Это второе, расширенное издание собрания очерков об известных литераторах, которые когда-то жили в Киеве. Написанная на русском языке, книга передает одну из главных черт украинского менталитета — толерантность, плодотворное сосуществование украинского, еврейского, русского, польского и других народов Украины.
Взгляд автора как будто выходит из сути Крещатика — главного «перекрестка» столицы: «Среди персонажей этой книги — люди различных политических и эстетических взглядов, различных национальных ориентаций. Оно и понятно: город — это культурный перекресток, место пересечения многих дорог... Формула римского понтифика «Городу и миру», поставленная в название книги... призвана высказать непретенциозное мнение о том, что культуро-творческие процессы, происходящие в городе, обогащают место, котором они происходят и вместе с тем достаются всем»...
Исследовательский дар известного литературоведа удачно сочетает научную точность, за которой можно безошибочно ориентироваться в датах, установленных семейных или дружеских отношениях и адресах проживания героев очерков, и настоящее литературное пристрастие. Петровский заинтересовывает читателя умственным трудом по сопоставлению фактов, экскурсами в историю и превращением предположений в очевидные доказательства. Так, рассказав о знакомстве Леси Украинки с писателем-эмигрантом Евгением Чириковым, зная его склонность к детальному перенесению событий своей жизни в литературу, автор стремится любым способом найти след этого знакомства в произведениях писателя. Шаг за шагом распутывает он клубок из фантазий и фактов, пока не находит в романе «Отчий дом» инверсию образа великой поэтессы, на то время — еще неизвестной поэтессы, а просто молодой и красивой женщины...
Любая личность вызывает уважение, если она стремится к творчеству, хотя не всегда ей посчастливится стать известной. Здесь автор отмечает, что это не уменьшает ценности сделанного и помогает установить историческую справедливость. Вычеркнутое в советские времена имя Софии Федорченко находит благодаря литературоведу главное место в литературе. Новаторский роман Федорченко «Народ на войне» (1917 г.), написанный в форме полилога, мог бы войти в мировую литературу наравне с произведениями других гениальных экспериментаторов. Высокую оценку давали этому роману Александр Блок, Михаил Булгаков и Сергей Эйзенштнейн. Однако ограниченность и агрессивность тогдашних привластных деятелей, таких, как Демьян Бедный, который возглавил кампанию «вычеркивания» Софии Федорченко из литературы и библиотек, не содействовали ее славе.
У каждого, даже малоизвестного автора, Петровский подчеркивает такие особенности его литературного дара, которые выделяют его среди всех других, что воспринимается читателем как драгоценная находка. Вместе с автором сочувствуешь судьбе репрессированного футуриста Михайля Семенко, который ввел в украинскую поэзию металлически-урбанистические ритмы, такие как: «автомобілібілі бігорух рухобіги. .. пути велетні диму сталь».
Перенимаясь судьбой еврейского репрессированного поэта, Льва Квитко, наоборот, ценишь его инфантильную нежность, сказочность его представлений, который даже образ тирана превращает в любимца всех детей и взрослых.
В творчестве вечно юного Леонида Киселева автор находит то, что должно «числиться за литературой, а не за рубрикой «детское творчество» и доказывает строками поэта. Автор воскрешает голос певца Александра Вертинского, его пение как будто звучит, когда проходишь по Владимирской, где он родился и где проходило его голодное детство. В другом месте книги можно перенестись на лекцию Корнея Чуковского, на начало прошлого века. Ведь, как утверждал Илья Репин: «Его тенор слышится и в логическом докладе, как будто задушевная ария прекрасного певца...»
Мирон Петровский тщательно исследует любые мелочи, которые оставила история, чтобы узнать о гражданской активности и отеческой мужественности основателя Коллегии Павла Галагана, истоки подвига педагога и писателя Януша Корчака, силу веры и неверия Ильи Эренбурга и Юрия Щербака.
Мастерский анализ жизненных фактов и творчества известных писателей добавляет немало нового к страницам их биографии, а иногда разрушает то, что уже стало в представлении о них стереотипом. Автор убедительно раскрывает, как временное пребывание в Киеве оставило своеобразный отпечаток в творчестве таких известных художников прошлого века, как Мандельштам, Ремизов, Хлебников и Маршак. Посвящая очерк определенной личности, Петровский несколькими точными фразами описывает и немало других портретов того круга людей, которые с ним общались, что создает объемную картину эпохи или отрезка времени.
Благодаря Мирону Петровскому появляется новый взгляд на творчество классика украинской литературы Максима Рыльского, оптимизм которого подсознательно воплотился в темах садоводства, заботливого выращивания и роста, настроениях, являющихся такими необходимыми для страны и в наше неспокойное время...
