История бесконечна и неисчерпаема, как сама жизнь. Есть в ней страницы высокого вдохновения, которые демонстрируют нам, на что способны люди, которые отстаивают свое достоинство, свое Богом данное право быть свободным народом, а не толпой рабов, и свободно выбирать свое будущее. А есть годы ужасных катастроф, есть эпохи таких безгранично жестоких трагедий, которые человеческий ум постичь не в силах, против которых восстает моральное чувство каждого нормального человека. Но слово «трагедия» здесь выглядит пустой, бессодержательной абстракцией, оно не передает степень той вселенской, несказанной боли, которую ощущаешь, когда речь идет о хладнокровном, геноцидном истреблении целого народа.
Сегодня по всей стране отмечается День памяти жертв голодомора. Мы, украинцы, даже и через тысячи лет не сможем забыть того, что происходило на нашей земле 70 лет назад, в 1932—1933 годах (а также и раньше, в 1921 году, и через полтора десятилетия, в 1946—1947 годах). «Террор голодом» — вот имя этому народоубийству (уточним, что здесь речь идет именно о голодоморе начала 30-х как геноциде заранее продуманном, спланированном и организованном сталинской властью; голод 20-х годов и послевоенный голод заслуживают отдельного разговора, потому что были вызваны как политическими факторами, так и реальным неурожаем, чего, вопреки лжи официальной пропаганде советских времен, никак нельзя сказать о 32— 33 годах). Вот только один документ того времени, который, может, даст читателю представление о том, почему нет соответствующих слов в человеческом языке.
Донесение ГПУ УССР от 12 марта 1933 года так излагает ситуацию с «террором голодом» (впрочем, авторы желали употреблять иезуитское выражение «продовольственные трудности»!): «Наибольшее число фактов голода зарегистрировано в конце февраля и в начале марта. В отдельных местах это явление приобрело массовый характер. Голодающие семьи употребляют в еду различные суррогаты — кукурузные кочаны и стебли, просяную шелуху, сушеную солому, травы, гнилые арбузы и свеклу, картофельные очистки, стручки акации и тому подобное. Зарегистрированы факты применения в еду мяса кошек, собак и дохлых коней. Случаев людоедства зарегистрировано 28. 19 случаев людоедства приходится на Киевскую область»... Такого в истории Украины еще не было никогда.
Безусловно, память об этом апокалипсисе (именно так его и называли в народе, а еще говорили: «конец света наступает») — это наш высший императив, если мы хотим оставаться людьми. Но есть еще один, не меньший, моральный императив перед 10-ю миллионами погибших: тщательно проанализировать, как, какими конкретно средствами сооружался престол Царя Голода, почему подобное стало возможным? И ответ будет, по-видимому, такой: путь к террору голодом открыл прежде всего раскол единого украинского народа по классовому признаку (кулак-эксплуататор, следовательно, враг, середняк и беднота; причем кто есть кто определяла исключительно власть!). Путь к геноциду открыло террористическое истребление совести нации — украинской интеллигенции, грубо обвиняемой в национализме (и не случайно эти два процесса шли параллельно: организация голодомора, блокада сел в большинстве областей Украины частями НКВД, закрытие для голодающих доступа в крупные города — с одной стороны, и расправы с интеллигенцией в 1930—1934 годах, с другой!). Путь к национальной катастрофе открыл «железный занавес», который опустился между нами и Западом (печально, что многие известные европейские деятели, такие, как Бернард Шоу, Эдуард Эррио, Анри Барбюс категорически отрицали сам факт голода...). И наконец, говоря обобщенно, путь к апокалипсису открыла тотальная, абсолютная неподконтрольность власти народу.
Бесспорно, Сталин знал, что делает. Цель была: стереть с карты мира Украину как землю, населенную отдельным народом с четким национальным сознанием. Вот что докладывал своему руководству консул итальянского посольства в Москве Антонио Градениго в мае 1933 года: «Современное несчастье (террор голодом. — И.С. ) вызовет собой колонизацию, преимущественно русскую, Украины. Оно изменит ее этнографический характер. И, возможно, в очень близком будущем нельзя будет больше говорить об Украине, ни об украинском народе, ни тем самым об украинской проблеме, потому что Украина в действительности станет русским краем».
Так не произошло, правда, заметим, сталинский режим приложил к этому все усилия. Не произошло не в последнюю очередь благодаря тому, что генная память нации, несмотря на все ужасы, сохранила «базовый код»: мы — единый народ, и отчизна у нас одна. И картины вселенского ужаса 1932— 1933 годов — по-адски тяжелая, но неотъемлемая составляющая этой памяти. Это понимание мы должны передать детям и внукам, если хотим, чтобы они оставались людьми.
