«ГАДКИЙ УТЕНОК»
— Жила-была девочка в неактерской, но очень музыкальной семье, — рассказывает Полина Васильевна. — Отец работал на Юге, 10 лет был в Западной Украине шахтером, затем семья переехала в Николаевскую область и обосновалась в поселке городского типа Александровка. Моя мама наделена от природы многими талантами, свою любовь к искусству передала мне и младшему брату. Если бы не война, возможно, она бы стала певицей или актрисой. Мама обожала кинематограф. Не пропускала ни одной картины, демонстрировавшейся в клубе. Много читала о кино, у нас дома была целая библиотека, в которой — словари, энциклопедии, художественная и мемуарная литература, фотографии популярных актеров.
Нас можно назвать поющей семьей. Брат играл практически на всех инструментах, и мы такие домашние концерты устраивали, что послушать нас приходили соседи со всей округи. С детства меня называли артисткой, лицедейство было в крови. Позировала даже на детских фотографиях. Я принимала участие в самодеятельности и ни о какой другой профессии даже не думала. Подростком пережила жуткую трагедию — вдруг стала «гадким утенком» — руки-ноги длинные, не знала куда их девать и как себя вести, считала себя дылдой и уродиной. Когда слышала, что маме говорили: «Какая красивая у тебя дочка растет», то убегала и плакала, глядя на себя в зеркало и думая, что взрослые надо мной посмеиваются. Стала замкнутой, перестала ходить в кино и на танцы. И все допытывалась у мамы, неужели я останусь такой навсегда? Она улыбалась, подтрунивала, что не заметила, чтобы мальчишек-поклонников стало меньше. Действительно, вниманием одноклассников я никогда не была обделена. Получала любовные записки, предложения о дружбе. Причем нравилась почему-то невысоким мальчикам.
И вот, с кучей комплексов, я еду поступать в Киевский театральный институт им. Карпенко- Карого. В 16 лет, без всяких протекций, знакомых, родственников. Ночевала на вокзале. Был огромный конкурс — 90 человек на место. Когда увидела свою фамилию в списке, то даже ущипнула себя, чтобы убедиться — это не сон. Моим педагогом был Михаил Михайлович Рудин.
На одном потоке с Полиной Лазовой учились Людмила Смородина и Ирина Дорошенко, но они занимались в классах Молостовой и Приймака. Со студенческих лет девушки подружились, а затем три грации пришли в театр им. И. Франко, и каждая заняла свое место в коллективе. Постепенно угловатость Полины исчезла. Актрису стали называть топ- моделью. Она смеется и говорит, что просто научилась свои недостатки превращать в достоинства. Удачно дебютировала в роли Таньки в спектакле «Дикий Ангел» Коломийца, поставленном Оглоблиным, за который режиссер получил Шевченковскую премию. Ее партнером был прекрасный актер Валерий Ивченко (в середине 80-х перешедший в труппу БДТ Георгия Товстоногова).
— В театральном институте я играла классических героинь: Юлия Филипповна в «Дачниках», Настасья Филипповна в «Идиоте», костюмные роли, пела, — вспоминает свои первые шаги на сцене Полина Лазова. — И вдруг Танька — грубиянка, на отца орет, стулом гремит, может кулаком по столу ударить. Эдакая современная стерва, которая ругается, как сапожник, за словом в карман не полезет. Мне очень сложно было ее играть. Пришлось себя ломать, ведь я совершенно иная. Поэтому вначале на репетициях роль словно из рук выскальзывала. Я понаблюдала за заводскими девчонками и постепенно нашла краски для Таньки.
К сожалению, лирических героинь в моем репертуаре было мало. Пожалуй, лишь Ирина Молостова пыталась развить этот пласт и заставляла находить в ролях лирические нотки. Например, Владимир Оглоблин и Владимир Опанасенко использовали меня, как характерную актрису, как женщину-вамп, и даже какое-то инфернальное начало придавали, ведьминского типа. А лирика, к сожалению, только в моих стихах, которые начала писать еще в институте. Они приходят внезапно — может вдохновить луч солнца или, наоборот, проливной дождь. Объяснить, как и почему они приходят, мне трудно, но записанные на бумаге, они уже живут своей жизнью. Кое-что я опубликовала в газетах, журналах. Если найду время разобрать черновики, то, возможно, издам сборник, но все руки не доходят...
