В начале декабря 1982 года в Киеве я нанесла визит вежливости сестре знаменитого литературоведа Давида Михайловича Иофанова (1904—1964 гг.). В очередную кампанию преследования талантливых «инакомыслящих» ученых он был ложно обвинен в шовинизме и, затравленный надуманными обвинениями, не выдержав общественного порицания, умер в расцвете творческих сил. Всевидящие и всезнающие кагебисты конфисковали уникальный архив ученого. В бездонных хранилищах охранки сгинули бесценные документы, которые исследователь собирал всю свою жизнь.
Ида Михайловна Иофанова гостеприимно встретила меня и на прощание, в благодарность за память о талантливом брате, подарила авторский экземпляр книги «Н.В.Гоголь. Детские и юношеские годы» (Киев, 1951 год), которую ученый готовил, но не успел переиздать.
Работы Давида Иофанова и сегодня, через 50 лет после их публикации, являются ценным материалом для всех молодых исследователей. Ученый впервые ввел в научный обиход неопубликованные документы, подлинники которых хранятся в Институте рукописей при Национальной библиотеке имени В.И.Вернадского НАН Украины столицы.
В своей книге о Гоголе автор представил юношеские работы гения: архитектурные наброски, портреты, акварели, которые 130 лет свято хранились у его потомков, пройдя вместе с ними все тяготы и опасности революции, гражданской, двух мировых войн и голодоморов.
Мое внимание остановил на странице 249 рисунок, отмеченный как работа Гоголя. Ученый обозначил его — «Портрет неизвестной молодой женщины» и, комментируя, добавил: «По-видимому, это молодая крестьянка».
Так как я хорошо знала всех родных прозаика, то сразу определила, что на этом рисунке изображена младшая сестра гениального украинского писателя и классика мировой литературы — Ольга Васильевна Гоголь, в замужестве Головня (1825—1907 гг.).
Документально известно, что после триумфа в Санкт-Петербурге и Москве двух сборников повестей «Вечера на хуторе близ Диканьки» 23-летний гений приехал на Родину в июле 1832 года. Ольге в ту пору было всего семь лет. В следующий раз Николай Васильевич навестил родных в мае 1835 года. Его сестре исполнилось десять лет.
Вспоминая счастливые дни своего детства, проведенные рядом с братом, Ольга Васильевна позже напишет в своей книге «Из семейной хроники Гоголей» (Киев, 1902 год): «…Величайшим наслаждением для меня было чем-нибудь угодить братцу; и в этом отношении никто не мог так тонко подметить всех его привычек, все, что он любил и чего недолюбливал…
Да, весело жилось тогда в Яновщине, когда к нам приезжал братец веселый, спокойный… Когда ему удавалось хорошо поработать утром, он приходил к обеду веселый и довольный. После обеда он шутливо упрашивал свою тетушку Катерину Ивановну Косяровскую (родную сестру матери гения. — Р.С. ) петь под мой аккомпанемент малороссийские песни, причем и сам подтягивал, притоптывал ногой и прищелкивал пальцами. Особенно любил он старую песню: «Гоп, мои гречаники, гоп, мої білі».
В эти минуты все в нашем доме оживало: маменька улыбалась, в дверях появлялись смеющиеся лица прислуги…»
«Он своими деньгами многим помогал, — вспоминала сестра украинского писателя. — Со временем брат прислал матери деньги, чтобы она накупила хоть по теленку тем мужикам, у кого не было скота, и мне прислал пятьдесят рублей, чтобы я по усмотрению своему помогала нуждающимся».
В письмах к друзьям Г. Плетневу, Н. Погодину, Н. Прокоповичу Гоголь неизменно говорит о младшей на 16 лет сестре Ольге с теплотой и гордостью за то, что она с ранней юности взяла на себя заботу о крепостных крестьянах их села и ближайших хуторов.
«У меня есть сестра, — пишет он Степану Шевыреву в Москву из Неаполя 18 декабря 1847 года, — которая воспитывалась сама собой в глуши. Языков иностранных не знает, но Бог наградил ее дивным даром лечить и тело, и душу человека. С 17 лет она лечит бедных с необычайным успехом всякими травами, целебные свойства которых она открыла сама, и часто молит Бога, чтобы заболеть и на себе испробовать все придуманные ею лекарства».
Возвращаясь из Иерусалима через Одессу, гений неожиданно в день своих именин прибыл в родное село 9 мая 1848 года. В Васильевке в эту пору, как и во всей округе, разразилась эпидемия холеры. Спасаясь от страшной болезни, Гоголь вскоре выехал в Киев к своим ближайшим друзьям — Александру Данилевскому и Михаилу Максимовичу.
«Теперь тысячами вокруг болеют и мрут. В Полтавской губернии свирепствует холера почти повсеместно и в самой Полтаве», — сообщил он 8 июня в Москву писателю Сергею Тимофеевичу Аксакову (1791—1859 гг.).
«Тоска еще более оттого, что никакое умственное занятие не идет в голову; даже читать самого легкого чтения не в силах», — жаловался ему же Гоголь 12 июля 1848 года.
Мог ли Николай Васильевич, изнуренный болезнью, в разгар невиданной жары, которая погубила, сожгла на корню весь урожай и грозила крестьянам повсеместным голодом, упражняться в рисовании портрета сестры? Ясно — не мог!
Последний раз Гоголь приехал в родовое имение вместе с другом Михаилом Максимовичем в августе 1850 года. Его сестре Ольге исполнилось уже двадцать пять с половиной лет.
