Нетрудно предвидеть, что название этой статьи вызовет сильное удивление у читателей нашей газеты. «Как же можно вести речь о махновском государстве? — возможно, спросят они. — Ведь доподлинно известно, что Нестор Махно и его повстанцы были последовательными и непримиримыми врагами любого государства и делали все возможное, чтобы воплотить свой анархистский, безвластный идеал в жизнь». В этом случае я бы поставил нашим читателям довольно важный вопрос в ответ. А что вообще нам известно о том общественном строе, который создавали Нестор Махно и его повстанцы на территориях, освобожденных ими от гетманцев, австро-венгерских оккупантов, петлюровцев, белогвардейцев и большевиков? Немало фактов убедительно свидетельствуют: махновские порядки даже с большой натяжкой нельзя было назвать анархическими...
В свое время, подчиняясь идеологической указке, советские историки создали немало мифов об этом крестьянском руководителе и его армии, целью которых была полная дискредитация Н.И. Махно как крупной политической фигуры. К счастью, за последние годы ситуация в этом вопросе заметно изменилась к лучшему. Усилиями современных историков были убедительно опровергнуты и отошли в прошлое ошибочные представления о повстанческом «батьке» как о вожде украинского кулачества, стопроцентном контрреволюционере, сознательном союзнике Деникина, Врангеля и белополяков, кровавом и безжалостном маньяке- убийце. Вместе с тем один из мифов о Несторе Ивановиче и его бойцах-махновцах оказался намного более живучим, чем другие, более того, он проскользнул и в современную историческую литературу и, судя по всему, имеет весомые шансы получить, что называется, второе дыхание.
Это — миф о Махно-анархисте и об анархистском характере махновского движения в целом.
ИСТОКИ МИФА
Следует особо отметить, что в свое время не все современники Нестора Махно разделяли это ошибочное представление. Характерный эпизод привел в своих воспоминаниях сам Нестор Иванович. В 1918 году, во время поездки будущего «батьки» в Москву, судьба свела его с председателем ВЦИК РСФСР Яковом Свердловым. Яков Михайлович с неподдельным любопытством выслушал длинный рассказ Нестора Ивановича о революционной работе махновцев в Гуляйполе в 1917 году, но при этом заметил, что смысл и направление этой работы явно противоречили теории и практике мирового анархизма. Позже, летом 1919 года, председатель Реввоенсовета РСФСР Лев Троцкий вполне серьезно утверждал, что тогда на Юге Украины существовало «государство Махно»...
Конечно, читатель может возразить таким образом: эти и другие большевистские руководители не слишком глубоко разбирались в тонкостях анархизма, а из- за этого в своих оценках махновщины могли и ошибаться. Однако довольно показательно, что принадлежность Махно и махновцев к борцам за «анархию — мать порядка» категорически отрицалась даже некоторыми идейными анархистами. Например, в ноябре 1920 года руководители Всероссийской анархистской партии «Набат» откровенно заявили о том, что махновское движение не имело и не имеет отношения к мировому анархизму...
Но почему же носители подобных и, с нашей точки зрения, правильных взглядов остались в очевидном меньшинстве? Почему в сознании большинства у нас крепко укоренился именно образ Махно- анархиста, а не Махно, который вел борьбу за создание крестьянско-повстанческого государства? Этот феномен, по нашему мнению, следует объяснять несколькими разными обстоятельствами. Во- первых, большую роль в создании этого мифа-стереотипа сыграл не кто иной, как сам руководитель махновцев. Те, кто читал мемуары Нестора Ивановича, помнят, что иначе, чем анархистом, сам себя он никогда не называл. Во-вторых, сыграли свою роль и некоторые сугубо внешние атрибуты махновского движения (скажем, известный лозунг «Анархия — мать порядка», публичное уничтожение махновцами тюрем и тому подобное), которые современники, не достаточно осведомленные о настоящей исторической практике махновщины, безапелляционно приняли за ее действительную суть. В-третьих, особенно большой вес имело то, что в 1917—1921 годах махновские отряды боролись со всеми существующими в Украине режимами (например, большевистским, уэнэровским, деникинским, врангелевским). Именно этот вполне неоспоримый факт привел в свое время большинство из нас к далеко не бесспорному мнению: если махновцы-повстанцы действительно уничтожали в Украине любую власть, то они и действительно были настоящими анархистами... В- четвертых, значительный вклад в «анархизацию» Махно и махновщины внесли представители советской литературы и киноискусства. Именно благодаря их трудам на страницах литературных произведений и киноэкранах мы увидели довольно малопривлекательную фигуру бандита и грабителя Махно, который не признавал над собой никакой власти.
