Позитивные отношения России и Грузии часто называют одним из залогов стабильности на Кавказе. Но и кризис в Южной Осетии, и дискуссия в связи с захватом заложников в Беслане заставили многих по обе стороны границы говорить о том, что два государства фактически оказались друг для друга в роли «внешнего врага». Задержание журналистов телекомпании «Рустави-2» в Беслане; заявление министра иностранных дел России Сергея Лаврова о возможной связи бесланской трагедии с «кризисом, который грузинские власти вызвали в Цхинвали»; косвенные намеки на вероятность нанесения превентивных ударов по Панкисскому ущелью как возможному месту базирования террористов; противоречивые сообщения о нарушении воздушного пространства Грузии российскими вертолетами; восстановление железнодорожного сообщения Москва — Сухуми, вызвавшее резкую реакцию Тбилиси; ограничения на автобусные перевозки и жесткое напоминание о задолженностях грузинских авиакомпаний — это неполный перечень кризисных ситуаций в грузино-российских отношениях только за последние две недели.
Новые власти Грузии сразу же после революции роз заявили, что их внешнеполитический курс будет отличаться от политики Эдуарда Шеварднадзе нормализацией отношений с Россией. Тем не менее нынешняя риторика взаимных обвинений между Москвой и Тбилиси зачастую жестче, чем в прежние времена.
ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА
Авторитетный представитель грузинского «третьего сектора», юрист Давид УСУПАШВИЛИ в беседе с корреспондентом «Дня» так описал сложившуюся ситуацию: «Россия хочет убедиться, что на южных границах у нее есть доброжелательный друг в лице Грузии, и лишь после этого будет готова содействовать восстановлению территориальной целостности грузинского государства. А Грузия готова быть надежным другом России лишь после восстановления контроля над своими территориями». По словам депутата парламента от Республиканской партии Левана БЕРДЗЕНИШВИЛИ , «в Грузии существовала иллюзия, что в плохих отношениях с северным соседом виноват исключительно Шеварднадзе, что его лично ненавидят в России за развал Советского Союза, что он обманывает россиян, а новый руководитель, который будет честно говорить о грузинских интересах и признавать российские интересы в Грузии, найдет общий язык с президентом РФ». «Но, как оказалось, все гораздо глубже, чем отношение Путина или Ельцина к Шеварднадзе, — продолжает Леван Бердзенишвили. — Проблема в политике России на пространстве СНГ. Хотя не только Москва отличается особым отношением к своим бывшим подконтрольным территориям».
Грузинские эксперты отмечают некоторые «нестыковки» в политике своего правительства (то грузинский президент спешно отправляется в Москву на встречу с Путиным, то в интервью Саакашвили французской газете появляются слова о близкой войне с Россией, да и заявление о стрельбе по кораблям, пусть даже неоднократно объясненное впоследствии как неправильно переведенное и интерпретированное, явно не возымело положительных результатов). «Президент Саакашвили зачастую слишком откровенен, — отмечает Давид Усупашвили. — Но Грузия на самом деле настроена на улучшение отношений с Россией. В этом направлении были предприняты различные шаги: президент пригласил в Грузию несколько десятков крупных российских бизнесменов (за что его немало критиковали, говорили, что страну продадут российскому капиталу), был намечен компромисс в отношении российских баз. Но если грузинское руководство допустило немало ошибок, то по поводу России приходится говорить не об ошибках, а о совершенно определенном стратегическом плане».
Однако эксперт Московского центра Карнеги Алексей МАЛАШЕНКО призывает «не драматизировать ситуацию». «Действительно, российско-грузинские отношения находятся в очень непростом состоянии, но думаю, что при всей энергии, которая затрачивается на выступления, даже при стрельбе, которая бывает в Южной Осетии, и Москва, и Тбилиси понимают, что статус-кво будет сохранен. Россия никогда не признает Южную Осетию частью своей территории, а Грузии придется смириться с тем, что 80 тысяч местных жителей тяготеют не просто к России, а к Северной Осетии — это ведь одна нация. Будет продолжаться «вялотекущий» конфликт, иногда обостряющийся, но после того, как Саакашвили и Путин нашли общий язык, даже несмотря на недавние довольно резкие заявления, я не думаю, чтобы были возможны какие- либо экстремальные ситуации. Здравый смысл должен возобладать. Да, будет долгий торг, будет «крик на лужайке», будет политика. Но спровоцировать «полувойну» это не может».