«ПРОБЛЕМА МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ СО ВРЕМЕНЕМ ПРОХОДИТ»
Лазову обожают поклонники, но ее имя никогда не окутывал шлейф скандалов, бурных романов и увлечений. Замуж актриса вышла практически сразу после института. Статус замужней дамы оберегал ее от ухажеров. Полина стала примой франковцев, благодаря своему таланту, а не чьему-то покровительству. Ее супруг — не режиссер и не продюсер. Всю жизнь работает в далеких от театра отраслях. Он технарь, математик, руководил научным институтом. Во времена перестройки занялся бизнесом — преуспел в этом новом для себя поприще. Более того, его вовсе не радовало, что жена разрывается между театром и домом. Считал, что он вполне сможет содержать ее и детей, и Полина могла бы оставить сцену, сосредоточившись лишь на семье, но не настаивал, понимая, что без театра она не сможет жить.
— Мне очень повезло с хорошими режиссерами, — говорит актриса. — Назову лишь несколько имен: Оглоблин, Данченко, Молостова, Козьменко- Делинде, Дзекун — они такие разные, но каждый раскрыл во мне что-то новое. Я начинала работать с Оглоблиным, попала в обойму его актеров. Владимир Николаевич — режиссер и педагог одновременно. Я пришла со студенческой скамьи, по сути, мало умела и была подобна пластилину — он из меня лепил, что хотел. Попасть к такому мастеру в начале карьеры — величайшее счастье.
Совсем другой Данченко. Сергей Владимирович — прекрасный режиссер, реформатор театра, многие его постановки уже стали классикой украинских подмостков. Для нас — франковцев — он до сих пор в строю, и когда вспоминаем его, то говорим в настоящем времени. Я много у него играла. Занята и в последней работа режиссера — «Пигмалион». Данченко не любит учительствовать. Он рассчитывает на актеров, которые уже имеют опыт, базу. А если актер беспомощный, он не уживается. Данченко наблюдает, как ты работаешь, корректирует ненавязчиво, подводя тебя к тому, чтобы сделал так, как он задумал. Режиссер скуп на похвалы. Наш первый спектакль — «Ливень» — это современная пьеса Коломийца. Затем Данченко решил поставить «Каменного властелина» Л. Украинки. А я в тот период была беременна. Когда Сергей Владимирович узнал, то сказал, что подождет, пока рожу, и начнем репетиции. Спектакль получился необычным по трактовке. Как правило, Командор — пожилой человек, мало интересный для донны Анны: Супруг дал ей деньги, положение, к которому она стремилась. Дон Жуан — молод, интересен собой, в него влюбляются многие женщины. У Анны такого поклонника не было, и ей интересно завладеть его сердцем. В нашей версии Данченко все сместил: Командор стал молодым красавцем. Эту роль играли Анатолий Хостикоев и Лесь Заднипровский. А дон Жуан (Степан Олексенко) — много повидавший в жизни человек. Спектакль получился спорным, но красивым. Я много работала над пластикой — как ходить, пользоваться веером. Данченко очень скрупулезно относился к деталям, считая, что они передают эпоху и раскрывают содержание произведения. Я все замечания режиссера записывала в тетрадь, чтобы дома проанализировать и найти решение своей роли. Затем мы работали над «Энеидой» Котляревского, где я сыграла две роли — Дидону и Лавинию, впервые запела в спектакле. Эта постановка — знаковая для нашего коллектива. Данченко впервые поставил фолк-оперу, которая продолжает оставаться визиткой театра. Мои вокальные данные Сергей Владимирович использовал и в мюзикле «Белая ворона». Нашла эту пьесу Юрия Рыбчинского Наталья Сумская и считала, что роль Жанны д’Арк — ее. Данченко назначил четырех актрис, и из-за этого вышло небольшое недоразумение. Роль я разучивала самостоятельно — дома, под фонограмму. После двух репетиций Данченко уже ввел меня в спектакль. Мы даже не заметили, как остались лишь вдвоем с Наташей и играли по очереди. Хотя признаюсь, что переживала, когда со временем не увидела своей фамилии среди исполнителей «Белой вороны», но у меня такой характер, что в бой и в драку никогда не лезу, не выясняю отношений. Если чувствую, что не ко двору, то сама ухожу.
