Проблемы интеграции Украины в европейское и евроатлантическое пространство обречены быть обсуждаемыми практически постоянно и практически на всех уровнях. Стратегическую важность европейского курса сейчас понимают и рядовые украинцы, и специалисты, и политики, и дипломаты, хотя и они не до конца себе представляют механизмы внедрения этого курса. А главное, не все понимают, как именно наши отношения с Брюсселем следует выстраивать, ведь, с другой стороны, мы обречены будем искать компромисс с северным соседом — Российской Федерацией, которая пытается держать Украину в орбите своих интересов.
На болезненные вопросы относительно наших отношений с НАТО и соседями по Черноморскому геополитическому региону мы искали ответы вместе с заведующим отдела трансатлантических отношений Института мировой экономики и международных отношений НАН Украины, редактором отдела международных отношений журнала «Політична думка», доктором исторических наук, профессором Евгением Каминским.
— Евгений Евменович, как вы думаете, нынешний политический кризис в Украине сможет как-то повлиять на евроатлантический курс страны, на ее попытки интегрироваться, в частности, в НАТО?
— Понимаете, для того, чтобы что-то на что-либо влияло, нужно иметь предмет разговора. Евроатлантического курса у нас нет, его никто не проводит, к нему никто не готовится и реально нет общего четкого понимания, что именно даст нам евроатлантический выбор! Для того, чтобы говорить о нем и когда-нибудь дойти до разговора уже о нашем членстве в НАТО, нужно сначала хотя бы сделать полшага к тем критериям, которыми живет евроатлантическое сообщество. Мы пока что говорим о евроатлантическом выборе как о какой-то абстракции. Подавляющее большинство людей в нашей стране, в том числе и людей достаточно образованных, представляют себе и сводят евроатлантический выбор исключительно к проблеме членства в НАТО и рассматривают его как возможную ступень на пути к членству в Европейском Союзе. Убежден в том, что на сегодня это абсолютно ошибочный тезис, особенно когда речь идет об Украине. Для нас НАТО не может быть ступенью к Европейскому Союзу, поскольку в этом случае мы будем иметь огромные торгово-экономические проблемы в отношениях с Россией. Если мы пойдем сначала по пути европейского выбора и начнем реализовать в территориальном плане европейский выбор, тогда вторым моментом, вторым направлением может стать уже евроатлантический выбор. А сегодня ситуация в стране не позволяет ставить его на первое место!
— Мы коснулись вопроса воздействия на Украину «российского фактора». Скажите, пожалуйста, на что может пойти Российская Федерация, чтобы не позволить направить наши усилия на вступление в НАТО?
— Я хотел бы сразу сказать: нужно в этом вопросе поставить под сомнение сам термин «Российская Федерация». Я бы говорил так: будет ли нынешняя администрация Путина, либо будущая администрация Путина, либо его ставленника или не будет делать это или то. Это имеет большое значение, потому что для жителей, например, самого крупного региона Российской Федерации, которым является Красноярский край, абсолютно безразлична проблема нашей интеграции в НАТО, и руководству края она безразлична так же! Поэтому мы должны говорить об определенной администрации, сидящей в Кремле.
Что касается нынешней администрации, то я думаю, что она найдет все возможности, чтобы засекреченными методами присутствовать во всех делах, во всех событиях, развивающихся сегодня в Украине. Сегодня чрезвычайно трудно найти так называемый российский след в Украине. А все знают, что он есть! О чем это свидетельствует? А это свидетельствует о том, что нынешняя российская президентская администрация работает в украинском направлении через закрытые каналы, через каналы недоступные рядовому гражданину, журналисту, занимающемуся международной проблематикой, политологу, занимающемуся российско-украинскими отношениями и так далее. Речь идет о том, что нынешняя Российская Федерация, очевидно, устала от неудач публичных попыток поставить Украину на место, повернуть ее в каком-то направлении и т.д. Эти публичные попытки были особенно четко заметны в 2004 году. Поэтому в России перешли к таким действиям, о которых сложно что-то конкретное сказать. Например, кто может сказать, о чем и с кем год назад говорила Юлия Владимировна Тимошенко в Москве? К какому результату пришли Александр Мороз и Евгений Примаков во время разговора в Москве в 1998-м? Какими были конкретные результаты переговоров того же Виктора Януковича в столице России, когда он ездил туда? Мы не знаем, когда говорим о России, чего хотят наши политические актеры — чего хотят достичь наши государственные руководители в отношениях с Россией. А что касается конкретного ответа на вопрос, то я сказал бы так: во- первых, нынешняя российская администрация никоим образом не хочет, чтобы Украина была под влиянием Соединенных Штатов Америки, во-вторых, нынешняя российская администрация не хочет, чтобы Украина когда-нибудь стала членом НАТО. И для того, чтобы дать ответ на вопрос «что они могут сделать?», попробую сослаться на высказывание заведующего кафедрой Дипломатической академии российского МИД профессора Бориса Шмелева, который на конференции в феврале 2006 года в Ливадийском дворце в Крыму сказал, что если начнется реальное оформление членства Украины в НАТО, то Россия может прибегнуть к самым различным шагам, в том числе и к силовым, в том числе и к использованию оружия, в том числе и к отторжению определенных территорий от Украины. Отвечая на вопрос, профессор Шмелев, в частности, сказал, что самая большая проблема Украины — это «галицкая система мышления». При этом он сослался на слова Бисмарка, который говорил, что если бы не Галичина, то Российская Империя никогда бы не распалась, и сказал, что Россия была бы заинтересована в таком случае в том, чтобы Галичина перестала быть частью Украины.
