какие? Дайте факты. Или загляните на книжные рынки, в книжные магазины, подойдите к газетным киоскам (хотя бы в Киеве, я уж не говорю — в Донецке, Одессе, Харькове, Луганске, Крыму и т.д.). Разве «права человека» на украиноязычных украинцев не распространяются, и это нормально, что они не найдут украинской газеты или журнала, или не увидят украинских телепрограмм? Так у Табачника маленькие «ошибки» постоянно перетекают в, скажем, немалые — и не то чтобы совсем-таки «ошибки»...

Теперь прошу читателя обратить внимание на «ошибки» в таком вот пассаже:

«Если мы хотим, чтобы Украина пережила века и в четвертом тысячелетии государство с таким названием все еще присутствовало на политической карте, нам следует помнить, что неумеренные амбиции, враждебность по отношению к соседям, претензии на собственную исключительность, попытки «гордиться» только тем, что «родился украинцем», ведут к национальной катастрофе, подобной той, которую пережили Польша и Прибалтика в 1939 — 1940 годах и которые они же переживали ранее» (Дмитрий Табачник. Мир без Украины? — Харьков, «Фолио», 2009. С. 21. Тот же самый автор: «Утиный суп» по-украински». Харьков, «Фолио», 2009. С. 74).

Доктор исторических наук «забыл», что названные им страны пережили трагедию 1939 — 1940-х (и более поздних!) лет из-за тайного соглашения Гитлера и Сталина, который помог разрушить Польшу, а в 1944 году по его воле советская армия молча стояла на правом берегу Вислы, ожидая, пока гитлеровцы подавят восстание в Варшаве; это же тайное соглашение отдало Литву, Латвию и Эстонию под советскую оккупацию — с массовыми депортациями населения в 1940 и 1944 и следующих годах. Вот такие небольшие неточности. После этого уже не очень и хочется просить, чтобы он уточнил, о каких и чьих непомерных амбициях, о чьей и к каким соседям враждебности он говорит и т.п. А гордиться тем, что родился украинцем, — это, может, и глупое дело (и не каждому оно к лицу, тем более — гордиться «только» этим: это уже, наверное, полемический прием Табачника), но и не преступление же, разве что может быть комической заносчивостью. Или это только русский, каков бы он ни был, может гордиться тем, что он русский, — гордиться всегда и всюду? В конце концов, это дело индивидуальное, а чтобы вся нация, украинская или русская, имела такого рода гордость, — этого, кажется, никто из нас не видел.

Но читаем продолжение тирады.

«Можно быть «маленькими, но гордыми» (напоминаю: речь шла о «Польше и Прибалтике». — И.Д.) и некоторое непродолжительное время дергать за усы соседних тигров, но в конце концов «маленькими, но гордыми» тигры обедают, а именно выигравший, выживший, уцелевший напишет историю, из которой «правду» узнают и наши потомки в том числе. Как пел Высоцкий: «И кто кого переживет, тот и расскажет, кто был прав...» (там же.)

Очень уж интересное представление об истории — не так об истории, как о ее написании. Это правда, что историю пишут и переписывают все новые и новые победители. Вот и сейчас не кто иной, как Табачник, принялся переписывать нам нашу историю с позиции временного победителя. Сколько тех победителей уже было и сколько еще будет! Но есть такие мелочи, как фонд памяти реальной истории и совесть историков, — так что дело не такое уж безнадежное. (Вальтер Бенджамин: «История до сих пор писалась с позиций победителя, и должна быть написана с позиций побежденного».) И с маленькими и гордыми не все так безнадежно: уже не один соседний тигр ими подавился. Это мы видим на примере тех же немилых Табачнику Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Грузии (ну не по душе они ему, особенно те «маленькие, но гордые производители шпротов», а не ядерных бомб, — всякие «восточноевропейские лимитрофы», — «Утиный суп...», с. 71, — те, что, не считаясь с тигриным ревом, существуют себе рядом с тиграми, живут лучше нас с вами и даже вступают в ЕС). А вот с немалыми и негордыми дела похуже: это мы видим на собственном примере.

Если же говорить о четвертом тысячелетии, в которое сгоряча заглянул Табачник, то там уже историю будут писать другие, чем до сих пор, и совсем...ну совсем другим, далеким и «трудным» языком. Так что можно расслабиться. Ни тебе «пещерного национализма», ни национализма сакрального, моноцерковного, ни «глобализма» «партий крупного капитала»... Будет другое, с других широт и долгот. И это другое не будет ждать четвертого тысячелетия...

А между тем меня волнует вот что. Как Табачник будет кланяться президенту Грузии Михаилу Саакашвили во время его будущего визита в Киев или во время визита Президента Украины Виктора Януковича в Тбилиси (Табачник же должен быть в составе правительственной делегации). А почему интересует? Загляните на страницы 134, 141, 143, 252, 388 «Утиного супа...» — там узнаете многое про «Мишу Саакашвили», «Михо». Оказывается, «по своим взглядам и методам государственного управления Саакашвили ближе даже не к Пиночету, а к Гитлеру», режим его — «издыхающий». «Грузинскому диктатору» наш знаток аристократических этикетов напоминает, что «в Китае и Японии государственный деятель или просто человек, уважающий себя, совершив (даже вынужденно) неблаговидный поступок, немедленно кончал с собой». Понимаете, не себе напоминает, а президенту Грузии! (Что делали в таких случаях политические фарисеи — не говорит.) Но на таком решении грузинской проблемы Табачник, слава Богу, не настаивает. «Сомневаюсь, что Саакашвили сможет совершить сеппуку, даже если император Акихито пришлет ему вакидзаси». Теперь вы понимаете, почему я с нетерпением жду встречи президента Грузии — «взбесившейся марионетки» (стр. 388 «Утиного супа...») с нашим суровым министром, образцом адекватного мышления и аристократических манер ? Ведь не так давно, в ноябре 2007-го, он со страниц «Киевского телеграфа» предлагал нам: «...Попытайтесь с двух раз угадать, многие ли украинские политики после преступления против собственного народа, совершенного режимом кавказского наполеончика, откажутся ходить на приемы в грузинское посольство, от визитов в Тбилиси, от переписки с грузинским диктатором, который за четыре года создал из революционной страны полицейское государство?» (с. 143). Теперь давайте угадаем с первого раза: как поведет себя Табачник после того, что Президент Янукович поставил целью укрепление дружественных отношений Украины с Грузией? Если допустят к встрече, то и поклонится, и сфотографируется на память (с кем только не фотографировался! — см. тот же «Утиный суп...»). Разве что президент Грузии, узнав, что это за птичка Табачник, попросит избавить его от чести общения с ним...

