Дискуссия о перспективах создания на территории четырех бывших республик Советского Союза — России, Украины, Беларуси и Казахстана — Единого экономического пространства продолжается. Как сторонники, так и оппоненты формирования ЕЭП отыскивают все новые и новые аргументы в пользу той или иной позиции. Впрочем, подобные споры свойственны постсоветским странам, в которых, по меткому выражению одного из западных экспертов, «нет опыта добровольной интеграции, зато слишком много опыта интеграции принудительной». Итак, чем привлекателен ЕЭП для Украины? Одно ли и то же имели в виду российская и украинская стороны, подписывая ялтинское соглашение? «День» предлагает еще два взгляда на эту проблему.
Инициатива лидеров четырех наиболее промышленно развитых государств бывшего СССР встретила в Украине неоднозначную реакцию. Подчеркнем, справедливости ради — как и все, что пересекает границу в Хуторе-Михайловском или Иловайске. Кто-то отметил подозрительную «поспешность» встречи, кто-то предупредил об европейском выборе. Теперь на территории бывшей советской империи действуют целых семь заметных межгосударственных образований: СНГ, ЕврАзЭС, ГУУАМ, Балто- Черноморская Ассоциация, Союз России и Беларуси, ЕЭП, а скоро в лице Эстонии — даже ЕС. По моему мнению, Единое экономическое пространство является жирной точкой на странице клонирования и расколов межправительственных организаций, а также первым предложением новой страницы — эпохи настоящей и продуктивной интеграции, хотя препятствия на этом пути — немалые.
Все предыдущие попытки интеграции в постсоветской Евразии были пасквильными пародиями на ЕС, возможно за единственным исключением — ЕврАзЭС. Присмотримся к ним. СНГ — это президентский клуб. ГУУАМ был опекаемым Вашингтоном союзом стран — потенциальных союзников. Зачем он понадобился — видно на примере франко-восточноевропейской драмы. Не забудем, насколько оперативно ГУУАМ поддержал действия США против Афганистана в присутствии одного из руководителей Госдепа М. Гросмана. Ключевыми здесь были отношения Киева с Вашингтоном, так же как последнего с Варшавой, а нефтепровода (официальной цели) — как не было, так и нет. Даже наоборот — развиваются газовый консорциум и нефтяной транзит из России в югославский порт (Ошемиль). Но американско-украинские отношения пережили сердечный приступ, а американско-польские результировали «медвежьей услугой». Поэтому ГУУАМ приобщился лишь к какой-то эфемерной зоне свободной торговли между странами, где единственными стабильными являются два «у» и сравнительно богатыми — те же самые «у» — Украина и Узбекистан. А Варшава — двигатель атлантизма на Востоке Европы — получила содержательное обещание мести от «старых европейцев» на слушаниях в Европарламенте.
Союз Беларуси и России является политической программой Александра Лукашенко — и не более. Россия во всех аспектах богаче и сильнее Беларуси, но такого присоединения не выдержит ни одно государство. Представьте себе заявление Ирландии о желании присоединиться к Великобритании. Если произойдет, то рыночные аналитики посоветуют англичанам быстро менять фунты на евро.
Москва будет продолжать держать Минск на коротком поводке — чтобы время от времени пугать своего базового транзитера (Украину). Неизвестно, как все еще повернется — возможно российским ВС вместе с НАТО еще придется наводить в Беларуси «правопорядок», если появится такая конъюнктура. Пока еще Беларусь, как глухой угол — никого не интересует. Как и ее интеграционные шаги.
Балто-Черноморская ассоциация была бы гениальным интеллектуальным продуктом, если бы Украина была способна играть в ней первую скрипку. Но в ней слишком много членов, причем настолько разных, что это парализует любую активность. Впервые между Россией и Европой (или исторически — Германией) могло возникнуть нечто. Но нечто — не возникло. Из-за того, что между Вильнюсской группой, Украиной, Россией и Турцией кроме конфликтов пока что ничего не было. Даже если мы живем в другую эпоху.
ЕврАзЭС без Украины — это оплот российско-казахстанской дружбы. Возможно, Казахстану те энергоносители не горят, а пока ценовая политика России не будет изменена, ноги Украины там не будет. Так, во всяком случае, высказался новый председатель Содружества — президент Украины Леонид Кучма. И сложно отрицать справедливость его позиции — ведь энергоносители и являются главным экспортом России в Украину. И без урегулирования этого вопроса — ЕврАзЭС нам невыгоден. Хотя до сих пор эта организация была наиболее удачным проектом, причем продуктивно копировала ЕС.