Разные люди в России по-разному видят эту проблему и разного хотят. Я не говорю, что этого хочет Борис Шмелев. Но он высказывает чью-то позицию! Очевидно, если он работает в Дипломатической академии, он высказывает позицию, по крайней мере частично, кого-то из российского МИДа.
— Но если нынешняя российская власть может так агрессивно вести себя по отношению к своим соседям во внешней политике, по отношению к своим же гражданам, даже целым народам, населяющим Россию, — во внутренней политике это может вызывать серьезный конфликт, кстати — внутри самой страны. Не приведет ли это к дезинтеграции Российской Федерации и исчезновению ее как целостного единого государства с геополитической карты мира?
— Знаете, я не претендую на роль Оруэла или даже Амальрика, но должен сказать, что к этому вопросу следует подходить не только с позиций собственных эмоций, не только на уровне собственного желания. Если исходить из позиций «чего бы я хотел», то скажу, что хотел, чтобы Россия была сильным, мощным, нормальным демократическим государством.
На самом ли деле возможен тот вариант, что вы назвали? Судя по тому, как российское сообщество, граждане России, российские избиратели поддерживают именно ту власть, воплощением которой является нынешняя администрация президента Путина, они четко осознают, что без сильной власти может произойти то, что заложено в вашем вопросе. Поэтому и ответ на вопрос может быть очень простым и лаконичным: Россия сохранится как целостное государство в двух случаях. Первый случай: постоянная поддержка такой системы власти, которая есть сегодня — жесткая, близкая к авторитаризму. Второй — это нормализация федеративных отношений в рамках Российской Федерации, перевод этих отношений на уровень Швейцарской конфедерации. Я бы сказал, что проблема, которая может повлечь за собой какие-то сепаратистские моменты в России, скорее всего, лежит в экономической и в социальной сферах. Если руководству Российской Федерации не удастся преодолеть фундаментальный «разрыв» в социальном обеспечении населения различных регионов, то Россия может оказаться на грани серьезных проблем и даже раскола спустя какой-то период времени. И, наконец, есть еще один момент, который вообще может остановить любые деструктивные процессы внутри Российской Федерации. Это нормальное (или же ненормальное) вписывание России в систему международных торгово-экономических отношений, вписывание ее в систему того же ВТО, наконец, дальнейшее накопление потенциала нынешних отношений России с тем же НАТО, которые очень сильно развиваются сегодня и имеют намного лучшие перспективы, чем их на данный момент имеет Украина. Если России удастся продолжать развивать нормальные отношения с Европейским Союзом, если Россия не будет противопоставлять свои отношения с Китаем отношениям с ЕС или США, я не вижу проблем для нее.
— Коснувшись вопроса общеевропейской стабильности, в частности — в Черноморском регионе, куда входит Украина, хотелось бы в завершение поговорить об украино-румынских отношениях. Так, конкретнее, интересно было бы узнать, оправданы или неоправданы, на ваш взгляд, претензии Румынии на остров Змеиный и экономическую зону вокруг него с точки зрения Международного права? Что могут нам предъявить и чем мы сможем оппонировать в этой ситуации?
— Предъявлять будет не Румыния, потому что она, став членом Европейского Союза, взяла на себя определенные обязательства, в частности и те, которые касаются сферы взаимоотношений с Украиной. Я думаю, если в дальнейшем снова возникнут проблемы со Змеиным, с тем, чьей является часть морской территории, прилегающей к острову, то дело придется иметь уже с Брюсселем. И мне кажется, что лучшим выходом из ситуации для Украины в этом плане являются даже не столько международные политико-правовые договоренности с Румынией, сколько подписание нового соглашения с Европейским Союзом, которое, в свою очередь, имело бы такие качественные характеристики, которые бы вообще исключили бы данную проблему, сняли ее с повестки дня как для Румынии, так и для Украины.
