Листаю отмеченные временем страницы обычной, в линейку, тетради, ставшей откровением, подобного которому еще не знала новейшая история. Это — хроника экспроприации, пережитая и записанная фиолетовыми чернилами неким Тодосом из села Пилява, где в 1648 году Богдан Хмельницкий дал победный бой польской шляхте.
Тодос Негляд пришел в этот грешный мир в 1885 году. Первый удар судьбы он пережил ( здесь и далее приводим отрывки из дневника без каких-либо вмешательств в текст оригинала . — Ред. ). «20/VIII – 1931 р. голова с/р Зверхановський заступник Антонюк Степан Гав. Мельничук Гриць Гратів Навмистюк Якіїв Степан. Кищак. Кучир Андрей Федорів. Дерій Олекса Андріянів. Подзігун Сергей Фомів. Кучир Юстим Олексів. Вилучили Вівса 2 копі, 15 снопів гречки, 2 копі пшениці 2 копі жита пшениці 8 пуд. житньої муки 8 пуд. пшеничної муки 8 пуд.».
Потом они или такие, как они, были у него 4/1 — 1932 г., 7/IV — 1932 г., 17/IV — 1932 г., 20/IV — 1932 г., 19/V — 1932 г. Экспроприировали: «...жита 9 пуд. пшеницы 8 пуд. ячменя 10 пуд. гричаних круп 3 пуды... проса 4 пуды сала 45 фун. оброку 12 мешков в оброці были 29 пуд. овса забрали с моими мешками Прадива чесанного 2 пуда Прадива не чесанного 10 пудов...».
Взяли «...попирешню пилу, сокіру, две долоте, два сверли, одно вилы, шухлю, 2 рамічних конторы...». Однако самый тяжелый удар злой судьбы пережил крестьянин «20/IX 1933 р. голова с/ради Бондар Степан Осипів. Козлик Прохір Назарів. Баць Гриц Якимів. Кучир Андрей Федорів. Бабіч Степан Іванів. Кравец Давид. Мельничук Гриц Павлів. Сенчук Онопрій. Намистюк Петро Степанів. Антонюк Антін Тодосів. Чрноостровський Дим’ян теж участвував. Продали. Хату криту тернітом за 305 руб. хлівці повні із соломою за 125 руб. 20 стовпів с клуні. плаття 8 штук. Дошки 9 грубиною 8 на 8 діймів довжиною по 10 аршин. подушок 4 лампа 1 подвійних вікон 5 лавки з плечима 2 канапу 1 зеркало здорове 1 ослона 2 бревно довжиною 6 арш. ширина 12 на 8 діймів 15 дошок дубових по 4 аршини довжина 10 дюймів 6 ширина кадоб на 20 відер млинок 1... Ліжко нове 1 стіл новий 1 у стола ножки точан і дві лавки 2 ослони бревно забрав гр. с Пиляви Антонюк Гриць для Пилявської десятирічної школи Антонюк це Киндич подвійних 5 вікон і лампу забрав Намистюк Иван Степан, собі додому млинка побили в школі дітям по лінейки, школа була в Вігнанкірові хат і Казмірук учив майстерства дітей на мому млинку. Воза поломали возили з бутової ліс в колгосп?.. 29/IX – 1933 р. Попик Матвій Яковів Кучир Андрей Федорів Кучир Савва Олексів викидали сем’ю з хати...».
Кем же он, Негляд Тодос Федорович, был, как нажил состояние? Неужели беспощадной эксплуатацией трудящихся масс, как незабываемый литературный персонаж по прозвищу Паук? Учительница-пенсионерка из Пилявы Нина Васильевна Грицак — племянница тетки Тодоса Негляда. Так случилось, что она с малых лет воспитывалась в семье Тодоса Федоровича и бережно хранит его архивы. Нина Васильевна обращает внимание на уникальный документ. Читаем: «Справка по канцеляріи Капитула Орденовъ 23 февраля 1916 г. Петроградъ, Гагаринская, 6. Въ спискахъ Капитула Орденовъ по Георгіевскимъ медалямъ 4 степени подъ № 458820 значится ВСЕМИЛОСТИВЪЙШЕ пожалованнымъ, въ 5 день Августа 1915 года, рядовой 132 пьхотного Бендерского полка Феодосый НЕГЛЯДЬ. Внесенъ въ списки Капитула со списка доставленного при отношеніи Военно-Походной Канцеляріи ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА отъ 19 ноября 1915 года за № 4422. за Помощника Дьлопроизводителя Капитула Орденовъ Соколовъ». Дальше — печать, подпись Соколова.
