Нам так фантастически повезло — мы на этом свете. К нам (второй плюс) никто не подходит с крикливыми претензиями, не плюет презрительно на наши поношенные ботинки и не бьет, для тонуса, в морду. Потому что сейчас — ночь. Мы надежно закрыли двери, отвязали на дворе собак, а они — настоящие волки из налоговой инспекции.
Так хорошо ночью, когда лают не люди, а собаки. Да еще и твои собственные. Зубастые. Прикормленные.
Но не подумайте, что я с большими комплексами, из дома без финки боюсь выйти. Еще затемно езжу на велосипеде купаться на озеро — Радванский карьер.
Фонарь на руль купил. Батарейки — по шесть гривен каждая. Включишь — светит, как та правда на ложь.
Фонарь ищет яму.
Это легче, чем найти любовь. Какую?.. Хотя бы этого пестрого мира к себе — такому хорошему. С домом, окруженным лохматыми собаками.
Для равновесия в пространстве, насыщенном человеческой биомассой, занимаюсь после озера разной украинской йогой. У меня есть обязательные упражнения на день, чтобы человек чувствовал себя гармонично и уравновешено. Один красавец из голубого телевизора хотел их показать для всех, приглашал, но потом передумал. Наверное, не патриот, а злоумышленник.
Но ему не уничтожить светлых украинских йоговских порывов.
Первое упражнение — активизирующее, чтобы тебя ничего не волновало и ты везде чувствовал себя сильным. Называется — «Параллель». Цель его в том, чтобы мир со своими заботами становился тебе параллельным. Для этого нужно упереть локти в живот и стать параллельно к поверхности земли. Упражнение действительно делает крепкой спину, и все трудности становятся тебе параллельными.
Но все же тебя допекли. Хочется мести, укусить кого-то, а по Божьим заповедям, своего ближнего надо любить.
Что делать в таком случае?
Нужно стать в позу кобры.
Полчаса так постоишь и никого кусать не захочется.
Многие хотели бы быть богатыми без труда, ждут инвестиций, как у моря погоды. Но без тяжкого труда с плугом никакой нивы не вспахать, не дождаться урожая. Чтобы почувствовать в себе плуг — нужно знать упражнение «Плуг». Прямые ноги поднять, коснуться пола за головой носками и так лежать. Легкой после этого земная служба тебе не покажется. Ты серьезно будешь подходить к каждому делу.
А вот упражнение для предпринимателей и журналистов, у которых хронически замедлены творческие процессы тупым мещанским блатом, который вызывает нездоровое расслабление. Называется — «Черепаха». Становишься на «мостик» и так ходишь везде, куда тебе нужно. После передвижения таким способом сразу ощущаешь, насколько приятнее ходить по земле прямым и честным, не ища хитрых лазеек.
Нет-нет, да и хочется своего ближнего клюнуть. Постойте в позе «Ворона» — коленями на своих собственных локтях. После этого поймете, что клевать кого-то очень-очень тяжело. Лучше жить себе и никого не клевать.
Для украинца очень важно йоговско-борцовское понимание шеи в «мостике». Если шея хорошо справляется с весом своего тела, то хорошо среагирует, если на нее неожиданно сядут соотечественники.
На все случаи жизни есть дневные упражнения. Но все же заботы могут довести до того, что мир к вечеру переворачивается на голову. Чтобы он опять встал на ноги — нужно самому стать на голову...
Впрочем, довольно заниматься гимнастикой тела. Камерно. В квартире-камере. Выйдем из нее, как фристайлист с трамплина, в пространство. Оно — окружающее, на нем лежит пылища и первые пьяные люди. А по Минайскому шоссе — машины... Швак-швак... А нужных, маршрутных, когда надо, нет.
Меня это вообще и не трогает. Я-то везде успеваю. А девушка вон там на щербатом заваленном бордюре стоит на красивых ногах и даже перебирает ими. От нетерпения.
Парень блатной подошел. Стал за ней. Мобильный телефон — на бедре жирном, на лице — картина под названием «Я все в этой жизни понял».
Девушка перестала перебирать ногами. Наконец нервно оглядывается. Он говорит деликатно:
— Не беспокойтесь, я не смотрю на вашу обнаженную красивую спину.
— Я беспокоюсь, почему вы не смотрите! — с напускной гордостью отвечает она, а в словах звучит явная нотка, которая в кошачьей музыкальной грамоте имеет название — «Дайте есть».
Парень звонит по телефону.
Разворачивается «тачка» кодового цвета, и они едут, очевидно, не туда, куда привыкло ездить маршрутное такси. Где занимаются национальной хатха-йогой.
Там я встретил Петра.
Десять лет, как будто капли с весла, упали на зеркало жизненного озера.
Мы и не поверили.
Он вырвался в Нью-Йорк, благодаря своим чувствительным письмам к родственникам временной жены о том, что питается только гороховым супом. Мне не повезло с такими родственниками. И с гороховым супом, впрочем, ныне бывают проблемы. По поводу его появления не грустишь, а радуешься. А тогда в глазах было черно. Во время горбачевского психоза грандиозного разрушения мы ужасно хотели туда, где все с неба падает. Дорогое, красивое и вкусное. Как и девушка на остановке в Минае. Еще же не стали йогами!
А там упали «Боинги». На небоскребы и людей.
— Я стал свидетелем последнего дня Помпеи, — притворяется, по-американски наиграно, грустным Петр. — Пепел ложился на лобовое стекло моего «Бьюика». Безлюдно вокруг. Тоскливо. Непонятно... По приказу тогдашнего мэра — итальянца Джулиани, все американцы послушно спрятались в свои норки- квартиры. Славянская любознательность проявилась, кажется, только у меня... Через пару дней радио и телевидение заговорили о патриотическом подъеме: «Это — не традиционные размахивания флагами. Это — переполненные рекрутские пункты, масса добровольцев, готовых идти крестовым походом против иноверцев». Но такие «базары», как всегда, оказались блефом. Чихали ожиревшие янки на все. Прыщ на своем носу их волнует больше, чем нас, еще до сих пор, мировая революция.