Не меньше, чем Грузию (конечно, Грузию «Михо»), не любит Табачник и всех восточноевропейских «сателлитов США» (помнит честную лексику добрых старых времен!) — «новобранцев ЕС и НАТО» (с. 29). Вот только не говорит, почему все эти новобранцы — не только Польша и страны Балтии, а и Чехия, Словакия, Венгрия, Румыния, Болгария — так просились под крыло ЕС и НАТО. Стоит над этим немного призадуматься, и станет понятным, почему Табачник не жалеет черных красок и ритуальных проклятий в адрес НАТО, наверстывая бранью недостаток аргументов.

По доброй старой традиции (известно, чьей) Табачник особенно симпатизирует Польше. То нас припугивает поляками, то поляков нами, то Польшу и страны Балтии тем, что в случае чего (чего — понятно) им и НАТО не поможет: «Далеко не факт, что в случае нападения ядерной сверхдержавы (это которой, спрашивается? Самой миролюбивой в мире, что ли? — И.Д.) на Польшу или Эстонию США или Англия рискнут подставить свои города под ракетный удар» (с. 70). Такие вот версии гуманитария. И по случаю делает одно из своих многочисленных исторических открытий (о которых еще будем говорить). А именно: оказывается, это Польша спровоцировала Вторую мировую войну. Не верите? Послушайте. «...Катастрофа 1939 года была вызвана откровенным желанием польского руководства ввязаться в войну, в которой Варшава необоснованно рассчитывала на быструю победу при помощи западных союзников и соответствующие территориальные приобретения» (с. 69).

А теперь вдумайтесь еще и в такой пассаж: «Находясь в составе СССР, который подписал в августе 1939 г. договоры «О ненападении», а также «О дружбе и границах» и секретные протоколы к ним, Украина на первом этапе войны оказалась невоюющей союзницей Германии» (с. 64 — 65). Это же надо так казуистически написать! Договор заключил СССР, а союзницей Германии была УССР. Самостоятельное государство? Субъект международной политики и военных акций?

Но читаем дальше, там же. «Более того, из всех республик Советского Союза именно Украина получила от данной ситуации наибольшие дивиденды (...) В результате раздела Польши между СССР и Германией к Украине были присоединены земли западнее Збруча, сегодняшняя электоральная база профессиональных «патриотов».

Вы чувствуете отношение к населению «земель западнее Збруча»? Чьи это земли и откуда там взялись несколько миллионов «профессиональных «патриотов»? Натовский десант? Или, может быть, это этнические украинские земли? Может быть, это на них образовалась Западно-Украинская Народная Республика, объединившаяся с Украинской Народной Республикой, — за 20 лет до Пакта Молотова — Риббентропа и до «золотого сентября»? Но Табачник знать этого не хочет и шантажирует нас тем, что «Польша вполне может потребовать возвращения своих восточных территорий» (с. 67) и что якобы «на Востоке» Украины есть такая мысль: пусть бы Польша «потребовала». Такие вот братские советы полякам, да и своим. Но польские ответственные политики знают то, чего не хочет знать Табачник, и шантажом не занимаются. И у них совсем не болит голова от табачниковых хлопот с нелюбимой ему «электоральной базой» Сокровенное желание избавиться от нее прорвалось у Табачника еще раз: «Не исключено, что если бы независимость в 1991 году получили только области западнее украинской границы 1939 года, их население сравнительно легко и бесконфликтно построило бы небольшое моноэтничное европейское государство, сопоставимое с Бельгией, Хорватией или Словакией. Они имели для этого все составляющие: единство языка, религии, культуры и идеологию украинского национализма в качестве государствообразующей идеи» (с. 38 — 39).

Может быть, оно так и было бы, если бы не многовековое этническое единство украинского народа, если бы не глубоко укорененное тяготение украинцев из «областей западнее» искусственной «границы 1939 года» (т.е. до 1939-го) к «Великой Украине». Табачник где-то употребляет это выражение: «Великая Украина», но знает ли он, как волнующе оно звучало не только для галицкого интеллигента, но и для галицкого селянина, посещавшего «читальню» так же часто, как и церковь? Что же касается языка и культуры, то... «От берегов тихого Дона до кремнистых берегов быстротекущего Днестра — одна почва земли, одна речь, один быт, одна физиономия народа; даже и песни одни и то же.» Это — Шевченко, «Прогулка с удовольствием и не без морали». Но такое говорят и все серьезные историки и этнографы, отмечая, конечно, и особое в каждой украинской земле. Так что едва ли удастся кому-то отлучить галичан или буковинцев, или гуцулов, или волынян, или закарпатцев, или кого-то еще от большого украинского рода.