Однако понятно, что все подобные толкования и аргументы вряд ли могут быть действительно убедительными. Например, история знает немало примеров того, что чья-то самооценка еще далеко не была, что называется, истиной в последней инстанции. И где гарантия, что не ошибался сам Нестор Махно? И если даже он и его повстанцы решительно противопоставляли себя гетманской, большевистской, белогвардейской и другим властям, то это само по себе еще никак не доказывает, что на контролируемых ими территориях махновцы не создавали собственное государство.
«МАЛЕНЬКИЙ КРАСНЫЙ ПЕТРОГРАД»: «АНАРХИЧЕСКАЯ КОММУНА» ИЛИ МИНИ- ГОСУДАРСТВО?
Известно, что в качестве революционного руководителя Нестор Иванович Махно выступил еще весной 1917 года, возглавив движение своих земляков-гуляйпольцев к новой, свободной жизни. Один из современников «батьки» утверждал в своих воспоминаниях, что тогда, в 1917 году, в Гуляйполе создалась довольно своеобразная «анархическая коммуна». Попробуем проверить правильность такого вывода, привлекая при этом конкретные факты из жизни родного села Махно в то время.
Весной 1917 года, после освобождения из царской Бутырской тюрьмы Махно вернулся в Гуляйполе, где 23 марта выступил перед односельчанами и призвал их немедленно приступить к строительству новой жизни на анархических, безвластных основах. Отнюдь нельзя исключать, что немало земляков Нестора Ивановича и действительно поверили в то, что «безвластная» политическая программа Махно будет воплощена в жизнь. Но подчеркнем, что тогда в Гуляйполе возникло отнюдь не безвластие. Вскоре здесь появились Гуляйпольский совет, Гуляйпольский земельный комитет, а позже — Комитет защиты революции, которые начали функционировать именно как органы новой, революционной власти. В августе 1917 года Земельный комитет объявил о ликвидации помещичье-кулацкого землевладения и отобрал у помещиков и богатых крестьян документы, которые подтверждали их права на земельную собственность. Он же позже организовал уравнительное разделение барской земли среди крестьян и несколько «свободных коммун» на ней. Тем временем Гуляйпольский совет начал активное вмешательство в производственные отношения рабочих и местных капиталистов, приказав последним существенно увеличить заработную плату пролетариям и улучшить общие условия труда на предприятиях Гуляйполя. Кроме того, Гуляйпольский совет принял решение обложить местную буржуазию большими налогами, которые с них регулярно взыскивались. В тревожные дни мятежа генерала Корнилова (конец августа 1917 года) довольно активно действовал и Комитет защиты революции, члены которого преследовали и разоружали капиталистов и контрреволюционно настроенных офицеров. Из крестьянской молодежи Гуляйполя формировались отряды так называемой Черной гвардии, которая, несмотря на довольно невысокий военный уровень черногвардейцев, стала вооруженной опорой новых, революционных порядков в Гуляйполе.
