— Драматические произведения Леси Украинки не сложны для рядового зрителя, а сложны для необразованного, неосведомленного зрителя. Возможность восприятия драм Леси Украинки зависит от общекультурного и интеллектуального уровня публики, от уровня владения украинским языком, а с этим в Украине не все хорошо. Это не просто совершенные творения искусства — это сакральные тексты. В них есть целесообразность магических формул, ритуальных обрядовых песен, мантр. Возможно, должен измениться театр, художники, чтобы осознать все глубины, а возможно, вершины Лесиной драматургии. Меня удивляет заносчивость тех, кто без лишней рефлексии берется ставить Лесю Украинку, а потом собственную несостоятельность списывает на не театральность, литературность ее драм. Лиса и виноград...
— Киевляне среднего и старшего поколения хорошо помнят спектакль «Кассандра» на сцене Театра им. Франко. Учитывали ли вы достижения и недостатки того спектакля в своей работе?
— Тот спектакль произвел на меня, ребенка, очень сильное впечатление. Я смотрела тот спектакль множество раз — возможно, 30 — 40, тогда и запомнила часть текстов. Аура трагического чуда, которое окружает именно имя Кассандры, — вот впечатление от того спектакля. А потом, уже перечитав пьесу, узнала, что в ней есть эпилог. Возник вопрос: как можно было выбросить такую содержательно важную сцену? Потом вопросов возникало все больше. И наконец возникло невыразительное, а потом все более четкое желание самой поставить «Кассандру».
— В вашей постановке не только драма Леси Украинки, но и драматическая обработка рассказа немецкого писателя Носсака... Кстати, зрителя непременно должно задеть, когда в поэтический текст Леси Украинки вдруг врывается фраза греческого солдата, обращенная к Агамемнону: «Зачем ты избрал себе Кассандру — у нее слишком узкие бедра?» — «А я и не выбирал ее, она досталась мне по жребию».
— Когда мне попался рассказ Носсака, поняла, что непременно должна поставить «Кассандру». Этот текст — словно двойник Лесиного. Там автор мужчина, здесь — женщина, там проза, здесь — поэзия. Время написания разведено в ХХ веке почти симметрично, и версия мифа у Носсака изложена противоположная. И я взяла на себя смелость объединить свою сценическую версию Носсака с драмой Леси Украинки (также в моей сценической редакции) и всю эту композицию положить в основу своей постановки. В завершение хочу сказать, что рассказ Носсака стал окончательным толчком к работе.
— В вашем спектакле есть элементы балета. Каковы их истоки — шаманские танцы, ритуальные античные танцы, иногда это напоминает танцевальные элементы японского театра, возможно, еще какие-то источники?
— Все перечисленные вами направления происходят из одного источника — ощущения единства человека с миром. Танец — это воплощение желания человека найти гармонию с космосом через извечный атрибут Жизни-Смерти — движение. В спектакле элементы танца появляются в сценах, связанных со смертью. Все они являются выдумкой, но со ссылкой на традицию.
— Вы достаточно много работали художником по костюмам, делали костюмы для многих киевских спектаклей. А как относительно костюмов «Кассандры»?
— Так же, с одной стороны, это выдумка, здесь есть большой элемент случайности, вышивки, аппликации и т.д. С другой стороны, работали сознание-подсознание. Дал о себе знать постоянный интерес к древним и восточным культурам с их направленностью на достижение человеком внутренней гармонии. Я в этой работе не была связана с чьим-то вкусом или волей. Хочу только добавить, что костюм Гелены Троянской является новейшим символом Украины, новейшим украинским костюмом.
— В античных трагедиях и, в частности, в «Кассандре» очень сильна тема фатализма, тема невозможности преодолеть судьбу. С судьбой не могут спорить даже боги. А как вы относитесь к этой проблеме?
— Здесь я не разделяю античную традицию. Я считаю, что существует возможность выбора. Это, может, единственное, что есть у человека. Во всяком случае, мне всегда так казалось. Все пророчества, предвидения, гороскопы даются человеку для того, чтобы он их преодолевал. Не пренебрегал, а именно преодолевал. Все пророчества — это тест на совершенство, как побуждение к развитию. Побуждение к борьбе с собой.
— В спектакле звучит поэзия современных поэтов...
— Да, и это в первую очередь стихи Дмитрия Корчинского, которых по замыслу должно быть больше. Но, к сожалению, иногда логика постановки выходит из-под контроля автора и начинает диктовать свои законы. Но и та поэзия, которая есть, много значит для внутреннего содержания постановки. Строки Корчинского: «Я йду між вами, бомж, від мене падлом тхне. А як бы мала пахнути культура?» звучат в божественных устах Феба. В глубине этого текста скрыт призыв к человеку — быть!
— Почему у спектакля такой вялый финал? Создается ощущение, что последний аккорд так и не звучит. Это авторский замысел или просчеты воплощения?
— Была идея противопоставить выразительный, плотный, заполненный во всем многообразии физический мир иллюзий разжиженному миру реальности. Кассандра с Фебом-Агамемноном последний раз встречаются уже за границей. Финал должен быть не вялый, а прозрачный. Но если возник такой вопрос, то значит в спектакле еще пока не достигнуто то верное состояние, которое является органическим. Но любой спектакль — живой организм, способный к развитию. И, надеюсь, что состояние прозрачности будет достигнуто.
