Чтобы избежать отказа, Украина, Молдова и Грузия должны не спешить с подачей заявки на вступление в Европейский Союз. Об этом заявила комиссар Европейской комиссии по внешним связям и политике европейского соседства Бенита Ферреро-Вальднер. Похоже на то, что период реверансов и взаимного восхищения в отношениях ЕС и Украины завершился. Все чаще брюссельские чиновники говорят Киеву: меньше слов, больше работы. Недавно прошло сто дней с инаугурационной речи Виктора Ющенко, в которой европейская интеграция была определена приоритетным внешнеполитическим направлением. Что осуществлено в этом плане? Об этом в интервью вице-премьера по вопросам европейской интеграции Олега РЫБАЧУКА.
— Как бы вы оценили первые результаты 100 дней европейской интеграции?
— Первое, на что я обратил внимание, — утихло обсуждение темы о должности вице- премьера по европейской интеграции, не пересекается ли она с должностью министра иностранных дел. Уже когда пошел такой вал работы — послы нескольких государств Европейского Союза сказали: мы чувствуем, что вопрос координации у вас снят, мы видим, что машина заработала. Вы помните, что у нас были довольно глубокие дискуссии по Плану действий Украина — ЕС. Я был удивлен существованием мнения, что, дескать, не стоит подписывать этот документ. Знаю, что даже в глубинах коридоров власти ходила и такая директива — отказаться от подписания этого Плана. Я пользовался таким аргументом: неподписание — о’кей, останавливается диалог, весь год проговариваются какие-то новые условия, а в это время ничего не делается. Если бы мы пошли по такому пути — то сейчас бы не было о чем говорить. Я воспринял другую логику и убежден в правильности подписания документа. После того, как мы представили собственное видение его выполнения, которое мы называем «дорожной картой», Украина впервые четко заявила о своей позиции. Мир отмечает, что Украина стала последовательной, что Киев четко говорит о своих приоритетах. Помню разговоры, даже во время выборов: «А куда они денутся, закончатся выборы, и начнется то же самое: реверансы в сторону Москвы, реверансы в сторону Брюсселя, особые отношения со Штатами…». Этого не произошло.
Сегодня особенно загружен работой министр иностранных дел, работает Министерство экономики, юстиции. Мы смотрим на жизнь как на проекты. До конца года имеем 177 пунктов, есть «дорожная карта», есть два промежуточных финиша. 13 июня состоится первое рабочее заседание Совета Украина — ЕС в Люксембурге. А в конце октября пройдет саммит Украина — ЕС (во время председательства в ЕС Великобритании). Мы надеемся, что в нем примет участие Тони Блэр. Мы настаиваем на том, чтобы эта встреча состоялась в Киеве. Нам сообщали о занятости премьер-министра Британии во время председательства. Но мы призываем наших коллег в Евросоюзе — этот саммит для нас является кульминационным событием года, мы будем способны говорить о достижениях, и для поддержки евроинтеграционных устремлений новой власти проведение саммита в Киеве очень важно. Учитывая, что это будет в разгаре парламентской кампании, и вопрос будущего Украины — это вопрос и следующих парламентских выборов. Поэтому я думаю, что у нас тут будет поддержка. В начале июня мы сделаем еще раз публичную презентацию того, что сделано Украиной за этот период.
Вы слышали, что будет заседание Совета нацбезопасности по вступлению Украины во Всемирную торговую организацию. Понятно, что это глобальный блок в нашей евроинтеграции. Мы задекларировали, что можем стать членами ВТО до конца этого года. Для этого нам нужно где-то до конца июня сделать ряд вещей, которые позволят рабочей группе вынести на осень вопрос о вступлении Украины в ВТО. Возьмем следующий компонент — рыночный статус Украины по антидемпинговым вопросам с Европейским Союзом. Я думаю, что мы можем надеяться получить такой статус 13 июня. Для этого есть меньшая «дорожная карта». Точно так же — вопрос виз.
