Ирак сегодня — топ-проблема глобальной внешней политики. Соединенные Штаты, исходя из последних заявлений американского руководства, делает ставку на военную операцию против Ирака. Она, очевидно, рассматривается как кульминация борьбы с международным терроризмом — новой парадигмы своей внешней политики. Эта политика не находит полного понимания у европейских союзников США, да и в самих Соединенных Штатах не все склонны ее одобрить. Развитие ситуации вокруг Ирака не является для Украины неактуальной проблемой по разным причинам. Не в последнюю очередь — в связи со скандалом вокруг «Кольчуг» и ссылок представителей США и Великобритании на то, что если Ирак обладает «Кольчугами», это может серьезно повлиять на безопасность американских и британских пилотов во время их миссии в Ираке. Взгляд британского эксперта на проблему лишь подчеркивает, что далеко не все последствия возможной войны приняты во внимание и тщательно просчитаны.
Сейчас, когда инспекционные бригады ООН начали свою работу в Ираке и приближается 8-ое декабря — конечный срок, отведенный Ираку для предоставления полной информации об имеющемся в стране оружии массового поражения и объектах его производства, миру необходимо заранее обдумать очень серьезный вопрос. Что делать, если Саддам Хусейн не подчинится резолюции Совета Безопасности по находящемуся в Ираке оружию массового поражения? Конечно, нельзя исключать возможность, что иракский президент выполнит все требования Совета Безопасности, однако Совет пообещал «серьезные последствия», если этого не произойдет. В чем заключаются эти серьезные последствия? Нам известно по опыту, что ни политическое давление, ни экономические санкции не производят желаемого эффекта на Саддама. Это могут сделать только военные действия.
Но единственный вариант военного вмешательства, имеющийся у США и их союзников на сегодняшний день, — это вторжение с целью свергнуть правящий режим, т.е. полномасштабная война. Начало войны — это всегда серьезный шаг, чреватый тяжелыми последствиями, точно измерить которые не представляется возможным. В данном случае существуют пять основных областей неопределенности и риска.
Во-первых, сами военные действия могут оказаться вовсе не увлекательной прогулкой, как нас пытаются убедить некоторые. Черчилль писал: «Никогда, никогда, никогда не допускайте мысли, что война может пройти гладко и легко». Подвергнутые идеологической обработке иракские войска и режим, на всех уровнях «повязанный» преступлениями Саддама, будут сражаться не для того, чтобы удержать свои завоевания (как во время войны в Персидском Заливе в 1991 году), но чтобы защитить свою родину. Это дает основания предвидеть уличные бои в Багдаде, отчаянное использование биологического и химического оружия, удары по Израилю с целью вовлечь его в войну, огромное количество жертв среди военных и гражданского населения и еще большее опустошение и так полуразрушенной страны.
Во-вторых, Ирак — это страна с разнородным обществом, разобщенным более чем тридцатью годами тирании Саддама, в котором не существует реального, согласованного альтернативного правительства. Кто и как будет управлять такой страной? Победителям во Второй мировой войне пришлось в течение четырех лет управлять Германией, а Японией и того дольше. Согласно данным Нью-Йорк Таймс, официальные лица Пентагона заявили, что «возможно, тысячи военных специалистов, знакомых с лингвистическими и культурными различиями, существующими в Ираке, будут развернуты по всей стране». Откуда же возьмется эта удивительная группа специалистов?
Далее, ни одно правительство в регионе не испытывает большой любви к Саддаму Хусейну, но все они боятся реакции народа на третье нападение Запада на исламское государство, на этот раз при гораздо менее явных оправдывающих обстоятельствах, чем в случае с Кувейтом и в Афганистане. Некоторые сторонники военных действий могут желать дестабилизации Саудовской Аравии. Но должны ли все остальные желать того же? Действительно, четвертый фактор риска заключается в том, что вторжение в Ирак может ослабить поддержку со стороны правительств стран, необходимых Западу для борьбы с терроризмом, и спровоцировать дальнейшие акты насилия.
