Кроме Ивана Франко, годы, которые заканчиваются на цифру «6», являются знаковыми еще для одного галичанина: Иллариона Семеновича Свенцицкого, который родился в древнем княжеском городке Бужске, теперь Буске, 7 апреля 1876 года в так называемом предместье Долгая сторона, ныне улица Маркиана Шашкевича. Умер он во Львове 18 сентября 1956 года и похоронен там же на знаменитом сегодня Лычаковском кладбище.
Хата, в которой он родился в семье народного учителя, стояла в нескольких десятках метров от довольно необыкновенной, уникальной восьмигранной деревянной церкви св. Параскевы, которую сейчас датируют 1708 годом. Вполне очевидно, что Бог именно здесь услышал первые молитвы этого человека.
Огороды здесь и сейчас спускаются вниз к заливным лугам небольшой речушки Солотвины, которая петляет между низких и высоких берегов. Очевидно, что только здесь в детские годы маленький Илларион мог заметить буйство разнообразных цветов: от цветения летом в речке шувара до многочисленных цветов на заливном лугу, на более высоком и сухом берегу, которые еще менялись от того, какая пора года была: весна, лето или осень. Позднее все это выльется в большую любовь к цветам, которые он будет выращивать у своего дома во Львове.
В пасхальный праздник, когда всем разрешалось звонить в церковные колокола, он, очевидно, как и все мальчишки своей улицы, любил их подергать за шнуры на колокольне. Ведь «своя» церковь на улице создавала какую-то особую ауру, свою домашнюю атмосферу и, возможно, определенное превосходство над другими уличными общинами этого города.
От этой церкви заливные луга значительно расширяются, а ниже по течению Солотвины была построена плотина с мостом, ныне улица Киевская; и во время весенне-летне-осенних наводнений вода заливала луга и не так скоро спадала, как бы этого хотелось. Получалось большое озеро-море. И приходилось мещанам Долгой стороны делать большой крюк по дорогам, чтобы попасть к своим домам из центра города или наоборот.
С XIX в. уже известно, что через этот луг проходила длинная, где-то более ста метров кладка, шириной в две, три доски, которой мещане пользовались во время наводнений. Кладка была высотой где-то около метра и совсем без перил. Очевидно, что при довольно ветреной погоде пройти по ней было таки сложно. Еще и сейчас в конце улицы Школьной, которая вела из центра города на этот луг, можно заметить «горбики» в асфальте. Эти горбы и являются остатками столбов от этой кладки, земля здесь песчаная и дает осадку, а остатки же столбов — нет.
Возможно, что это довольно таки небудничное по масштабам сооружение повлияло на сознание маленького Иллариона. Повлияло тем, что столб к столбу, доска к доске... и можно быть сверху, и не очень то бояться такой разрушительной стихии, как наводнение. Ведь часто бывали большие наводнения, которые запросто разрушали «тесные» мосты, сносили кладки, несли копны накошенного сена, не просто затапливали огороды, а уничтожали на них урожай.
Позднее, мостя доску к доске, вкапывая столбец около столбца, этот человек спокойно, без разрушительной паники, без громкого пустословия будет годами строить свою кладку, которая поведет его народ через грозные наводнения чужого вранья, ненависти, спасая от гибели язык, памятники древности, отстаивая его честь и достойное место среди других народов мира.
Вложив три года напряженной работы (1993—1996 гг.) библиограф Научной библиотеки Львовского университета им. И. Франко Людмила Николаевна Панив составит библиографический указатель «Iларіон Семенович Свєнціцький». В небольшом предисловии она напишет следующее: «Данный указатель выходит к 120-летия со дня рождения и 40-летию со дня смерти профессора И.С. Свенцицкого — выдающегося ученого-слависта, палеографа, известного искусствоведа, исследователя истории болгарского, сербского, польского, чешского, русского и других языков и литератур — ученого, научное и исследовательское поле деятельности которого было необъятным».
Что касается последнего предложения из этого предисловия, очевидно, что больших изменений за последние десять лет в отношении к творчеству и деятельности этого человека в Украине не произошло. Вот это предложение: «Архивные, рукописные материалы и эпистолярное наследие выдающегося ученого ждут своего исследователя».
Вообще меня у нашего знаменитого земляка интересовала только одна его работа, которую вскользь в своей книге «Iсторія України», (Львов, 1990 г.) вспоминает львовский историк Иван Крипьякевич. Мои нелегкие поиски с помощью пани Людмилы завершились успехом, и робота была найдена; называется она: «Русь і Половці».
В «Предисловии» И. Свенцицкий посвящает эту свою работу Алексею Александровичу Шахматову (1864—1920 гг.): «Посвящение сего опыта Ему пусть будет выражением собственного ощущения автора, который имел счастье долгие годы пользоваться дружеским вниманием этого представителя объективной научной правды. Ему же полагается от Галичан искренняя благодарность за спасение во времена революции 1917 г. в Петрограде драгоценного архива Галицкой митрополии ХV—ХIХ вв., вывезенного из Львова российской жандармерией в 1915 г., а в нем немало важных документов из архива Национального музея. Украинская наука давно заняла свою отдельную позицию против А.А. Шахматова, как знатока исторического развития языка и жизни украинского народа и защитника его прав».