Следует добавить, что тогда Нестор Махно работал главой этих и некоторых других органов власти в Гуляйполе и Александровске, нарушив этим самым неписаное правило борцов за безвластный строй о том, что настоящий анархист не имеет права работать в различных властных структурах. Показательно, что противоречивость своего положения прекрасно осознавал сам Махно и именно из-за того обратился за соответствующей консультацией к одному из известных анархистских руководителей. Однако «коллега» порекомендовал Нестору Ивановичу «пойти во власть», чем, конечно, толкнул его отнюдь не на анархистскую стезю...
Из этих и других подобных фактов становится вполне понятным, что «маленький красный Петроград» (так назвал Гуляйполе в начале 1918 года один из большевистских военных руководителей) отнюдь не был «анархической коммуной». По всем своим признакам это было хотя и маленькое, но все- таки государство...
МАХНОВИЯ: ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ И ИСПОЛНИТЕЛЬНАЯ ВЛАСТЬ
В конце апреля 1918 года власть Махно и его сторонников в Гуляйполе была временно сброшена австро-немецкими оккупантами и отрядами Центральной Рады. Сам Нестор Иванович вынужден был искать спасение в большевистской России. Однако в начале июля 1918 года Махно нелегально вернулся на родину и написал гуляйпольцам письмо, в котором предлагал им подняться на борьбу против режима гетмана Павла Скоропадского и создать анархический строй, в котором не было бы места никаким чиновникам и администраторам, включая и большевистских. Однако уже в октябре 1918 года, когда его повстанцы освободили от австрийцев и гетманцев Гуляйполе, Махно назначил там Военно-революционный Совет и известил телеграфом о том, что в его родном селе «восстанавливается Советская власть»... Позже, в декабре 1918 года, махновцы выбили петлюровские войска из Екатеринослава и создали здесь центральный орган новой власти Екатеринославской губернии — Ревком, а сам Нестор Иванович занял в нем довольно важную должность главнокомандующего Народно-революционной армии Екатеринославского района. Став фактическим главой революционной Екатеринославщины, Махно написал и обнародовал довольно строгий приказ против грабежей и грабителей и сам первый выполнил его, собственноручно расстреляв нескольких арестованных преступников. Довольно трудно сказать, где в таких типично властных действиях «батько» видел анархию. Достаточно характерный факт: присоединясь в феврале 1919 года со своими отрядами к наступающей Красной Армии, Махно заявил о том, что он... вообще перестал быть анархистом и все силы отдаст делу укрепления в Украине Советской власти.
Позже, как, наверное, знает читатель, махновщина распространилась на довольно большой территории Юга Украины — сначала в советском, а затем — и в белогвардейском тылах. Порядки, которые возникали здесь, представляли собой реальную альтернативу как большевистской, так и деникинской властям — последовательно защищались интересы трудящихся крестьян. Но были ли эти порядки анархистскими? Пусть читатель судит сам. Отмечу, что довольно быстро здесь возникли вполне конкретные органы законодательной власти, которые представляли интересы подавляющего большинства населения Юга Украины. Такими органами по существу стали съезды революционных крестьян и повстанцев, горячим сторонником которых был сам Нестор Иванович (вообще с января по ноябрь 1919 года состоялось 4 таких съезда). Подчеркну, что делегаты повстанческо-крестьянских форумов принимали конкретные решения, которые касались многих сфер общественной жизни, — в частности, о решительной борьбе с белогвардейской и петлюровской контрреволюцией, о замене большевистской продразверстки равноправным товарообменом между городом и селом, о нецелесообразности создания совхозов и необходимости уравнительного разделения помещичьей земли, о ликвидации монополии Коммунистической партии на власть, о прекращении произвола чекистских отрядов и об отправлении их на деникинский фронт и т.д. Виктор Билаш, активный участник махновщины и одновременно — ее лучший мемуарист, вспоминал: к решению своих съездов махновцы относились довольно серьезно и всячески пытались воплотить их в жизнь.
