«Ежегодно 11 апреля мир отмечает Международный день освобождения заключенных фашистских концлагерей. Для меня этот день имеет особый смысл — ведь два года своей жизни я провел в самых страшных «фабриках смерти», созданных палачами Третьего рейха — концлагерях Майданек, Ляйтмериц, Грос-Розен.
...В Майданек я попал восемнадцатилетним юношей. Перед этим была подпольная работа в родном Житомире, арест, многодневное ожидание расстрела в камере смертников. А потом — эшелон, который в феврале 1943 года привез нас, 1240 полищуков, в Майданек.
О двухлетних ужасах, через которые пришлось там пройти, сейчас не хочется вспоминать. Помню лишь, что мы, заключенные из разных городов и стран, всегда держались вместе. Мы подбадривали друг друга, говоря: «Всех фашисты не уничтожат. Кто-то все равно должен выжить». Сегодня, почти спустя семьдесят лет после тех страшных событий, этим «кто-то» оказался я. Всех моих лагерных побратимов и друзей уже нет на свете. Большинство погибло там, в Майданеке. А те, кто выжил, уже в послевоенные годы уходили в иной мир. Грустно это осознавать — но ныне я остался последним из бывших заключенных Майданека в Украине и Польше...
Уже близок час, когда и мне придется отправиться туда, откуда никто не возвращается. И именно поэтому я спешу. Спешу выполнить обещание, которое дал своим друзьям в концлагере — рассказать о них, разыскать их родных. Память стерла имена и лица многих из тех, кто прошел со мной бок о бок лагерные испытания. Но как вспышки, остались воспоминания о нескольких конкретных людях, погибших в Майданеке. Каждый из них перед казнью призывал нас, еще живых: «Вспомните обо мне, расскажите моим родным!» Тогда я дал себе слово — если не разыщу, то хотя бы расскажу об этих людях.
...Дядя Ваня Бутович, мой земляк, работник типографии из Житомира, седой мужчина лет шестидесяти. В Майданеке он был мне вместо отца, всегда поддерживал, помогал. Очень гордился пятью своими дочерьми. А еще повторял: «Франц, ты останешься живым. И найдешь моих девочек и расскажешь, что я погиб здесь». Впоследствии дядя Ваня умер от тифа в лагере. Я пытался после войны найти его дочерей — но напрасно...
...Офицер Григорий Немченко, офицер 44-го артиллерийского полка в Житомире. В концлагере я сдружился с ним еще и потому, что он служил вместе с моим шурином. Григорий также навсегда остался в Майданеке — а его родных я так и не смог разыскать...
...Несколько лет назад я был в Москве. На вокзале в зале ожидания случайно разговорился с женщиной. Оказалось, она ехала на Житомирщину, в поселок Романов (бывший Дзержинск). Рассказала и о том, что в Дзержинске когда-то жил ее дед, которого в 1942 году забрали немцы, и с тех пор он пропал без вести. Назвала и фамилию деда — Кирилюк. Меня словно молнией ударило — и сразу вспомнился Майданек. В один из дней очередную группу заключенных из нашего «полесского» этапа вели на виселицу. Один из них незадолго перед этим пытался бежать из лагеря, но его поймали. Перед лицом смерти тогда этот человек громко крикнул: «Меня зовут Кирилюк, я из Дзержинска! Расскажите обо мне моим деткам!» И вот, как будто чудо — через столько лет я случайно встретил его внучку! К сожалению, мы не успели обменяться адресами, потому что отходили наши поезда.
Бутович, Немченко, Кирилюк... Только три судьбы, которых поглотил молох Майданека. А сколько таких, что и фамилии их навеки потерялись? Этих людей, возможно, и до сих пор разыскивают их дети, внуки, правнуки. Вспомнив эти три маленькие истории, я хочу верить, что выполнил обещание, данное моим побратимам, навсегда оставшимся в Майданеке...».