В-пятых, состояние мировой экономики нельзя назвать процветающим. Будет ли обострение ситуации в главном нефтедобывающем регионе способствовать ее процветанию или же наоборот? Во что обойдется миру это предприятие?
Открытая поддержка военного вторжения в Ирак со стороны ООН могла бы смягчить некоторые из вышеперечисленных факторов риска, однако полностью их нейтрализовать не удастся. Необходимость иногда диктует свои условия, в том числе принятие риска в некоторых обстоятельствах, как Британия сделала это в 1939 году. Однако существует ли такая жестокая необходимость в данный момент?
До сих пор были высказаны три основные причины для начала военных действий против Саддама Хусейна. Говорить о первой больше не имеет смысла: у администрации Буша нет достаточных доказательств причастности Саддама к террористическим актам в США в сентябре 2001 года.
Вторая приводимая причина заключается в том, что Саддам представляет собой серьезную угрозу безопасности США и всего региона. Однако два случая агрессии с его стороны, последний из которых имел место более двенадцати лет назад, закончились унизительным провалом. Сейчас он гораздо слабее в военном отношении, чем тогда, и не может нанести прямой удар по Соединенным Штатам. Более того, он знает, что любая новая агрессия с его стороны обрушит на него шквал ответных ударов.
Единственной альтернативой для Саддама Хусейна могло бы стать снабжение террористов оружием массового поражения. Но это настолько не поддающийся контролю процесс и настолько опасный для него самого, что такое развитие событий можно считать практически невозможным, если, конечно, Запад своими действиями не доведет его до отчаяния. Саддам Хусейн возглавляет государство, а не теневую террористическую группировку. Удержание от враждебных действий, опирающееся на основные свойства человеческой натуры, а не на некий тайный замысел времен Холодной войны, могло бы быть применено в данном случае.
Третья причина для начала военных действий против Саддама Хусейна вполне обоснована: нельзя позволять его открытому неповиновению решениям Совета Безопасности с 1991 года продолжаться и дальше. Совет достаточно ясно дал это понять. И все же мы должны еще раз задаться вопросом, является ли полномасштабное вторжение единственным возможным и необходимым путем для достижения этой цели. От такой альтернативы не следует отказываться совершенно, однако мы должны рассмотреть и другие, в определенной степени и потому, что Совет Безопасности, чья поддержка политически, если не юридически, является совершенно необходимой, может никогда не поддержать вторжение в Ирак. Было бы странным стараться усилить влияние и авторитет Совета Безопасности средствами, не получившими его одобрения.
Гораздо более вероятно, что Совет посчитает приемлемым вариант организации программы карательных воздушных ударов, далеко выходящих за рамки операций 1998 года, по предположительным местам расположения оружия массового поражения, президентским дворцам, Республиканской Гвардии и другим объектам вооруженных сил Ирака. Это нанесет серьезный ущерб Саддаму и ослабит его, а также ясно продемонстрирует, что пренебрежение решениями ООН влечет за собой суровое наказание. Совет мог бы также заявить, что любая новая агрессия или любое использование, угроза использования, а также перемещение оружия массового поражения станет основанием для смещения Саддама и его преследования как международного преступника подобно Слободану Милошевичу.
Такая линия поведения не понравится тем, чье основное желание сводится к свержению правящего режима, а не его разоружению или наказанию. Соединенные Штаты до сих пор пользовались поддержкой международного сообщества. Не воспользоваться таким достижением было бы большой ошибкой, далеко выходящей за рамки данного эпизода. Вторжение в Ирак может легко нанести гораздо больше вреда, чем призвано исправить. Для того чтобы решить проблему Ирака, не требуется и не стоит начинать полномасштабную войну.
Проект Синдикат для «Дня»
Сэр Майкл КУИНЛАН, бывший помощник министра обороны Великобритании; директор Фонда Дитчли; читает курс лекций по приглашению Королевского колледжа (King’s College) в Лондоне.