Общее экономическое пространство, которое должно скоро заработать, — в чем-то неожиданность. Но все же есть много обнадеживающего. В первую очередь, это создание общей комиссии по ценам и тарифам, а также контекст вступления в ВТО. Товарооборот Украины со странами-членами ЕЭП составляет более десяти с половиной миллиардов долларов США, в то время как с ведущими членами ЕС (Германией, Францией, Италией, Великобританией, Голландией) только немногим более пяти миллиардов. Правда, в 2002 году у Украины сложилось позитивное сальдо, в торговле с Италией, Великобританией и Нидерландами, а страны зоны ЕЭП — все больше им портируют в Украину, чем покупают у нее (источник — Госкомстат). Именно здесь и нужна интеграция — ведь не секрет, что украинская торговля с Россией приходит в упадок из-за обоюдных ограничений, а с Беларусью — не отличается динамикой из-за противоестественных ч ерт экономики этой страны.
Важно подчеркнуть, что несмотря на успехи Украины на европейских рынках, особенно немецком (в 2002 г. — $ 755 млн.), технологическая и полноценная составляющая нашего экспорта в Европу маргинальна и в среднесрочной перспективе положение вещей не изменится. На Востоке украинские шансы всегда были лучше, ведь оттуда мы покупаем в первую очередь ресурсы.
В чем привлекательность ЕЭП? Есть несколько причин.
Во-первых, в составе ЕЭП пока еще нет откровенных иждивенцев — которыми являются дестабилизированные или очень бедные страны, чей вклад в проект был бы мизерным или отрицательным. Например, торговое сальдо Украины с Молдовой составляет 5 / 1. И в нынешнем состоянии Молдовы никакая свободная торговля не смогла бы изменить ситуацию.
Во-вторых, ЕЭП настолько деполитизирован, насколько это вообще возможно в постимперских условиях. Естественно, на него скоро понавешивают ярлыки. По мнению автора, ряд украинских политиков бессознательно выдумал и лелеет «российскую угрозу». Ни одна страна еще не вводила обоюдную свободную торговлю из-за намерения кого-то захватить. Президент Путин вряд ли спит и видит российский триколор над Верховной Радой, просто в условиях общего рынка украинских производителей ждет более жесткая конкуренция.
В-третьих, почему Всемирный Банк (а в его и не только лице — мировой бизнес) приветствовал ЕЭП? Нашей правице, которая так любит Запад — не мешало бы задуматься над этим вопросом. А ответ на него прост — зна чительно выгоднее вкладывать деньги и импортировать в Пространство (четыре больших страны), чем в четыре страны, между которыми существуют многочисленные торговые ограничения. Региональная интеграция в прямом смысле этого слова — наиболее мощный из известных факторов привлечения инвестиций, она по-видимому уступает только офшорам и китайским свободным экономическим зонам.
В-четвертых, в отличие от ЕС, где мы можем (после гипотетического вступления) ждать серьезного влияния решений только через десятки лет, в ЕЭП, хотя пропорция еще не установлена, Украина способна непосредственно влиять на политику, как основатель и в большой степени — инициатор проекта.
В-пятых, ЕЭП заявлен к развитию по стандартам ВТО, а это в краткосрочной перспективе резко улучшит и смягчит украинскую ситуацию с ВТО. Ведь понятно, что вне рамок ЕЭП начнется гонка на выживание между Россией и Украиной. Их победитель будет способен диктовать условия членства побежденному. Независимо от весьма продуктивных усилий Россия уже давно и добросовестно торит путь в ВТО, и ее шансы вступить раньше Украины — возрастают ежемесячно. ЕЭП может устранить проблему соперничества (каковая в конце концов обескровила сотрудничество Вышеградской четверки), ведь теперь обе страны будут заинтересованы тянуть в ВТО друг друга. Кроме того, ВТО позволяет коллективное членство — примером тому служит коллективный член ВТО Европейский союз. Но ради осуществления этого наиболее мягкого варианта четверка должна за этот год предпринять максимум усилий к гармонизации и унификации, чтобы претендовать на квалификацию коллективного члена. Ведь существует контрпример Киргизстана — вместе с ним весь Таможенный союз СНГ не смог попасть в ВТО пакетом, потому что эксперты ВТО рассудили следующим образом: Таможенный союз не является глубоко интегрированной организацией и отдельное вступление Киргизстана не ухудшило существенно положение дел в региональной торговле.
В-шестых, Украина пока что не является членом ни одной организации, которая бы имела статус мирового политического тяжеловеса. Основой роста ее экспортного потенциала на сегодняшний момент служат исключительно конъюнктура и энтузиазм. Чувство волны — очень важно для мировой политэкономии, но у волны есть единственная непривлекательная характеристика — она всегда когда-нибудь спадает. Если ЕЭП будет на самом деле осуществлено — оно станет мощной заявкой на участие в разделе пирога глобализации.