Но назад к украинцам, глаза которых горят сейчас многопартийным огнем, Петр не спешит. Жаль, по- видимому, тяжелой борьбы своей на многовекторных полях у статуи Свободы. Чтобы попасть туда, Петр вступил в брак с тернопольчанкой, которая давно, из- за сходства на борца японского сумо, потеряла надежду на брак. Но за океаном она среди наших эмигрантов сразу выросла в цене. Товарищ проворонил эту метаморфозу. Ее соблазнил иванофранковский Ромео и быстро вселился на место Петра в дом ее родственников. Долго приходил бедняга в себя, работая с польскими хлебопекарями. На нынешнем этапе он начал жить в доме новой любовницы-еврейки, старше его на двадцать лет... А Петру же пятьдесят. Появилась стабильность. Петро ей вполне нравился. Подвела, после облома с иванофранковцем, вера в дружбу украинцев между собой за границей. Подселил к себе с улицы бедствующего тернопольца. А тот с лету начал влюблять в себя хозяйку. И выиграл! А Петр приехал в Ужгород не философствовать о «Боингах», а подтренироваться у местного сенсея (в Нью-Йорке такие авторитеты берут слишком дорого), чтобы набить морду более сильному земляку. Иначе все годы в США — насмарку. Тренеру подарил красивые желтые ботинки, прошитые голубой ниткой.
Такая вот любовь на этом свете белом. Как здесь не погрузиться в хатха-йогу?!
В Закарпатье, когда началась независимость, рьяные коммунисты вдруг стали ярыми бандеровцами, а когда такое превращение не понравилось — сепаратистами.
Сепаратного мира у них не вышло.
Гнали друг на друга по семь вагонов и еще одной тачке органических удобрений.
Но любовь там, где в своем доме — хорошо, и не выталкивает оттуда иванофранковец закарпатца, а закарпатец галичанина или, не дай, Боже, своего местного. А в Закарпатье все время возникает такая ситуация. Она — от бедности. И вскоре прием в Евросоюз Чехии, Словакии, Польши резко ограничит циркуляцию туда закарпатцев для делового шоп-туризма. Конечно, при этом пойдут жалобы на коррумпированную Украину, будут попытки отдельных местных харизматиков, которым не нашли места в нынешних властных органах, поднять фантом русинства, заговорить о своем отдельном государстве, которое могло бы быть Швейцарией, потому что и так уже много банков на Корзо (центральная улица Ужгорода. — Авт. ). Тем временем венгр с печалью будет смотреть на эти штормовые коллизии и будет паковать чемоданы в Венгрию. Минимальная же пенсия, которая ожидает его там, отвечает 120 долларам. Это не 120 гривен нашей «большой» пенсии.
Эта шаткая ситуация нашим дорогим соседям вполне подходит. Приняты законы на здешних территориях о зарубежном венгре, словаке, под давлением Совета Европы появится такой и «на чехах». То есть при знании соответствующего языка и наличии старой метрики каждый из закарпатцев может стать венгром, словаком или чехом. Начнется вспышка тенденции соблюдения своих собственных интересов, чтобы детям и внукам было лучше. Пойдет значительный отток за границу нашего народа. Этот пробел в этом случае никак не заполнит запоздалое принятие закона о зарубежном украинце. Наши торгаши из Брайтон-бич в Нью-Йорке не спешат поднимать отечественную экономику, сдаваться на съедение зубастым налоговым, пожарным и другим инспекторам.
Согласно конституции Чехии, если твои предки не записаны, что отреклись от гражданства довоенной Чехословакии — то никто его тебе не лишал. Львиная доля инвестиций, действенной международной торговли Закарпатья — венгерская. Так надо держать себя достойно, чтобы не проворонить нам своих граждан. Теперь украинских. Еще и конфессии все больше к латыни склоняются, хотя закарпатские просветители ревностно в XIX — XX веках отстаивали кириллицу.
Любовь к различным языкам и народам нужно, конечно, развивать. Это позитивное начало со времен Советского Союза живет в наших душах. Но не с такими перекосами, чтобы охотно учили венгерский или финский языки, а на курсы украинского ходили принудительно.
Любовь же — разносторонняя и равноправная. Ибо — демократия! Любите все языки одинаково страстно, а свой все же побольше.
Можно любить и свою, и чужую жену, но ночевать все же у своей, потому что здесь привычная еда, твои дети и нажитое добро.
Человек не должен чувствовать себя на своей земле в эмиграции, как та девушка с обнаженной спиной на Минайском шоссе, пока не займется хатха-йогой.
Представляется, что никуда не деться нам от создания системы общего добра на своей земле. А, значит, и общей любви. Что нет и тени актерской игры. Видим же, что часто меньший чиновник смотрит на большего голубым взглядом, страстно дышит и говорит: «Я твой!» Такая любовь должна уйти, куда ей и надлежит — в выворот нездоровых фантазий сексуальных меньшинств. Мы можем быть сильными, здоровыми и так. Без извращений.
Есть же главное!
Мы на этом свете.
Солнце.
Бог.
... Вот и у карьера, на стене производственного помещения я узрел, когда засерел рассвет, мальчишескую завистливую надпись белой краской: «Здесь работали!»
Начали завидовать тем, у кого есть работа, а, значит, хлеб. И помогла она — национальная хатха-йога.
