Долгие советские десятилетия унижений, несвободы и опасности для православной церкви, а также полная либерализация жизни, представлений, убеждений, которые неожиданно свалились на всех нас, в том числе и на церковь, приводят иногда к причудливым мировоззренческим феноменам. Одним из примеров является монархическая идея, которую сегодня исповедует крайнее правое крыло Русской православной церкви (РПЦ) — «Православие и монархия неразрывны!» Как правило, крайние «крылья» всегда активны, шумны и в течение определенного времени — успешны. Так, под их бешеным давлением причислен к лику святых царь-ничтожество Николай II и его иконы сегодня можно видеть также в украинских храмах Московской патриархии. Этот блестящий успех вдохновляет активистов на новые подвиги благочестия; уже сформированы общества и братства, которые требуют канонизации таких, например, достойных личностей, как «защитник русского трона» Григорий Распутин (пьяница, распутник, интриган, шаман). Священный синод РПЦ пытается противостоять подобным «акциям благочестия», однако поражение в случае Николая II достаточно красноречиво.
Следующим в списке кандидатов на канонизацию стоит сегодня царь Иван IV Грозный — Нерон русской истории. В связи с этим патриарх Алексий II напомнил активистам об одной из жертв царя — Московском митрополите Филиппе.
Митрополит Филипп из рода знатных бояр Колычевых; как пишет протоиерей Петр Смирнов, «он с ранних лет с сердечной любовью прилепился к богодуховдохновенным книгам», был безразличен к светской жизни и ее проблемам. После опалы родственников, Филипп покинул царский двор и тайно принял монашество. В одежде простолюдина он отправился в Соловецкий монастырь, где через 9 лет, несмотря на свой молодой возраст, стал игуменом и прославился как высокими духовными качествами, так и административными способностями. Осушал болота вокруг монастыря, прокладывал дороги в некогда непроходимых местах, совершенствовал солеварни, построил два величественных храма — Успенский и Преображения и много скитов. Очень заботился о нравственности монашества, в частности, написал новый устав, который сурово запрещал лень, праздность — источник грешных мыслей и действий.
В годы страшной опричнины царь Иван вызвал Филиппа в Москву и предложил ему занять кафедру Московской митрополии. Филипп сначала не соглашался, потом поставил царю условие — упразднить опричнину. В конечном счете, вынужден был уступить воле царя и даже обязался не вмешиваться в дела управления и в личную жизнь царя (здесь, как известно, было немало причин для вмешательства церкви). Царь, однако, признал, что «долг главы церкви заключается в том, чтобы смягчать гнев царя». После интронизации нового митрополита убийства и грабежи в столице не прекратились. Филипп несколько раз пытался повлиять на царя с глазу на глаз, но напрасно. Беседы митрополита раздражали царя, беспокоили его совесть и он начал избегать встреч со святителем.
И случилось так. В 1569 (или 1570) году в крестопоклонную неделю митрополит стоял в переполненном Успенском соборе на амвоне. Вдруг посредине службы в храм входит царь Иван в окружении опричников. Все они (и царь) были в черных рясах, из-под которых поблескивали ножи и кинжалы. Царь по обычаю сразу подошел и попросил у митрополита благословения. Тот, как каменная статуя, стоял, не обращая на царя внимания. Иван снова и снова повторил свою просьбу. Наконец митрополиту зашептали бояре и духовенство: «Царь просит благословения, Владыка!» И здесь между митрополитом и царем начался диалог, который с ужасом слушали присутствующие. Царь все время повторял одно: «Молчи и благослови нас! Перестань противиться державе нашей или покинь свой престол!» На это митрополит отвечал: «Я не добивался сана, не пользовался для этого ни деньгами, ни интригами. Зачем ты лишил меня моей пустыни?» И добавил: «Если души живые будут молчать, камни храма этого возопят и осудят тебя!» Такого в русской церкви не было никогда — ни до, ни после.
Слова митрополита не повлияли на поведение царя — уже на следующий день погиб под страшными пытками князь Василий Пронский, обвиненный в измене. Филипп, однако, остался на своей кафедре — ненадолго. Последняя неравная схватка царя и митрополита произошла в московском Новодевичьем монастыре. Во время чтения Евангелия митрополит заметил, что у одного из опричников на голове была татарская шапка, и указал на него царю Ивану. Нарушитель, впрочем, молниеносно снял и спрятал шапку, что и стало причиной обвинения митрополита во лжи, в том, что он захотел осрамить царя перед народом. Инспирированный царем духовный суд лишил митрополита Филиппа кафедры и осудил на пожизненное заключение в монастыре Отроч.
Однако по приказу царя Ивана — большого любителя театральных эффектов — митрополит Филипп отслужил еще одну, последнюю обедню в Успенском соборе. Во время богослужения в собор ворвались опричники, сорвали со святителя митрополичье облачение, надели на него рясу из рогожи и повели прочь, избивая Филиппа своими метлами и заметая его следы.
Через год царь ехал усмирять Новгород (Как пишет Василий Ключевский, «ничего не расследовав, он безбожно разгромил древний город со всей областью так, как никогда не громили ни один русский город татары) и, вспомнив по пути митрополита Филиппа, послал в монастырь Малюту Скуратова. Малюта собственноручно задушил опального владыку. Русский историк Сергей Соловьев написал: «Так погиб непобежденным великий пастырь Русской церкви». В царствование Алексея Михайловича митрополит Филипп был причислен к лику святых (1652 год), тело его перенесено в Соловецкий монастырь, а мощи — в Москву, в Успенский собор, где царь Алексей на коленях молил святителя простить грех царя Ивана.