Об этом свидетельствуют немало исторических фактов. Уже весной 1919 года Махно издал приказ, который запрещал проведение в «махновских» районах продразверстки, повстанцы не допустили к себе продотряды и ликвидировали все комитеты бедноты. Одновременно ими предпринимались и реальные попытки наладить равноправный товарообмен. Интересный пример: махновцам удалось обменять свой трофейный уголь на 1 млн. очень нужных им патронов, которые предоставили им рабочие Луганска. Отвергая насильственное насаждение совхозов, подчиненные Махно, как и раньше, уравнительно распределяли помещичьи земли и создавали на них «свободные коммуны». С целью прекращения своевольных действий ЧК «батько» приказал расформировать чекистский отдел в Бердянске. Преодолевая сопротивление коммунистов, махновцы создали на Юге Украины многопартийную систему (правда, только для партий левой, социалистической ориентации). В одних и тех же органах власти можно было увидеть работающих вместе большевиков, левых эсеров, анархистов и украинских социал-демократов...
Нет сомнения, что даже искренний сторонник анархизма не нашел бы в таких порядках никакой «матушки-анархии». Наоборот, везде разные исполнительные органы власти (от Гуляйпольской Рады до штаба «батьки» Махно) пунктуально проводили в жизнь решение власти законодательной — повстанчески-крестьянских съездов. Чем это было не махновское государство в действии?
Позже, осенью 1919 года, когда махновским отрядам удалось отбить к деникинской армии довольно значительную территорию на Юге, главным органом власти на ней стал Реввоенсовет Революционной Повстанческой армии (таким стало его официальное название), который сочетал в себе характерные признаки как исполнительной, так и законодательной власти: он и принимал решение по важным вопросам жизни, он же и создавал специальные органы — комиссии — для их практической реализации. Из всех комиссий, созданных тогда махновским Реввоенсоветом, важнейшими были: финансовая, налоговая, санитарно-медицинская, культурно-просветительская, комиссия по помощи малоимущим слоям городов и комиссия по вопросам обеспечения повстанческой армии.
Комиссия по финансам реализовала взгляды махновских руководителей на финансовый вопрос. Сам «батька» и его ближайшее окружение считали, что вполне справедливым было бы свободное обращение на безвластной территории всех денег, которые имело при себе население, — царских, советских, украинских, белогвардейских и т. д. Ответственность за реализацию этого решения возлагалась на махновских военных комендантов, которые получили тогда на местах очень большую власть. Кроме того, комиссия по финансам занималась общим распределением средств, которые захватили махновцы в банках и ломбардах. Есть даже некоторые свидетельства о том, что повстанцы собирались внедрить собственную валюту и что только острый недостаток технических средств не позволил им сделать это.
Налоговая комиссия налагала и собирала контрибуции с зажиточной части украинского населения (преимущественно городов). При этом в ее работе отсутствовали какие-либо анархические действия. Отметим, что отношение к богатым гражданам было сугубо дифференцированным — в зависимости от уровня зажиточности. Например, в Екатеринославе промышленная буржуазия 1-го разряда отдавала махновцам 25 тыс. карбованцев, 2-го разряда — 15 тыс. карбованцев и 3-го разряда — 10 тыс. карбованцев.
Махновская комиссия по помощи малообеспеченным гражданам занималась перераспределением захваченных средств в пользу малоимущего городского населения. При этом сама процедура предоставления материальной помощи отличалась четкостью и организованностью. В принципе, в эту комиссию мог обратиться любой человек, но получал денежную помощь только тот, кто мог убедительно доказать материальное затруднение (чаще всего это делалось документально). Очевидцы вспоминали, что раздача денег практиковалась махновцами довольно широко, нередко получаемая денежная сумма достигала 1500 карбованцев, а это были деньги, на которые малоимущая семья могла сравнительно неплохо существовать в течение нескольких месяцев.