Он в походе за Веру, Царя и Отечество лишился ноги, о чем есть документ — «ИНВАЛИДНЫЙ СПИСОКЪ Отставного рядового 132-го Бендерского полка Феодосія Федорова Неглядь, Составлен въ Комиссіи при Петроградскомъ Николаевскомъ Военномъ госпиталь 16- го февраля 1916 года». Здесь же история болезни, где старший врач (подпись неразборчивая) ежедневно записывал, как возвращался к жизни Феодосий Негляд из Каменец-Подольской губернии Меджибижского уезда Пилявской волости.
Нина Грицак вспоминает, «что дедушка Тодос рассказывал»:
— Как-то к пациентам госпиталя в Петрограде приехал сам царь Николай II. Встреча с царем запомнилась солдату на всю оставшуюся жизнь. Царь расспрашивал, откуда он, Негляд, о родне, о том, как им живется.
Георгиевский кавалер возвратился домой калекой, но зажиточным человеком. В соответствии с высочайшим указом, получил в Пиляве лесоматериалы, тернит — дорогой по тем временам кровельный материал. Построил дом, ригу. Кстати, снятый с его дома тернит использовали для покрытия колхозной мельницы. Вон она, та мельница, в соседней с Пилявой Алексеевке, и тернит тот же... Дом и ригу деда продали, но со двора он никуда не ушел. Поставил на огороде курень, где еще долго жил вместе со своими четырьмя детьми и больной женой.
Записи Георгиевского кавалера — не для слабонервных. Страницы тетради словно обнаженный провод под высоким напряжением. То — «просто» реестр экспроприируемого, иногда — наблюдения, некоторые подробности, вдруг — о какой-то непостижимой для здравого рассудка алчности активистов: «19/XI – 1938 р. Приставник Конгун член с/р Козлик Явдоким Вас. Баць Кирило Александрів. Бац Гриць Якимів Середа Михайло Гриців Синиця Василь А вилучили козу білої масті Середа Михайло сам виняв кілка до которого була вязана коза і повів... член с/ради Бабич Степан продав 6 кубометрів каміння с которих набрано 20 фур за 36 руб. в с.Деркач: Мустафу Василю, в продажі участвували гр. – Пилява Мельничук Захар Лукіянів Явдейчик камінь повиймали даже той що був підпорогом...».
Ту выручку за камни в сумме 36 руб. оприходовали или присвоили? История молчит. Тодос Негляд писал только о том, что действительно знал: «...в квітні Сторожу Василь Осипів. горав мій город і зрубав 2 акації і забрав собі до дому...». Изымали последнее: «1930 р. Красноголовиць Дорох Александрів забрав з канапи червоного кожуха з Керієм Миколою Петров. сельрада була в Штопові хаті». Иногда кого-то из активистов одолевали сомнения и устраивались дискуссии: «1945 р. в октябрі м. Приставник с.Пилявки Шматлай Иван Максимів та голова с/ради Савчук Михайло Ро забрали корову рудої масті віком 4 роки на вигоні коло башти в конторі колгоспу обсуждали чи забрати чи віддати потому що м’яса ни било накладено бо не було трудоспособних душ. Потім Иосиф Гриів сказав забрати его тре було вислати і Вінічук Трохим Юхимів завів в Синяву на базу».
Экспроприация происходила, конечно же, «именем революции»: «1946 р. на Пасху Баць Гриць Якимів Савчук Михайло Романів міліціонер Рехта забрали 5 бутилок вишняку приходили щоб я підписав 15 тисяч позики».
Так и отправился в мир иной, сделав в своей тетради последнюю запись, что в «1960 році викопав дві акации скорінням которі росли на городі люди порахова що в Куліша».
Как-то в Пиляву приехали археологи. Во время раскопок в центре села нашли жернова. Не древнейшего периода и даже не давнего времени — почти современные. Оказалось, что это Тодос Негляд так спрятал жернова от партийно-комсомольских активистов.
— Он и плуг, и культиватор закопал. Позже выкопали, — говорит Нина Грицак.
Поместить бы те выкопанные орудия труда в музей и записать на магнитофон воспоминания Нины Грицак:
— Дед ставил меня на каменную стену и приказывал, чтобы внимательно смотрела во все стороны. Если, говорил, увидишь, что кто-то идет, начинай громко петь. А он тем временем, пока я стояла и не пела, брал кукурузу и молол на этих жерновах...
