Показали у нас в рамках Дней испанского кино драму «Молоко скорби» — хороший пример того, как даже маленькие, бедные страны могут утвердиться благодаря художественным достижениям. Фильм Клаудии Льосы, в прошлом году награжденный «Золотым Медведем» в Берлине, а этой весной — номинацией на «Оскар» в категории «Лучший иностранный фильм», фактически нанес Перу, где был снят, на мировую кинематографическую карту.
Клаудия Льоса родилась в Лиме, она — племянница знаменитого писателя Марио Варгаса Льосы. Окончила отделение кинофакультета массовых коммуникаций университета Лимы, училась в Нью-Йорке и Мадриде, работала в Барселоне в рекламной индустрии. В 2006-м сняла первый полнометражный фильм «MADEINUSA», награжденный на нескольких международных кинофестивалях, а «Молоко скорби» (2009) — ее вторая полнометражная работа.
История здесь не только грустная, но и в определенной степени ирреальная. Молодая индианка Фауста (Магали Сольер) с молоком матери впитала панический страх перед окружающим миром. Мать изнасиловали во времена правления в Перу авторитарного режима, который за 1990—2000 годы расправился с десятками тысяч человек. Чтобы не повторить мамину судьбу, героиня держит в интимном месте картофелину, которая должна служить щитом при попытке изнасилования. Картофелина живет своей жизнью и даже прорастает. А Фауста старательно избегает любого контакта с окружающим миром.
Льоса делает кино очень простыми и точными средствами. Пейзажи — нищее предместье Лимы, а также богатое имение, где Фауста работает служанкой. Герои — в основном семья девушки, знакомые, друзья, тоже бедные, но искренние в своих чувствах люди. Серые, запыленные улицы, облезлые здания, и посреди этого — смешные, ослепительно яркие праздники, свадьбы и дни рождения. Бравурная музыка наивных торжеств соседствует с печальным пением Фаусты, которая сочиняет целые поэмы просто на ходу, импровизируя мелодии и стихотворения. Хотя в фильме хватает очень грустных и трогательных моментов, Льоса не опускается до мелодрамы: все эмоции правдоподобны, все ситуации строятся по законам художественной логики. К тому же Магали Сольер не только необычайно, завораживающе красива, она еще и феноменальная актриса: совмещая открытую эмоциональность с тонкой, изобилующей психологическими оттенками игрой, поднимает Фаусту до уровня трагической героини.
Мы следим за ее попытками избавиться от страха, переживаем, удастся ли ей похоронить свою мать по-человечески (пока не накопит денег, хранит ее тело просто в комнате — еще одна почти сюрреалистическая деталь), — и в то же время визуальная среда фильма почти незаметно окутывает нас, наполняет непритязательную историю богатейшей символикой. В конечном итоге понимаешь, что смотришь сказку, легенду, обладающую смысловой емкостью эпоса: через судьбу одной девушки просматривается судьба целого народа, так же, как благодаря режиссерским находкам Льосы становится понятным одно из возможных направлений развития латиноамериканского кино. Сочетание социальной, бытовой конкретики и красоты каждого кадра, нежности и грубости, лирики и болезненной исторической памяти — это тот стиль, который могут наследовать режиссеры нового поколения, и не только в Южной Америке.
Такой фильм, кажется, создать просто, однако, кроме таланта, необходимо иметь особенную открытость восприятия даже привычных, самых будничных или ужасающих реалий. Именно благодаря такой, на грани болевого шока, чувствительности и рождается настоящее национальное кино.