— Готовы ли руководители на местах поддержать и воплощать идеи европейской интеграции? Ощущаете ли вы саботаж? Действительно ли правительство сделало в первые сто дней все возможное для успеха европейской Украины?
— Правительство делает все возможное для успеха собственной программы. Но мы разработали программу правительства, которая абсолютно корреспондируется с Планом действий и заявлением Президента о стратегическом курсе.
Говорить о понимании руководителей на местах сложно, ведь мы только начали процесс. Но работает семь подкомитетов на уровне центральной власти, есть четкий месидж от Президента, что в каждой области один из заместителей занимается программой интеграции. За два месяца этот механизм не запустишь, тут есть определенный диспаритет. Наиболее продвинутые области — те, которые находятся на границе, потому что у них есть масса трансграничных проектов, у них есть опыт. И там из села в село перешли — и ты уже в Европе. И местная элита уже в этом разбирается, мы видим значительный прогресс региональных инициатив. Я считаю, что сейчас очень важно смещаться в центр. В мае-июне у меня будет четыре выезда именно на события регионального уровня.
Имеется разное понимание. Региональная элита, возможно, даже не понимая этого, стремится иметь, как и когда- то, своеобразную «генеральную линию». Единственное, что мы должны сделать — эту генеральную линию нужно действительно расшифровать. Должно быть понятно, что она на самом деле дает бабушке, дедушке, пенсионеру. Это колоссальная информационная работа. Саботаж, безусловно, есть, и он вызван тем, что есть сторонники другой модели развития.
— Могли бы вы в двух словах объяснить бабушке из Черкасской области и шахтеру из-под Луганска, что такое европейская интеграция, и зачем это им нужно?
— Я бы не говорил им об европейской интеграции, я бы сказал им проще: «Люди добрые, у нас есть две модели развития, и другой нет. Если там что-то трандычат о третьей, третьей нет. Одна — это то, что мы с вами видели, так, как толкутся наши соседи-белорусы... Вам говорят о каких-то изменениях, и вы ничего не понимаете. Это называется — постсоветское развитие, и такой жизнью мы шли десять лет. Есть другая модель развития, по этому пути пошли балтийцы, другие наши соседи. Они выбрали другую модель развития, и они живут по-другому». Можно было бы дать базовые цифры, но бабульки цифры не поймут. Я сказал бы так: «Вы просто никому не верьте». Я понимаю, что у многих украинцев просто нет возможности поехать за границу. Но много семей работают в Западной Украине. В Восточной Украине это нужно больше объяснять, о чем мы говорим. Когда мы говорим о будущем Украины, я не думаю, что украинцы верят декларациям. Это нация, которая предпочитает то, что можно было бы попробовать на зуб, пощупать, увидеть, понюхать. В Европейском Союзе — 25 стран, и «старые», и «новые», и те, которые были с нами в этой же грязи еще несколько лет назад. 1 мая исполнился год, как 10 новых стран стали членами этого Союза. Хоть одна заявила о том, что «мы хотим назад»? Я не слышал. Президент Европейской Комиссии Баррозу говорил, что все боялись этого расширения, и «старая Европа» боялась, и были в страхе те, кто пришел, те же проблемы, что и у нас, — наши свиньи исчезнут, наше сало станет «химическим», наше масло будет синтетическим, мы превратимся в свалку. Почему-то никто не превратился ни в какую свалку, уровень жизни подрос настолько, что мы еще лет через не знаю сколько могли бы мечтать о том. Это происходит прямо у нас перед носом.
— Что конкретно вы собираетесь сделать, чтобы популяризировать европейский способ жизни в Украине?
— На днях состоялась встреча по проведению Дней Украины в Европе. В частности, речь шла о Франции. Их подход заключается в проведении культурных мероприятий. Недавно я беседовал с Олегом Скрипкой, Славой Вакарчуком. Мы говорили о проведении Дней культуры Украины в июне. Я хочу переговорить по этому поводу с Президентом, с премьером. Это тот путь, которым мы должны идти, — представлять Украину как европейское государство.