Широкой и многогранной была деятельность санитарно-медицинской комиссии, члены которой организовывали многочисленные госпитали и лазареты, составы с лекарствами и даже специальные курсы, которые готовили фельдшеров и медсестер. Не уступала ей по масштабам своей работы культурно-просветительская комиссия, которая состояла из четырех секций. 1-я секция занималась выпуском повстанческой прессы (как центральной, так и местной), 2-я — театральным делом, устраивая для населения спектакли и концерты, 3-я (ее возглавила жена Нестора Махно Галина Кузьменко) взялась за восстановление разрушенного гражданской войной среднего образования в Гуляйполе и некоторых других селах. Интересно, что в этой связи «батько» Махно отнюдь не по-анархистски приказал крестьянам регулярно выплачивать так называемый налог на школу. 4-я секция занималась вопросами пропаганды и агитации.
Отдел обеспечения махновской армии (так называемый Снабарм) был занят приобретением всего того, что было необходимо повстанцу-махновцу (оружия, лошадей, одежды, еды и т.д.). Отмечу, что в одних случаях Снабарм приобретал необходимые армии вещи за деньги, а в других (очевидно, когда денег было недостаточно) получал их... методом продразверстки, за которую махновские пропагандисты и агитаторы еще не так давно сурово критиковали большевистский режим.
РЕГУЛЯРНАЯ АРМИЯ
Хорошо известно, что одним из главных признаков государства является наличие регулярной армии. По-анархистски полностью отрицая ее как орган «классового угнетения трудящихся масс» и одновременно признавая необходимость существования во время гражданской войны конкретной вооруженной силы, Махно и махновцы решили ее строить на других основах. Именно им, по мнению Нестора Ивановича, и соответствовала так называемая добровольно-уравнительная мобилизация, которую штаб «батьки» объявлял дважды — в апреле и в ноябре 1919 года.
На первый взгляд, все было ясно и поняло. Объявлена добровольная мобилизация, кто хочет — тот идет служить в махновское войско, и наоборот, кто не хочет, тот остается дома и посвящает себя мирному труду. Нет сомнения, что в этом случае повстанческая армия действительно имела бы серьезные основания для того, чтобы считаться и называться анархистской. Однако в специальной инструкции махновского штаба по этому поводу можно прочитать совсем иное. Оказывается, право свободного выбора имели только... те мужчины, которые не входили в четко определенные инструкцией возрастные рамки (т.е. были либо старше, либо младше повстанческого призывного возраста). Остальные же, за исключением тяжело больных, должны были, независимо от своих желаний, стать солдатами махновской армии. Иначе говоря, речь в данном случае фактически шла о хорошо знакомом нам и отнюдь не анархистском принудительном призыве на военную службу. Подчеркну, что такое положение существовало отнюдь не формально. Бывали случаи, когда в энергичных розысках тех, кто пытался уклониться от военной службы, участвовал даже сам Махно. А за сознательное дезертирство из махновских вооруженных сил полагалась казнь. В декабре 1919 года махновский Реввоенсовет даже создал специальный конный отряд, который выслеживал и задерживал дезертиров.
Иногда, правда, можно прочитать или услышать, что анархизм махновской армии проявлялся, мол, в другом — в том, что она якобы часто не подчинялась приказам, воевала, когда хотела, и к тому же довольно легко давала себя втянуть в массовые грабежи, мародерство, пьянство и другие негативные явления. На самом же деле все было иначе. Еще в январе 1919 года Махно поставил вопрос о том, что повстанческое войско должно быть не конгломератом ганских отрядов, а единым военным организмом, который неуклонно подчинялся бы единому военному командованию. И оно действительно стало таким. Повстанческая армия со временем обрела четкую организационную структуру, поделилась на корпуса, бригады, полки, батальоны, роты и другие военные единицы, во главе каждой из которых стояли командиры, которые несли полную ответственность за своих бойцов. Современники считали (вполне справедливо), что в организационном плане армия Махно была очень похожа на большевистскую Красную армию, в которой «батько» в свое время служил и принципы построения которой явно у нее позаимствовал. Что же касается мародерства, пьянства и грабительства махновцев, то сам Нестор Иванович и его командиры решительно наказывали за них, практикуя для этого расстрел на месте.
