Рад, что опубликованное 29 января в газете «День» открытое письмо представителей интеллигенции Украины в защиту русского языка (сегодня под этим письмом — более 150 подписей) стало предметом общественной дискуссии, причем не только на страницах вашей газеты. Поскольку меня как одного из авторов письма не раз упоминали в этой дискуссии «незлым, тихим словом», хочу воспользоваться своим правом на ответ.
Даже поверхностный анализ статей и писем наших оппонентов дает основание для двух выводов.
Первый из них: большинство участников дискуссии говорили не о том, чему посвящено «Открытое письмо».
Виктор Танчер, например, свою статью («День» от 4 февраля с.г.) вообще начинает с проблемы постмодернизма, которая уж никак не является основной в «Открытом письме». Можно было бы поспорить о том, в какой мере плюрализм, толерантность, мультикультурность являются, как считает г-н Танчер, «главными признаками постмодерности» (куда в таком случае следует отнести великого «модерниста» И. Канта с его идеей свободы как принципа нравственной автономии, основанной на безусловном признании свободы другого?), но к проблеме русского языка все это не имеет никакого отношения. Ясно лишь то, что сам г-н Танчер ни к модернистам, ни к постмодернистам себя не причисляет, т.к. его позицию как раз толерантной никак не назовешь. Академика Петра Толочко, Николая Шульгу и меня Виктор Танчер называет «украинофобами», которые «приняли в недавних баталиях вполне определенную сторону» и, не угадав победителя, «принялись за «языковой вопрос». Защищать русский язык — это, мол, «своего рода конъюнктура». Здесь все, мягко говоря, не соответствует действительности. Известные ученые П. Толочко и Н. Шульга потому, думаю, и подписали письмо, что обеспокоены судьбой своей родины — Украины. Сам я не раз ставил подпись под письмами в защиту украинского языка и украинской культуры еще тогда, когда за это, скажем так, «по головке не гладили» и когда многие из нынешних «украинофилов» активно выступали на партийных и комсомольских собраниях за «единый советский народ». Да и Виктора Януковича я никогда не поддерживал и голосовал как против него, так и против Виктора Ющенко. Самая же большая неправда — в том, будто защищать русский язык сегодня выгодно, т.е. конъюнктурно. Авторы «Открытого письма» подчеркивали, что сознательно публикуют его после выборов, а не тогда, когда оно могло быть использовано в чьих-то политических целях. Уверен: если б мы опубликовали письмо в октябре или ноябре, под ним стояло бы в несколько раз больше подписей. Десятки представителей творческой интеллигенции уверяли меня, что морально поддерживают авторов письма, но подписать его не решаются, потому, дескать, что… (впрочем, сами понимаете, о чем идет речь). Подписей под письмом сегодня меньше, чем было бы вчера, но зато каждая из этих подписей дорогого стоит.
Любопытна точка зрения, выраженная в статье Оксаны Пахлевской («День» от 15 февраля с.г.). О. Пахлевская, судя по всему, использовала полемику вокруг «Открытого письма» лишь для того, чтобы обрушить свой гнев на российский империализм и его главного, с ее точки зрения, апологета — московского политолога Глеба Павловского. Я противник всякого империализма, в том числе и российского, и мне не близки взгляды Павловского, но убежден: абсолютно недопустимо нападать на кого-либо за то, чего он не совершал. О. Пахлевская же обругивает Глеба Павловского за статью, которую писал совсем не он, а некий Игорь Джадан (в Риме, откуда, видимо, пришло письмо г-жи Пахлевской, за нечто подобное ей пришлось бы публично извиняться). Главное — вся эта критика, опять-таки, никакого отношения к проблеме русского языка в Украине не имеет.
Чуть ли не все оппоненты обвиняют авторов письма в политизации проблемы, забывая о том, что общественная проблема везде и всегда эксплуатируется политиками в своих интересах до тех пор, пока она существует. Не хотите, чтобы кто-то спекулировал на теме русского языка в Украине, давайте решать эту проблему — ко всеобщему удовольствию.
И не надо постоянно сводить воедино две темы — тему русского языка в Украине и тему украино-российских отношений. Права русскоязычных граждан Украины — это наша украинская проблема, и решать ее нужно нам, украинским гражданам, да так, чтобы ни у кого не было оснований —из-за невозможности решить этот вопрос в Киеве — обращаться за поддержкой в Москву.
Второй вывод: те оппоненты, что все же касались темы русского языка, не считают, будто этому языку в Украине что-либо угрожает.