У него была одна нога, но две золотые руки. Делал телеги, шил сапоги на специальных колодках разных размеров — от заказчиков обуви не было отбоя, отовсюду обращались. И вел индивидуальное хозяйство, за что его называли «индусом». А в колхоз ни сам не пошел, ни детей своих не пустил...
Зачем же, спрашивается в задаче, Тодос Негляд вел этот дневник? Неужели надеялся, что когда- то все изменится и люди прочитают, как все было на самом деле «под счастливой октябрьской звездой»? Трудно сказать. Нина Грицак говорит, что «он был грамотным человеком, имел четыре класса образования — таких тогда было очень мало». Искал правды, не терял надежды, что вернет экспроприированное:
— О том, что «вигнали сем’ю з хати», писал жалобы во все высшие инстанции. Куда только не обращался, но все письма назад, в сельсовет, отправляли для «принятия соответствующих мер и изучения вопроса на месте». Но дед Тодос считал, что вода камень точит. Только при Никите Хрущеве добился своего. А как? Представитель из района приедет, скажет в сельсовете, что есть такое решение, и вернется домой с чувством выполненного долга. А в том доме как жила, так и продолжала жить семья партийно-комсомольского активиста. Несколько раз так приезжал представитель, пока дед не настоял на своем: пусть выполнит решение, а потом уже возвращается в район. Как раз зимой дело было. Жена парткомактивиста — в слезы: куда же, плачет, среди лютой зимы с детьми деться?.. Дед согласился, чтобы эта семья в его доме пожила до весны.
Вдохновленный успехом, Тодос Негляд решил еще что-нибудь из экспроприированного вернуть. Но напрасны были его эпистолярные упражнения. В семейном архиве — ответы из различных инстанций на «просьбы» Георгиевского кавалера, инвалида Первой мировой войны. Вот один из них, подписанный председателем исполкома Старосинявского районного совета депутатов трудящихся: «Негляду Феодосію Федоровичу. На Вашу заяву надіслану на ім’я Президії Верховної Ради Української РСР про надання Вам дозволу зрубати акації для використання на паливо і лісоматеріал, виконком Старосинявської районної Ради депутатів трудящих повідомляє, що вказану заяву Вам задовольнити неможливо, так як вказані дерева, на які Ви претендуєте, ростуть на землі, яка вилучена з Вашого користування у 1939 році і зарахована до вільного присадибного фонду колгоспу. З цієї ділянки в 1957 році пл. 0,15 га. наділено колгоспом в користування лікарю Талашу, якою він зараз користується, а згадані дерева ростуть понад вулицею і служать защитою її зоною, тому претензії відносно цього з Вашої сторони є безпідставними».
Краевед из Старой Синявы Иван Козельский ставит Пилявский дневник в один ряд с «Моабитской тетрадью» Мусы Джалиля и дневником Тани Савичевой из блокадного Ленинграда. «Такая же сила ужасной правды, та же глубина пережитого», — считает известный краевед. С разрешения владелицы семейного архива Нины Грицак он передаст эту тетрадь в Ассоциацию исследователей голодоморов в Украине.
Как же сложились судьбы детей Тодоса Негляда?
— По-разному. Старшего сына выслали за невыполненный минимум трудодней в Сибирь, где он отбыл восемь лет каторжных работ, после чего вернулся в соседние с Пилявой Иванковцы, построился, жил со своей семьей. Еще троих отправили в годы Второй мировой войны в Германию, а самую младшую не взяли, потому что и ее куда- то выслали за невыполненный минимум трудодней, — говорит Нина Грицак.
Архив Тодоса Негляда из известного в стране села Пилява дает исчерпывающий ответ на самый актуальный вопрос сегодняшнего дня — почему мы так плохо живем. Потому что во все времена были и еще, наверное, будут люди, которые сами работать не умеют и не желают уметь, а вот экспроприировать, забрать — непревзойденные мастера. В Пилявском дневнике упоминается: «...забрав точило собі додому», «...приїхали і забрали на підводу 1 копу 20 снопів ячменю і скинули під магазином, де лежав довго», «...акації забрав собі додому», «...приїхали і вилучили два вози бараболі і віз столових буряків самим їсти». Тогда они пришли к власти, чтобы — «именем революции», «ради торжества справедливости». Власть изменилась, но они еще остаются среди нас и идут «другим путем»...
