Карелия — республика, с которой Украину связывает кровное родство. И не только потому, что в тех краях много украинцев. Там немало пролито украинской крови — на стройках Беломорканала, в концлагерях, местах расстрелов... Ставшее известным в 1997 году лесное урочище Сандармох — не единственное место, напоминающее об ужасах красного террора. Массовые казни людей были в окрестностях Сегежи, Пудожа, Олонца, Кеми, в Красном Бору...
О том, что в 1937 — 1938 годах в районе села Деревянное (20 км от Петрозаводска) проводились расстрелы, слухи ходили давно. Лет 10 искали это страшное место Иван и Сергей Чугунковы — сын и внук Дмитрия Федоровича Чугункова, случайного свидетеля казней. Дед умер в 1980-м, так и не указав, где же он видел грузовики и слышал выстрелы... Лишь летом 1997-го в лесу были обнаружены характерные провалы грунта, а шурфование показало наличие в земле человеческих останков. Проверка, проведенная Прионежской районной прокуратурой, подтвердила, что более 50 лет назад здесь приводились в исполнение смертные приговоры. Так был открыт Красный Бор. На днях силами общественности в мемориальном месте установлен памятный знак.
Карельский исследователь Юрий Дмитриев рассказал, что в лесу было выявлено более 40 мест возможных захоронений (расстрельных ям). По форме провалов и составу грунта предположили, что здесь могло быть погребено до 1300 человек. Первую попытку установить личность лиц, казненных в Красном Бору, предприняли в июле 1998-го. Вскрыли три захоронения, но работе помешал высокий уровень грунтовых вод. Только в предзимье, 5 ноября, была наконец исследована могила на песчаной гряде в углу лесного кладбища. Солдаты сняли верхний слой земли, и поисковики взялись за дело.
«Сергей Чугунков и я работали внизу, а наш коллега Валентин Кайзер разбирался с вещдоками наверху, — вспоминает Юрий Дмитриев. — Все было измерено, описано и сфотографировано. Работа заняла весь световой день. Уже в сумерках притихшие солдаты еловыми ветками укрыли останки и закопали пока еще безымянную могилу. Но безымянной ей суждено было оставаться недолго...
Пять минут работы с компьютерными файлами позволили определить не только дату расстрела 24 несчастных, но и установить их имена. А по другой электронной базе репрессированных, над созданием которой трудился ныне покойный Иван Чухин, установили даты их жизни, места рождения и работы. Так появилась первая зацепка в составлении списка казненных. Летом 1999-го вскрыли еще несколько ям. Анализ полученной информации вывел на даты исполнения приговоров, фамилии палачей и «вдохновителей» этих акций. И самое для нас важное — стали известны имена 1193 человек, покоящихся в тайном некрополе».
В октябре 1998-го исследователи перезахоронили потревоженный прах людей и установили временный памятный знак. Проведя скрупулезную выборку, определили два периода расстрелов: с 9 августа по 15 октября 1937 года (стреляла «бригада» Травина Н. П.) и с 26 сентября по 11 октября 1938-го («бригада» Гольдберга Г. Г.). Красный Бор — это поистине место национальной трагедии народов Карелии: здесь казнено 578 финнов, 450 карелов, 136 русских... Представителей других наций — единицы. Украинцев двое — Тимофей Зачепило с Полтавщины и Александр Щуковский с Черниговщины, но есть родившиеся на территории Украины русские: Василий Смирнов (Киев), Павел Пржелуцкий (Житомир), Виктор Сивольнев (Мелитополь), Василий Иванов-Воробьев (Ялта), Владимир Червонцев (Севастополь), поляк Франц Синицкий. Из почти 2000 человек, покоящихся в Красном Бору, 1102 были «контрреволюционерами» (статья 58 УК РСФСР).
«Нельзя сказать, что никто в Карелии не думал над созданием на месте казни мемориала, — говорит Юрий Дмитриев. — Местные власти даже провели конкурс на лучший памятник (победило изделие из полюбившегося при социализме бетона), и никого не смутила цена проекта — около миллиона рублей. Были написаны письма в правительственные структуры о выделении средств, но республиканские министерства таких денег дать не смогли. И в Российскую программу этот проект включить не удалось».
Примерно через год Юрий Дмитриев побеспокоил администрацию:
— Где памятник?
— Понимаете, денег под победивший проект не выделили, а менять что-то очень сложно, так как по условиям конкурса мы можем поставить только его...
На совещании в министерстве культуры предложение провести новый конкурс не прошло. И тогда, разделяя чаяния живых еще детей и внуков жертв террора, Дмитриев заявил, что установит памятник в частном порядке.
«Те немногие рубли, собранные родственниками, не могли покрыть и сотой доли необходимых затрат, но в жизни всегда есть его Величество Случай, — поведал Юрий. — Один из моих знакомых рассказал, что видел интересный по своей форме камень и даже готов договориться с дирекцией карьера об отгрузке. Съездил, посмотрел. В изломах кварцита угадывалась трагедия, но мощные плавные изгибы уводили взгляд... в никуда. Такой камень может быть только частью монумента, необходимо дополнение. И оно нашлось неподалеку — в виде двухметрового изогнутого «зуба» из того же кварцита. Подумалось: оба камня «закольцуют» друг друга и сконцентрируют внимание в каменной прорези! Сфотографировав камни, поехал колдовать над композицией. На удивление быстро пришло решение и по размещению каменных глыб, и по плитам с текстом. Но замысел потребовал ухода от лозунгов и проклятий в адрес убийц, ограничился констатацией факта: «Жертвам красного террора — от детей и внуков».
Над второй надписью, раскрывающей смысл монумента, задумался крепко. Как лаконично передать всю скорбь по погибшим родителям? Какими словами выразить любовь близких? И опять, в который раз, на помощь пришло Слово Божье: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» (Матф. V.4.). Надпись выполнил на четырех языках: русском, карельском, финском и вепсском.
Еще раз еду в лес, определяю и фотографирую площадку для памятного знака, затем на компьютере вписываю реально-виртуальные камни в картинку Красного Бора и... Обращаюсь в администрацию Прионежского района: нужна помощь. Не отказали, но и не шибко помогли (возможности нынче у местных властей мизерные). Съездили на место, посмотрели, пообещали разрулить ситуацию с оформлением кладбища... И за то спасибо.
Дальше события сменялись, как в калейдоскопе. Договорились с дирекцией карьера об отгрузке камней. На самосвале их привезли в Красный Бор. Поиски автокрана. Поиски бетона. Поиски каменных плит нужного размера. Нанесение надписей. И всюду — переговоры примерно по одному сценарию: слушают с интересом, но помощь оказывать не спешат. Рыночные отношения. Но как только заканчиваю просительную речь словами о том, что правительство уже восемь лет не может «найти» хоть какие-нибудь деньги на памятник — машут рукой: «Ну, ты шутник, однако, захотел у них денег на памятник репрессированным найти. Ладно, чем мы помочь сможем?»
Вот так за 25 дней появился в Красном Бору памятный знак из красных камней жертвам красного террора.
Увы, еще далеко не все лесные некрополи, разбросанные в северных широтах, обозначены знаками скорби. Любой такой памятник в краю озер дорог и «гордому внуку славян», и финну, и карелу... И наш Казацкий крест, установленный за озером Онего в 2004 году, освящает расстрелянных там и русских, и белорусов, и поляков, и немцев... И потому увековечение памяти жертв репрессий в Карелии — это и наша память. Наш низкий поклон людям, собирающим красные камни, когда пришло время сделать это.