Были у меня черные полосы, несколько раз хотела уйти из театра, но Данченко настоял, чтобы не делала ошибки. Была неудовлетворенна собой. Металась между домом и театром, нигде не успевала и решила, что нужно сделать выбор. Дети маленькие, я им нужна больше, нежели театру. Буду мамой, а не актрисой. Несколько раз писала заявления об уходе. Сергей Владимирович мог спокойно их подписать, ему же меньше головной боли, но он — мудрый человек, а может быть, отцовские чувства у него сыграли, или просто как режиссер, он видел мой потенциал. Он сказал, что маленькие дети у всех бывают, и эта проблема со временем уходит. И действительно — все перемололось, улеглось. Сыновья выросли, стали мужчинами, на голову выше меня. А если бы я из театра ушла, то наверное, просто умерла бы...
После «Патетической сонаты» Кулиша я почувствовала, что Данченко доверяет мне как актрисе. Шекспировский «Король Лир» — тяжелейший спектакль по биоэнергетике, по атмосфере. Очень мощно Лира играл Богдан Сильвестрович Ступка. На нем, собственно, держался спектакль. У меня роль небольшая — старшей дочери короля, женщины-разрушительницы, интриганки Гонерильи, но за два дня до «Короля Лира» я начинала плохо себя чувствовать. Ступка тоже говорил, что ему очень тяжело дается спектакль. Сергей Владимирович понял это и снял постановку с репертуара.
«РОЛЬЮ НУЖНО «ЗАБЕРЕМЕНЕТЬ»
Когда он приступил к комедии «За двумя зайцами», многие коллеги были удивлены, что меня назначил на главную роль. Ведь ранее я у него нигде характерные роли не играла. Впрочем, Сергей Владимирович — наблюдательный человек. Он смотрел мои работы у других режиссеров и сделал свой выбор. А Проня Прокоповна стала одной из любимейших моих работ. Ее русско- украинский говорок я услышала в Сумской области. Мы там отдыхали семьей, и когда началась читка пьесы, я и выдала суржик. Мои коллеги развеселились, хохотали до слез. Данченко улыбнулся и сказал, чтобы продолжала в этом направлении. Он был категорически против уродования внешности, наклеивания бутафорского носа, пол-лица я закрыла нелепой шляпкой, и не пришлось прибегать к гриму. Он посоветовал искать ключ к Проне в пластике, мимике героини. Когда утвердил короткие костюмы, то я стала перед проблемой: надо с ногами что-то делать. Спрашивала у режиссера, но он сказал: «Ты же актриса — ищи». Стала присматриваться, как ходят молодые девочки. Многие из них косолапят, но при этом разгильдяйская походка. Скопировала и ноги соединила в коленях. Получилось нелепо, смешно, словно Проня безудержно желает сексуальной жизни. Она давно готова к замужеству. Сумкой прикрывается, но сама хватает Голохвастова и так страстно целует, что у него дух захватывает. Моя Проня — недоразвитый человечек, ее родители баловали, но не дали культуры, образования. У нее реакция маленького ребенка, но мне хотелось, чтобы Проню любили, чтобы ее жалели, как я жалею нынешних детей, молодых девушек, которые праздно шатаются по Крещатику. Они никому не нужны, и от этого получаются современные Прони Прокоповны.
С Молостовой у нас было два спектакля: «Мастер и Маргарита» Булгакова и «Талант» Старицкого. «Мастер» идет уже 16 лет, и я до земли склоняюсь перед Ириной Александровной за роль Маргариты — мечту любой актрисы. Я играю женщину, которая пошла на сделку с дьяволом ради любви. Мы творили с Молостовой героиню вместе. Порой на сцене я чувствовала, что она со мной играет, переживает. Я считаю, что это один из лучших спектаклей режиссера. Она говорила, что Бог любит троицу, и хотела поставить чеховских «Трех сестер», но ее опередил Андрей Жолдак. Ирина Александровна обещала найти интересную пьесу, но ее внезапная смерть разрушила наши планы.
