На войне, пусть по внешним признакам и корпоративной, все происходит, как на войне. Но побежденных теперь стало намного выгоднее лишать собственности, а не жизни. Правда, как заявил на пресс- конференции партнер компании «BTP Group» Вадим Поляков, иногда победители забывают о том, что установление контроля над чужим предприятием (эксперты квалифицируют его зачастую как недружественное слияние, поглощение или, попросту, захват. — Авт. ) приводит не только к перераспределению собственности, но и к уничтожению бизнеса как такового.
Как рассказал партнер компании BTP Group Сергей Мае, по имеющейся весьма приблизительной статистике за 2004 год, в 20-30-ти случаях из ста покушаются на предприятия сферы торговли и услуг и научно-исследовательские институты. На первые — чтобы расширить, например, собственную торговую сеть. На вторые — чтобы отхватить хороший кусок земли в центре мегаполиса, на котором впоследствии можно построить бизнес-центр или жилой дом. К тому же НИИ, как правило, имеют развитую инфраструктуру: общежития, турбазы на берегу моря. И если рассматривать реальную, а не балансовую стоимость этих объектов, получается очень лакомый кусок.
Реже под прицел рейдеров (лиц, скупающих контрольные пакеты акций) попадают предприятия транспорта и связи, легкой промышленности и банки. Видимо, они не только защищены лучше, но и инвестиционно более привлекательны. И получается, что поглотить их будет дороже, чем купить. В результате экономическая выгода, исчисляющаяся в сотнях и тысячах процентов, сходит к нулю. И разочарованные рейдеры вынуждены сесть за стол переговоров или уйти не солоно хлебавши (в законодательстве не предусмотрена ответственность за покушение на собственность).
Впрочем, на захват обычно идут, когда знают, что риск минимальный. Схема операции, по словам Полякова, весьма типична. К примеру, завод, стоимость активов которого несколько миллионов или десятков миллионов долларов, приватизирован в 1995—1996 годах. Его контролируют трудовой коллектив, топ-менеджеры и группа миноритарных акционеров (например, ООО с уставным капиталом в несколько тысяч гривен). Но за всеми стоят еще и реальные собственники, принимающие не отраженные в учредительных документах решения. Получается разрыв между корпоративной структурой и реально существующей системой управления. И пока там правая рука не знает, что делает левая, рейдеры просто скупают акции. Потом происходит бархатная революция.
Вариант номер два — осада компании. В этом случае вместо акций скупаются долги предприятия. Это приводит к банкротству и распродаже активов.
Вариант номер три — реприватизация. Включившись в этот процесс, наше правительство признало, что также является игроком на рынке слияния и поглощения. А раз уж усиление госконтроля над крупным бизнесом возведено в ранг экономического курса страны, может ли идти речь о каком-либо нормативно-правовом регулировании вопроса? Например, о создании законодательной базы по корпоративному праву, которая бы учитывала такие моменты? Но хуже всего в этой ситуации, по словам Мае, то, что государство включило зеленый свет и остальным захватчикам: делай, мол, как я.
В результате сегодня в Украине этот бизнес (а пока захват компаний будет экономически выгоден, иначе его не назовешь), выходит из тени и становится публичным. Впрочем, это еще вовсе не значит, что собственникам пора собирать чемоданы и покидать свои компании на произвол судьбы. Наоборот, стоит срочно окапываться. И вот тут, по словам Полякова, пригодится все: и экономические методы борьбы, и юридические, и служба безопасности и даже PR. Последний, по его мнению, будет едва ли не самым дешевым и эффективным способом защиты. «Достаточно всего лишь уведомить врагов через СМИ, что комплекс мероприятий по защите от слияния и поглощения проведен или находится в стадии реализации, — рассказывает Поляков. — А подтекст такой: если вы собирались спустить на поглощение нашего предприятия $300 тысяч, то теперь готовьте три миллиона». Вот тут озадаченные рейдеры начинают усиленно думать: а стоит ли вообще этим заниматься? Они, видите ли, собрали информацию о предприятии, разработали стратегию и тактику проведения операции, подготовили иски, с судами вопросы «порешали». А если предприятие к атаке подготовилось (а что конкретно оно сделало для этого — неизвестно), то надо все начинать сначала.
Впрочем, воспринимать захват предприятия исключительно негативно нельзя. Особенно если рассматривать поглощение как смену неэффективного собственника, который не смог позаботиться о недооцененных активах и посадил предприятие в долговую яму. И если предприятие после рокировки менеджмента не разбазаривается, не меняет профиль производства, то почему надо считать эффективным собственником того, кто приносил ему один вред?