«Мнимая угроза» — так называется статья в «Дне» Мыколы Жулинского, который в течение ряда лет был вице-премьером по гуманитарным вопросам и несет прямую ответственность за решение языковых проблем. В этой статье есть несколько фактических ошибок, — боюсь, не случайных. Мыкола Жулинский, к примеру, пишет: «…в 2000— 2001 годах в Украине работало 2399 школ с русским языком обучения, в которых училось 2 млн. 106 тысяч учеников. Это 32% от общего числа школьников». Дело, однако, в том, что 2 млн. 106 тысяч школьников получали образование на русском языке вовсе не в 2000—2001 учебном году, а годом раньше. За один только год премьерства Виктора Ющенко это число уменьшилось на 190 тысяч, т.е. почти на 10 %, и составило 1 млн. 917 тысяч школьников (см. «Статистичні збірники» Міністерства освіти и науки України за 2001 та 2004 роки). Описка по Фрейду? И закон «О ратификации Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств», принятый Верховной Радой 24.12.1999 г., не был реализован правительством В. Ющенко, как на том настаивает М. Жулинский. Хотя бы потому, что ст. 5 этого закона гласит: «…Не допускается сокращение сети образовательных, культурных и других учреждений, в функционировании которых применяются языки национальных меньшинств». А при В. Ющенко число школ с русским языком обучения сократилось на 184 (о сокращении числа школьников сказано выше). Впрочем, через полгода после принятия этого закона, его действие было отменено решением Конституционного Суда, о чем было сказано в нашем «Открытом письме».
Оппоненты утверждают, что реальная угроза нависла не над русским, а над украинским языком. В городах Украины многие говорят по-русски, преимущественно читают книги, слушают песни, смотрят фильмы и телепередачи на русском языке. Это, безусловно, так, и факт этот свидетельствует о глубоких корнях русской культуры (как высокой, так и массовой) в нашей стране, что служит еще одним доказательством необходимости правового закрепления статуса русского языка, столь необходимого миллионам людей в Украине. И еще это говорит о пока что невысоком (в целом) качестве художественной продукции на украинском языке. Объяснение тому — в русификаторской политике прежних режимов (не столько советского, сколько царского, самодержавного). В интересах развития культуры Украины качество художественных произведений, очевидно, нужно повышать. Но, поддерживая конкурентоспособность украиноязычной продукции лишь за счет ограничения статуса русского языка, этому делу не поможешь.
Что же касается дискриминации русскоязычных граждан Украины, то она, к огромному сожалению, реально имеет место во многих сферах социальной жизни, и особенно — в сфере образования. Чтобы не быть голословным, приведу таблицу с данными об уровне украинизации школьного образования в Украине. (См. табл.)
Как мы видим, процент детей, обучающихся на русском языке, уменьшился за 13 лет независимости с 54 до 24, т. е. более чем вдвое. Школьное образование на русском языке сохранилось в основном на юго-востоке. На остальной территории Украины оно практически ликвидировано. Менее 3 % школьников учится на русском языке в центре и на западе страны. В Киеве, где, по признанию наших оппонентов, большинство жителей говорит по-русски, сохранилось только 6 школ с русским языком обучения — из 452! Впрочем, если украинизация будет идти такими же темпами, русских школ скоро не будет и на юго- востоке (останутся, разве что, в Крыму и Донбассе).
С высшим образованием дело обстоит еще хуже. Сегодня только 16 % студентов вузов I—II уровня аккредитации и 19 % студентов вузов III—IV уровня аккредитации получают образование на русском языке. В основном, в Крыму и Донецкой области. В Харьковской, Одесской, Луганской, Днепропетровской, Запорожской и Херсонской областях процент русскоязычных студентов меньше не только процента русскоязычных граждан, но и процента этнических русских в этих областях. В 19 регионах Украины, в том числе в Киеве, высшего образования на русском языке практически больше нет! И это при том, что 30 % украинских граждан по переписи 2001 года и 30—36 % — по последним данным опросов, проведенных социологическим центром «Социс», считают своим родным языком русский язык. А половина всех жителей страны использует преимущественно этот язык в своей повседневной жизни.
Предлагаю читателям «Дня», прежде чем ответить на вопрос, нарушается или нет у нас статья 24 Конституции Украины, запрещающая какие-либо привилегии или ограничения по признаку языка, внимательно проанализировать приведенные выше цифры. Именно неравенство прав украинских граждан, говорящих на разных языках, — причина озабоченности авторов «Открытого письма».
Преодолеть конфликт не так уж сложно. Надо только отказаться при решении проблем русского языка от ориентации на процент этнических русских (напомню, что большинство русскоговорящих в стране — вовсе не русские по происхождению) и, в соответствии с европейскими стандартами, признать право граждан Украины на самоопределение по языку. И все это закрепить соответствующим законом. Украинский язык оставался бы единственным государственным, а статус русского языка и языков национальных меньшинств был бы четко прописан в этом законе таким образом, чтобы никто не чувствовал себя ущемленным, в том числе и в вопросах получения образования на родном языке. Законопроекты, обеспечивающие языковое равноправие всех украинцев, независимо от этнического происхождения, в Верховной Раде уже зарегистрированы, остается только за них проголосовать. Среди проектов, которые после ряда поправок могут стать приемлемыми для всех, — законопроекты «оранжевого» Петра Порошенко и обеспечившего «оранжевым» победу на выборах Александра Мороза. В то же время среди победителей немало тех, кто продолжает игнорировать проблему русского языка, о чем свидетельствуют и выступления некоторых известных политиков, и письма наших оппонентов. Не забудем, однако, проверенного жизнью правила: нельзя добиться свободы для себя, ограничивая свободу другого. Об этом писал еще старик Кант — модернист. А может быть, постмодернист?
Спасибо всем, кто нас понял и поддержал.