Читателю, наверное, будет также интересно узнать, что в повстанческом войске действовала даже четкая система подготовки военных кадров. Махновский пехотинец приобретал необходимую квалификацию за 50 часов обучения, махновский кавалерист — за 60 часов и махновский артиллерист — за 70 часов. Каждый воин «батьки» имел и личную солдатскую книжку, из которой можно было почерпнуть немало сведений о нем, начиная с года рождения и кончая званием в армии.
Из этого следует, что войско «батьки» Махно строилось не на добровольной, а на фактически принудительной мобилизации, имело четкую организационную структуру и жило по строгим законам военной жизни. Так чем принципиально отличалась созданная Махно армия от других армий мира? Понятно, что ничем, а это значит, что сама она также была армией регулярной.
ТАЙНАЯ ПОЛИЦИЯ, СУД И ПРАВОПОРЯДОК
Известно, что важными признаками государственной власти являются также наличие структур, которые подавляют деятельность различных враждебных обществу элементов (политическая полиция, суд и т.п.). На словах Нестор Махно и его соратники полностью опровергали необходимость существования таких структур, считая всякие трибуналы, суды и «чрезвычайки» «ненужной старой ветошью». Но на практике подобные организации постоянно существовали на махновской территории, странным образом уживаясь с призывами к анархии и безвластию. Главным органом махновщины, который занимался такими делами, стала знаменитая махновская контрразведка, созданная в мае 1919 года. По явной иронии судьбы мысль о ее внедрении «батьке» подсказали не большевики и не белогвардейцы, а... знакомые ему анархисты из Иваново-Вознесенска. Интересно бы выяснить: а осознавал ли Нестор Иванович, что, внедряя ее, он реставрировал на «своей» территории классический орган государственной власти?
Сначала контрразведка мыслилась махновскими руководителями только как орган борьбы с белогвардейской агентурой. Однако со временем функции ее расширились, и она начала энергичное противодействие всем возможным противниками махновщины — как «слева», так и «справа». При этом методы борьбы махновской тайной полиции отнюдь не отличались оригинальностью. В местное население и в повстанческую среду широко внедрялись информаторы (есть, например, сведения, что на каждых 10 повстанцев обязательно приходился один махновский тайный агент).
Благодаря серьезной постановке контрразведывательной работы, в ноябре — декабре 1919 года был разоблачен и обезврежен заговор коммуниста Михаила Полонского и его сообщников, которые намеревались физически уничтожить Махно и присоединить повстанческие отряды к наступающей Красной армии. Приблизительно в то же самое время контрразведчики задержали и расстреляли Екатеринославскую учительницу Степанову, обвиненную в организации деникинского подполья. Позже, в июне и ноябре 1920 года, тайные агенты Махно сумели сорвать несколько попыток убийства Нестора Ивановича, осуществленных советскими спецслужбами.
Добавим, что некоторое время эта тайная структура выполняла и сугубо судебные функции («чекисты» Махно имели право приговаривать различные вражеские махновщине элементы к расстрелу и сами исполнять приговор). Однако позже (в июне 1920 года) высшей судебной инстанцией махновского движения стала так называемая Комиссия антимахновских дел. Создавая ее, «батько» опять же не проявил особой оригинальности. Комиссия представляла собой классическую «тройку», которая рассматривала дела и в подавляющем большинстве случаев приговаривала к казни врагов махновского движения (чаще всего это были лица, которых махновцы считали представителями «большевистского буржуазного порядка» — комиссары, командиры продотрядов, чекисты, директора совхозов и т.д.).