Дале идет примечание, в котором Свенцицкий говорит, что работа «Русь і Половці» возникла из университетского курса, который он читал в 1938—1939 годах, а результаты этой работы исследования он изложил в докладе на заседании Научного Общества им. Т. Шевченко 1 апреля 1939 года.
Равно через четыре месяца весь западный мир начнет мало- помалу погружаться в страшное огненное наводнение Второй мировой войны. Что война будет, в те времена ни для кого не было секретом, поэтому и, возможно, в этой своей работе «Русь і Половці» И. Свенцицкий представил все довольно сконденсировано, расписывая, что и откуда взялось и куда девалось, на более широкую и содержательную работу у него просто не было времени. Да и вполне очевидно, что с его высоты эти вещи ему были очевидны и понятны.
Вот страница 34 из работы: «Князья, дружина и летописец — все они верные христиане. Поэтому мотивы деятельной религиозности в произведениях древнерусского писательства становятся равно признаками связи данного литературного произведения с жизнью».
Откройте «Слово о полку Игореве» и настоящие летописные страницы — разница огромная, в «Слове» нет никаких христианских тогдашних атрибутов, упоминаний и т. п.
Во втором разделе «Проблема содержания и формы в «Слове о полку Игореве» автор пишет: «Сегодня однако должно поражать каждого читателя «Слова» прекрасное знание истории ХI— ХII вв. в подробностях, которые можно было усвоить себе только по гармонизированной сводной летописи. Такую гармонию исторических сведений и географических данных знает только эпоха деятельности круга русских историографов времен Екатерины II».
Но очевидно, что сегодняшних «Слово»-любов» эти факты совсем не поражают.
А вот еще одно довольно взвешенное предложение стоит, как прочный столбец, который держит доски кладки, а вокруг его сейчас плещется настоящее море казуистических вод (стр. 38): «Источником сомнений становится: таинственность появления памятника после бесследного существования его в древнерусском писательстве в продолжении стольких веков; недоступность памятника для исследования и копии со дня открытия в 1795 г. и до дня его безвозвратной гибели во время пожара Москвы в 1812 г.»
И. Свенцицкий делает замечание (на странице 39), что языческие боги только моментами упоминаются в летописях, а в полноте своих функций они, словно в полном сборе, выступили сначала в «Слове». Вслед за этим замечанием идет еще одно и довольно интересное предложение из литературоведческой сферы: «Очень отборное окружение памятника, среди которого он нашелся, равно зароняет своеобразное сомнение из-за неповторимости такого сборника, хотя их из времени ХVI—ХVII вв. великое множество».
На странице 53 И. Свенцицкий представляет математическую формулу для своих доказательств, ведь он закончил сначала математический факультет Львовского университета.
Давно известно, если математика не является точной в своих расчетах, доказательствах, выводах — то она уже не является математикой! А история более походит на хитрое искусство факиров, где замалчиваются, недосматриваются и опровергаются вполне очевидные вещи и факты, которые не вписываются в старые отжившие схемы. Интересную задачу вытаскивает на свет божий Свенцицкий (стр.55): «Полное беспамятство украинской территории о Половцах от времен татарского лихолетья удостоверяет таки отсутствиехотя бы мелкого упоминания о них или событии 1185 г. в «Синопсисі» Иннокентия Гизеля».
В конце своей работы Илларион Свенцицкий отмечает: «Тем не менее большую и очень важную роль пришлось «Слову» выполнить в истории староукраинского писательства. Его появление дало повод к всестороннему же выявлению состава, содержания и сути русско-украинского писательства из положения языка, литературных форм и связей даже с народной словесностью. Исследования неясных мест в «Слове» охватили таки историюи культуру древнерусской эпохи. Поэтому весь исследованный материал стал настоящим основанием сплошного обзора древнерусского сочинительства как могущественного зародыша национальной и общественной жизни на землях первоначальной Руси и связанных с ней княжеств».
К сожалению, нынешняя ситуация очень изменилась, нет сегодня ни одной области украинской культурологии, какой-то ее частички, где бы вы не встретили ссылки на «бессмертное, гениальное произведение» конца XII в. «Слово о полку Игореве».
Теперь видится, что большая проблема будет состоять не в том, чтобы убедить большинство в фальшивости «Слова», а в том, что современной украинской науке придется приложить максимум усилий, чтобы очиститься от многолетней чужой «Слову» фальшивой грязи и наноса.
Сейчас первым серьезным критиком «Слова» в мире считается французский ученый-славист Андре Мазон, который в 1940 году выпустил книгу «Слово об Игоре» на французском языке...
Хотя, как говорится в восточной пословице: «Я и время — преодолеем любого врага», а еще с таким Выдающимся Земляком, то эта огромная вербалистическая армия обязательно будет разбита.