В-седьмых и в-последних, гегемония постсоветской Евразии благодаря ЕЭП может приобрести, при условии повышения пассионарности Киева, форму триумвирата, а не монополярности, как сейчас. Не случайно центром внимания избран Киев, а гражданин Казахстана должен возглавить техническую структуру ЕЄП. О Беларуси не сказано ничего — возможно, это несколько охладит ее пылкую любовь к проекту эфемерного Союза России и Беларуси. Таким образом, вырисовывается ось: Москва (ядерный арсенал, газ, нефть, тандем с Вашингтоном); Киев (перерабатывающая индустрия, транзит, крепкие и специфические связи с Евроатлантикой, Северное Черноморье, более-менее демократия, прочее); Акмола (ресурсы, стабильность, геополитическое доминирование Средней Азии, транзитные выходы на Китай, развитое сотрудничество с развитым Дальним Востоком, наиболее инвестированная территория после Москвы).
На сегодня все это — перспективы, хотя и не иллюзорные. На пути к головокружительному, по сравнению с нынешним, успеху региональной интеграции — есть подводные камни.
Во-первых, на вопрос, помешает ли ЕЭП европейской интеграции Украины, есть только один категорический ответ: да. В ЕС нет опций коллективного членства, это общий рынок стран, которые совместно и жестко защищают свою экономическую границу — внешнюю. Например, члены НАФТА если бы и захотели — не смогли бы стать членами ЕС, для этого было бы необходимо ликвидировать НАФТА. Именно поэтому даже первая декларация четверки о намерениях и вызвала гневную критику. Впрочем, атлантисты и евроатлантисты и до сих пор не смогли обстоятельно и убедительно объяснить, что выиграет Украина от членства в ЕС кроме непродолжительных позитивных эмоций, вызванных возвращением в «общий дом». Хотя общим он почему-то стал только с 1991 года, а до того веками был не лучшей, чем СССР, тюрьмой народов в руках Вены, Москвы, Берлина...
Во-вторых, существует реальная опасность коллективной самоизоляции, консервации отставания. По мнению автора, в условиях ЕЭП к подобному может привести только близорукость, вялость и непрофессиональность руководителей. Потому что нужно слушать Всемирный Банк и не просто слушать, но и услышать, что именно сказали его представители. Если ЕЭП будет двигаться, то и колесо инвестиций начнет раскручиваться. А если этого не произойдет, то не сама идея ЕЭП будет виновата, а ее неискренние и апатичные создатели.
В-третьих, создание ЕЭП способно лишить смысла существующие старые интеграционные инициативы. Что ж, европейский опыт указывает на справедливость такого вывода. Совет Европы, все остальные проекты на субконтиненте были подмяты развитием Сообщества. Но не все так плохо. Они изменили свои функции: ПАСЕ, например, превратился в контролера прав человека, Западноевропейский Союз — будущий фундамент вооруженной политики Европы и прочее. В нашем контексте можно пофантазировать и увидеть следующее распределение сфер деятельности:
а) СНГ, особенно его Межпарламентская Ассамблея, может впоследствии стать аналогом Европарламента, очень ограниченного в реальных рычагах власти. Сам клуб президентов, через ряд изменений — превратится в аналог европейского Кабмина;
б) ЕврАзЭС — хорошая база для ЕЭП, у него имеется уникальный, по европейскому образцу, опыт эволюции Таможенного Союза к более интегрированной организации;
в) ГУУАМ — может вернуться к своей официальной цели, энерготранзиту;
г) Союз России и Беларуси — или таки приведет к увеличению российской территории, или будет постепенно нарабатывать опыт конституционного сближения, полезный для остальных интеграционных игроков Евразии;
д) что касается Балто-Черноморской Ассамблеи можно сказать только одно: этот проект мертворожденный, но если страны ЕЭП будут выступать там единым фронтом — кто знает...
В заключение можно добавить следующее: в свое время все смеялись над Соглашением по углю, стали и газу — Европа была бедной, по Италии рыскали экстремисты, субконтинент постоян но находился в эпицентре землетрясения. Толпы безработных, поток эмигрантов из бывших колоний. ЕС доказал, что «Закат Европы» был закатом только одного дня, пусть и многовекового. А после него прошла ночь и снова засияло солнце. В современной Евразии после декады страданий — где-то три часа утра. Если Европейский Союз для нас — это зенит другого временного пояса, то ЕЭП может стать первыми пету хами нашего утра. Главное, чтобы эти петухи не оказались для Украины теми, которых в третий раз услышал Апостол Петр...