Итак, как видим, без собственного полицейского и судебного аппарата «батько» Махно тоже не обошелся. А как обстояли у него дела с органами общественного правопорядка? На словах Нестор Иванович отбрасывал как царских городовых, так и советских милиционеров и неоднократно советовал населению создавать самооборону. Вместе с тем можно утверждать, что правопорядок на своей территории махновцы все- таки поддерживали. Современники вспоминали большие конные патрули, которые под черными махновскими флагами двигались по улицам южноукраинских городов... А это, по существу, и была махновская милиция.
Нетрудно предположить, что часть читателей, убежденная приведенными в этой статье фактами, все-таки заметит: государственный аппарат махновцев был достаточно слабым и примитивным по сравнению с государственным аппаратом, скажем, государства гетмана Скоропадского или УССР. Это действительно было так. Махновцы, например, не создали последовательной системы законов для различных сфер общественной жизни, не имели собственного дипломатического корпуса, не внедрили на своей территории специальных следственных органов по борьбе с преступниками. И все-таки, по моему убеждению, главные и хорошо известные всем нам признаки государства у махновцев были, а именно — определенная территория, органы законодательной и исполнительной власти, регулярная армия, тайная полиция, военная милиция, суд, а также собственная денежная система (нас не должно смущать то, что махновцы позаимствовали ее у других режимов, главное, что на «махновской» территории фактически никогда не прекращалось денежное обращение). Поэтому можно довольно серьезно вести речь о том, что в период гражданской войны существовало махновское государство, которое, кстати, имело и свое официальное название — «Южная трудовая федерация».
«АНАРХИСТ» СНИМАЕТ МАСКУ
Явное противоречие между достаточно частыми анархистскими декларациями махновских руководителей и их ярким тяготением к государственным формам жизни со временем начало резко бросаться в глаза. На последнем съезде крестьян и повстанцев, который состоялся в ноябре 1919 года, один достаточно умный крестьянин явно смутил «батька» и его военачальников нестандартным, но по существу — вполне правильным вопросом: «Вот вы говорите, что ведете борьбу против всякой власти... А кто же вы сами такие? Разве не власть?» Позже, в 1920 году, в повстанческой прессе появилась достаточно показательная, по моему мнению, статья, в которой было откровенно сказано, что махновское движение не является анархистским, а его участники- крестьяне не являются анархистами. Хотя авторы этого материала, к сожалению, четко не определили тот тип общества, который собирались на самом деле построить «анархистские» руководители. Однако прошло время, и ответ на этот вопрос дал сам Нестор Иванович Махно. Он сам, своими же руками сбросил с себя маску анархиста, представ перед своими командирами в достаточно необычной для них роли сторонника украинского советского государства.
Это произошло в апреле 1921 года, когда под ударами большевистских войск махновщина уже находилась в упадке. Однажды Нестор Иванович сообщил соратникам о том, что написал очередную декларацию махновского движения. Вскоре он прочитал своим боевым друзьям ее текст, где уже фигурировали необходимые с точки зрения Махно Всеукраинский съезд Советов, Всеукраинский Центральный Исполнительный комитет и другие органы центральной и местной власти, участие в выборах в которые должны принять представители всех левых партий. Но если «батько» серьезно рассчитывал на одобрение декларации со стороны соратников, то он жестоко просчитался. В ответ они подвергли его достаточно строгой (и к тому же вполне справедливой) критике за отклонение от «священных принципов анархизма»...
Возможно, кто-то увидит в этом сугубо случайный шаг со стороны Махно. На самом же деле он был не случайным, а сугубо закономерным, и в последней декларации махновского движения Нестор Иванович просто намного яснее и увереннее сказал о том, к чему он склонялся уже достаточно длительное время. «Анархический эксперимент» Нестора Махно и махновцев был на самом деле попыткой создания в Украине своеобразного махновско-крестьянского государства.