На рисунке, который впервые опубликовал в 1951 году исследователь Давид Иофанов в книге «Н.В. Гоголь. Детские и юношеские годы», Ольге 18—20 лет. Поэтому в Васильевке ее мог рисовать только Тарас Григорьевич Шевченко, первый из художников, посетивший мать писателя в 1843—1845 годах.
Чтобы удостовериться в правоте своего научного открытия, я обратилась в Институт судебных экспертиз (Киев, ул. Большая Житомирская, 16) к заведующему отделом портрета — Сергею Даниловичу Павленко.
— Мне хорошо известна эта работа Шевченко! — сказал ведущий ученый страны, автор уникальной системы расшифровки портретов неизвестных. — Я раньше уже проводил экспертизу этого рисунка. Тарас Григорьевич запечатлел юную Ольгу, когда жил у Марии Ивановны Гоголь-Яновской. — Вам удалось прежде открыть пять портретов родных писателя, которые Шевченко выполнил акварелью в 1845 году. Эти работы неопровержимо свидетельствуют, что Тарас Григорьевич продолжительное время жил и плодотворно работал в Васильевке — родовом имении своего гениального литературного учителя!
Я тщательно записывала заключение ученого с 35-летним стажем работы.
«Необходимо подчеркнуть, — сказал талантливый художник Сергей Павленко, — что на расшифрованном вами акварельном портрете 22-летней Лизы Гоголь работы Шевченко, который ученые обозначили «Неизвестная в коричневом платье» №110, как и на этом портрете юной Ольги, имеется совокупность редко встречающихся признаков. Таких, например, как большие скулы, широкие у основания и резко уменьшающиеся к подбородку, тонкий нос, клювообразная форма кончика носа и маленький, заостренный и округлый подбородок. Еще надо отметить, что портрет Ольги выполнен на высоком профессиональном уровне. Гоголь, как известно, был художником-любителем. Я хорошо изучил манеру и особенности письма Шевченко. За долгие годы работы провел много экспертиз его рисунков. Поэтому со всей ответственностью заявляю, что портрет юной Ольги является подлинной работой Тараса Григорьевича, а не Гоголя, как до сих пор считают шевченковеды. Известно, что Николай Васильевич строго судил свои рисунки. Возможно, перед смертью он сжег не только второй том «Мертвых душ». Вот почему у родных остались только юношеские его наброски».
Окрыленная экспертизой крупнейшего ученого страны, я поехала в Государственный музей Т.Г.Шевченко.
— Существует единогласно принятая теория, а потому единственно верная, что Шевченко лично не знал Гоголя, не посещал его Васильевку, а значит, не мог рисовать родных русского писателя! — категорически заявила мне директор музея. Ее поддержали старшие научные сотрудники и заведующие отделами.
Чтобы еще раз подтвердить свое научное открытие, я пошла в гости к правнучке Ольги Гоголь — Елене Александровне Цивинской.
— Вы правильно определили портрет! — сказала 73-летняя правнучка. — «Неизвестная молодая женщина» — не крепостная крестьянка. Эта девушка — 20 летняя Ольга, младшая сестра гениального писателя Украины! Она родилась 19 марта 1825 года в Васильевке. В детстве переболела золотухой, которую тогда плохо лечили, и плохо слышала, поэтому получила только начальное домашнее образование и жила безвыездно в родовом имении.
— Кто рисовал этот портрет? — спросила я, волнуясь.
— Моя мама — Анна Владимировна Цивинская и ее сестра Ольга Владимировна Межинская, урожденные Затурские, говорили писателям, журналистам и ученым, которые посещали наш дом, что этот портрет, опубликованный в книге Иофанова, рисовал Шевченко, когда гостил в Васильевке. Они с малолетства остались сиротами и воспитывались до замужества в доме их бабушки, Ольги Васильевны Гоголь. Сестра писателя неоднократно свидетельствовала, что Шевченко рисовал всех родных Гоголя. А ее портрет и матери гения рисовал несколько раз. Поэт выделял юную Ольгу из старших сестер потому, что была она большой труженицей. Вставала с зарей. Заходила без стеснения в хаты крепостных. Лечила их, раздавала деньги, которые высылал ей Гоголь.
Елена Александровна открыла семейный альбом и вынула из него две фотографии своей прабабушки. Один портрет Ольги Васильевны был неизвестным. Ее вместе с тремя малолетними детьми сфотографировал знаменитый художник Николай Волков в Полтаве в 1875 году. Другой был широко популярным. Йозеф Хмелевский поместил его в 1902 году в свой альбом «Гоголь на Родине».
«Моей маме было 20 лет, когда умерла ее бабушка. По наследству ей перешли портреты, личные вещи и письма Гоголя, которые он прислал сестре Ольге. Хранились у мамы и рисунки Шевченко. Это были в основном пейзажные зарисовки Васильевки. Но все погибло в Умани во время Великой Отечественной войны. Мой отец, Александр Иванович Цивинский, служил заместителем начальника артиллерии 14- й народной Красной Армии. Родители жили в теплушке, которую постоянно обстреливали. Чтобы спасти от верной гибели ценные вещи, мама передала их в Уманский исторический музей. После гибели отца в 1921 году мама вернулась в Киев. Музей в Умани фашисты разграбили и сожгли».
Елена Александровна замолчала. Ей трудно было говорить.
Окончание читайте в следующем выпуске «Украина Incognita»