Алексей Малашенко, как и значительная часть российских экспертов, причиной последней эскалации российско-грузинских трений называет «излишнюю поспешность» действий грузинских властей в Южной Осетии. В свою очередь, глава парламентского комитета по международным отношениям Котэ ГАБАШВИЛИ говорит о «криминально-экономических» причинах кризиса. Грузинские власти решили покончить с контрабандой, закрыть Эргнетский рынок, бывший центром ее продажи, — и столкнулись с ожесточенным сопротивлением многочисленных кругов, зависевших от нелегальных доходов, как в Цхинвальском регионе, так и по другую сторону границы,— объясняет парламентарий. Ситуацию дестабилизировала и «третья сила» — так называемые казаки, «прикрывающиеся поддержкой российских миротворцев», утверждает он. По мнению Габашвили, сегодня необходим пересмотр деятельности российского контингента, «превратившегося в одну из сторон конфликта». А масштабы борьбы с контрабандой — суверенное дело грузинского государства. К тому же, убежден депутат, Россия должна быть заинтересована в ликвидации «черных» потоков, питающих в том числе и экстремистские элементы на Кавказе. По информации Таможенного департамента Грузии, поступления в бюджет из Казбегской региональной таможни, которой подчиняются территории, прилегающие к Цхинвальскому региону, в январе составили 900 тысяч лари (около $600 тыс.), а в августе, после закрытия рынка в Эргнети, этот показатель вырос в пять раз — до 4 млн. 650 тысяч лари. Из-за незаконного контрабандного товарооборота, по приблизительным подсчетам, бюджет Грузии ежегодно терял около $120 млн., сообщает Civil.ge
БЕЗАЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВЫБОР
«Бесланский фактор» в отношениях двух стран отмечают как грузинские, так и российские эксперты. По словам Давида Усупашвили, сам факт существования самопровозглашенных режимов дестабилизирует весь регион. «Чеченская проблема во многом была предопределена абхазским сепаратизмом, кстати, поддержанным Россией. Один конфликт на Кавказе предопределяет другой. Поэтому необходимо найти механизмы комплексного решения всех эти проблем», — говорит он. По мнению же Алексея Малашенко, сегодня главное внимание должно быть приковано к потенциальному конфликту между осетинами и ингушами. «Если, не дай Бог, этот конфликт разгорится, формально в нем будет задействована и часть Грузии — Южная Осетия. Так что сегодня всем придется проявлять максимум терпения и ни в коем случае не прибегать к силовым методам... В Кавказском регионе трудно говорить о «восстановлении» чьего-либо контроля над какими-либо территориями. Мы живем в меняющемся мире. Уже не существует многих государств, в том числе Советского Союза, появились новые — с непонятными интересами, непонятными границами. Эта «усушка и утруска» будет продолжаться долго, главное, чтобы без провокаций», — утверждает российский политолог.
В аналитических оценках взаимоотношений Москвы и Тбилиси присутствует и «незримая» третья сторона — Вашингтон. О его роли снова заговорили на этой неделе в связи с резонансным заявлением посла США в Грузии Ричарда Майлза о том, что в Панкисском ущелье «находятся несколько международных террористов». Заявление сразу же было дезавуировано пресс-секретарем Госдепартамента Баучером, заявившим, что после проведенной в ущелье спецоперации «Панкиси больше не является убежищем для экстремистов». По словам Давида Усупашвили, в панкисской проблеме виноваты в первую очередь прежние грузинские власти, допустившие, чтобы там скрывались вооруженные группировки. «Но сейчас правительство не будет прикрывать террористов. Для борьбы с такими людьми, если они находятся в Панкиси или где-либо в Грузии, существуют более эффективные методы, чем политические. Для этого налажено сотрудничество между грузинскими и иностранными спецслужбами, в том числе американскими», — говорит юрист. «Грузия, как и другие страны, поддерживает борьбу с терроризмом, — заявляет Котэ Габашвили. — Пускай в Панкиси работают российские спецслужбы. Но не армия! В самом деле, не бомбить же России Лондон из-за того, что там живет Закаев?!»
По мнению Левана Бердзенишвили, Грузия, в отличие от других стран СНГ, не может выбирать, с какой стороной света ей по пути. «Наш выбор в пользу западной ориентации и европейской интеграции сделан давным-давно. Нет ни одного грузина, ни одной серьезной политической силы, которая говорила бы о смене курса. И президент Саакашвили, к сожалению для него, не может играть в политику балансов», — утверждает депутат. «Соединенные Штаты на самом деле очень серьезно влияют на Россию, по крайней мере на Кавказе, но только тогда, когда у Вашингтона есть на это время. К сожалению, сейчас в США выборы, и им не до Грузии. Кроме того, большое значение имеет, какой будет следующая американская администрация», — убежден Леван Бердзенишвили. В свою очередь, Алексей Малашенко не считает, что Соединенные Штаты могут серьезно повлиять на решение проблемы, так как «у них есть более приоритетные задачи». По словам же Давида Усупашвили, «влияние Вашингтона на кавказские процессы безусловно велико». «Но не думаю, что Вашингтон и Москва могут в двустороннем порядке решить все эти проблемы, — заявил он. — Ни США, ни Евросоюз, никто не может решить их без активнейшего участия Грузии. В свете своей нынешней политики США уже не могут влиять на Россию в такой степени, как четыре-пять лет назад, не имеют морального права упрекать других. Но думаю, было бы ошибкой считать, что Южная Осетия и Абхазия будут отданы под беспрекословное влияние Москвы в обмен на какие-либо ответные уступки, станут разменными монетами в политической игре. И дело не в том, что США так любят Грузию или считают ее каким-то сверхстратегическим партнером. Просто у абхазской и югоосетинской проблемы нет другого решения — ради стабильности на Кавказе».
