Когда говорят, что настоящий масштаб личности Гейдара Алиева будет понят только после его смерти, имеют ввиду то, что удалось скончавшемуся азербайджанскому лидеру сделать для своей страны. Но на самом деле масштаб личности Алиева будет проверен тем, насколько долговечной и эффективной окажется созданная им в Азербайджане система в его отсутствие. И насколько эта система окажется способной к реформированию.
В Баку любят сравнивать Алиева с генералом Мустафой Кемалем Ататюрком. Но вряд ли фигура творца современной Турции была бы столь привлекательной, если бы созданное им с таким трудом государство рассыпалось на следующий день — или через несколько лет — после смерти популярного лидера. Или погрузилось в хаос радикализма, забыв о проведенных реформах. Масштаб Ататюрка понятен только сегодня — в средневековой феодальной стране ему удалось создать современную (по крайней мере, для Востока) политическую систему, которую не удалось сокрушить ни военными переворотами, ни оппозиционными победами. Но система эта базируется не на клановой солидарности, не на желании правящего класса выжить, а на соглашении элиты и народа, обеспечиваемом молчаливым присутствием армии. Ничего этого в Азербайджане нет и в помине. Главной фигурой, гарантировавшей жизнеспособность системы, был сам Алиев — живой игрок Закавказья.
Эта игра не всегда была удачна. Прежде всего потому, что Гейдар Алиевич прошел школу советской политики — школу, которая в условиях кавказских республик была все же школой феодального управления и вассалитета — от того, что император назывался генеральным секретарем и сидел в Москве, немногое изменилось. Да, Алиев уже тогда был масштабной фигурой. Но играл по советским правилам, опираясь прежде всего на нахичеванский клан, на земляков и друзей. Эта система не давала сбоев, пока он был в Баку, и продолжала работать, когда он переехал в Москву, стал членом политбюро и первым заместителем председателя совета министров СССР. Но как только Горбачев избавился от Алиева, место нахичеванцев в руководстве Азербайджанской ССР незамедлительно заняли другие кланы, обойденные Алиевым. Не случайно первый секретарь ЦК республиканской компартии того периода и первый президент независимого Азербайджана Аяз Муталибов до сих пор живет в Москве и считается личным недругом умершего президента. Атака на нахичеванцев была столь серьезной и успешной, что Алиеву пришлось возвращаться не в Баку, а в Нахичевань. Тогдашняя его политическая роль незавидна для лидера такого масштаба — руководитель автономии-заповедника, противостоящий захватившим власть национал-демократам, этакий азербайджанский Аслан Абашидзе. Стать Алиевым вернувшемуся на Родину пенсионеру помогла Россия, отчаянно пытавшаяся свергнуть режим лидера Народного фронта Абульфаза Эльчибея и установить контроль над азербайджанской нефтью. Алиев появился в Баку как компромиссная фигура. Он так или иначе устраивал терявших власть национал-демократов, потому что дал им возможность физически уцелеть и потому что они понимали: бывший первый секретарь не отдаст Азербайджан России, а возьмет его себе. К тому же президент Эльчибей тоже был Алиевым из Нахичевани — в той ситуации это многое значило… Ну а возглавившему мятеж полковнику Сурету Гусейнову — этакому азербайджанскому Саакашвили, только не с Запада, а с Востока — Алиев был удобен тем, что придавал легитимность его перевороту. Ведь Алиев становился главой государства совершенно легитимно — как глава парламента Нахичевани он был вице-спикером азербайджанского парламента, а после отставок президента и спикера власть перешла к нему автоматически. Из рук Алиева Гусейнов получил пост премьера и мечту стать наследником стареющего президента. Когда он понял, что ждать ухода Алиева придется долго, задумал новый переворот — и уже навсегда очутился в азербайджанской тюрьме. Алиев действительно взял Азербайджан себе — было бы странно, если бы он делил его с авантюристами… Но помимо Гусейнова стареющий лев распугал всю нарождающуюся элиту нового государства. В результате рядом с ним не осталось практически никого из тех, кому бы он действительно мог бы довериться, на кого мог бы рассчитывать, кому мог бы поручить безопасность близких. Ильхам Алиев — не наследник, а отсутствие наследника: выросший в тепличных условиях сын партийного лидера вряд ли может быть таким непреклонным бойцом, как его отец, пробивавшийся наверх из низов. Да что там говорить, разница между отцом и сыном слишком очевидна: вспомните молодого Алиева советских времен — его взгляд, походку, артистизм и умение мимикрировать — и сравните с сыном, находящимся сейчас примерно в том же возрасте. Этот вальяжный, сытый, избалованный человек должен обеспечить стабильность системы, создававшейся дважды — и всякий раз неимоверными усилиями, без компромиссов с оппонентами и без решения фундаментальных проблем, таких, например, как проблема Карабаха.
О Гейдаре Алиеве можно скорбеть хотя бы потому, что ему-то удавалось поддерживать стабильность этой системы самим фактом своего присутствия на этом свете. Я бы не сказал, что его любили — скорее, к нему привыкли. Я бы не сказал, что его боялись — боялись системы. Я бы сказал — осознавали его масштаб, масштаб руководителя большой страны, очутившегося в маленькой. С такими людьми не спорят, а если спорят — то проигрывают. Зато их ухода ждут, надеясь, что преемники окажутся слабее…
Гейдар Алиев оставил своему ребенку Азербайджан с нерешенными проблемами и память о себе, как о самом сильном азербайджанце последних десятилетий. Но в чем же будет состоять его легенда? А в том, что Алиеву предстоит стать либо азербайджанским Ататюрком, либо азербайджанским маршалом Тито. Если страна выстоит, не погрузится в хаос, модернизируется и изменится, ее Ататюрком будет считаться именно он — Гейдар Алиев. Но если хаос все-таки наступит, тогда в сознании рядового азербайджанца слова «Алиев» и «стабильность» будут синонимами — просто потому, что другой стабильности эти люди знать не будут. Так что благодарная историческая память Алиеву обеспечена. Так в бывшей Югославии люди постарше вспоминают о маршале Тито. И вряд ли кто-либо из них задумывается, что именно импозантный маршал — большой политик в маленькой стране — заложил основы грядущих испытаний. Они помнят, что жили хорошо, спокойно и могли гордиться своим президентом. Для легенды этого достаточно. Гейдар Алиев может стать именно такой легендой.
КСТАТИ
Президент Украины Леонид Кучма убежден, что его азербайджанский коллега Ильхам Алиев продолжит политику своего отца, в которой отдельное место будет отведено Украине. Об этом Л.Кучма сказал в интервью журналистам вчера в Баку, где он был на похоронах экс-президента Азербайджана Гейдара Алиева. «Я убежден, что сегодняшний президент Азербайджана Ильхам Алиев будет достойно проводить политику своего отца — предыдущего президента Азербайджана. Ну, а что в этой политике будет отдельное место для Украины, в этом тоже нет сомнения», — сказал Президент Л.Кучма. «Азербайджан всегда откликался, когда Украине нужно было с топливом помочь, да и во всем другом, и в личном плане мы были друзьями. А друзей всегда тяжело терять», — отметил Л.Кучма.