Одним их лучших режиссеров я считаю Козьменко-Делинде. Он использовал мои вокальные данные, и если не было, то просто придумывал для меня роли. В его спектаклях я пела с джазовым оркестром. Например, в брехтовской «Карьере Артуро Уи» моя героиня — яркая, эффектная, эротичная, готова петь для власти имущих. Кто больше заплатит — тому и служит. Поэтому постановка получилась необычайно актуальной. Дорогим для меня стал спектакль «Сны по Кобзарю», за который я получила свою первую «Пектораль». Я играла Ворона — это не женщина и не мужчина, а какое-то инфернальное существо. Оно соблазняет человека, в его красивой оболочке — разрушительный демонический дух. С Валиком очень интересно работать, я люблю такой театр. В его постановках — авангард, модерн, есть полет фантазии.
Среди последних работ Полины Васильевны — спектакль «Лев и Львица», поставленный в «Молодом театре» Станиславом Мойсеевым. Он вызвал неоднозначную реакцию критиков.
— Мы изначально договорились трактовать образ Софьи Андреевны не портретно и не исторически, — продолжает актриса. — Богдан Сильвестрович Ступка тоже не похож на Льва Толстого. Он не клеит бороду, и моя героиня — не 62-летняя струха. Мы играем знаки. Это история двух талантливых людей, которые в браке потерпели фиаско. Перед началом репетиций я прочитала массу литературы о жизни писателя и его жены. Известен факт, что Софья Андреевна, ознакомившись с дневниками Льва Николаевича перед самой свадьбой, проплакала всю ночь, а после венчания молчала сутки. Быть женой гения тяжело. Она взвалила свой крест на плечи и несла его всю жизнь, родила ему 13 детей. Воевала, кричала, страдала... Мы на сцене показываем две правды, никого не обвиняем и не унижаем. Соня и Лев жалуются публике друг на друга. В спектакле каждая сцена начинается с упреков Софьи Андреевны, ее претензий и истерик. Она влетает и вылетает, раздражая своим ритмом. Толстая переписывала произведения мужа ночи напролет, а он их днем полностью переделывал. За всю сорокавосьмилетнюю супружескую жизнь Лев Николаевич ни разу не помог ей с детьми, но был очень внимательным к чужим людям, к их горестям От этого у любой женщины крыша поедет, психика нарушится. Наш спектакль — о страсти, которая привела к трагедии.
Сейчас актриса работает над новым проектом — «Мать» Виткевича, который ставит польский режиссер Збигнев Неймола из Краковского национального театра.
— У нас «застольный» период — идет разбор произведения, — приоткрывает театральную кухню актриса. — Я обожаю, когда скрупулезно идет работа, ведь нужно «забеременеть» ролью. Виткевич был неординарным драматургом, занимался политикой, рисовал. Режиссер познакомил нас с репродукциями его работ, чтобы мы могли понять внутренний мир автора.
На киностудии им. А. Довженко закончились съемки картины «Чингисхан» (режиссер — Владимир Савельев). В этой ленте партнер Лазовой — Ступка. По ее словам, ее заинтересовал сценарий, ведь очень часто она отказывалась от съемок в кино, потому что не было интересных предложений, всегда отдавала предпочтение театру. А здесь — интересная личность Акэркэ. Она играет женщину-знахарку, у которой Чингисхан отнял все: мужа, сыновей, родину. А теперь еще и просит снадобье, чтобы она его вылечила от рака. На протяжении всего фильма идет противоборство двух идей, философий, психологий. Насколько это удалось актерам — мы узнаем, когда картина выйдет на экраны.
МАРЛЕН
В период, когда в театре им. И. Франко у актрисы была небольшая пауза, она подготовила программу о Марлен Дитрих, показанную в Доме актера. Заняться этой темой подсказал заместитель директора театра по творческим вопросам Валерий Михайлович Гайдабура, услышав ее голос.
— Стала читать об голливудской звезде, послушала ее записи, — рассказывает Лазова. — У Дитрих был хриплый голос. Он пела на немецком языке, но ее песни были полны страсти, любви, секса. Они совершенно не маршевые, а очень лиричные. Слава Мороз сделал для мне несколько джазовых интерпретаций. Вечер в Доме актера получился не спектаклем, а разговором о великой актрисе. Ведь ее судьба — это наша жизнь с радостями и горестями. Она теряла контакт с дочерью, которая ее ревновала к искусству. Непросто складывались ее отношения с продюсерами, с режиссерами. Были периоды депрессии. Кто-то в такой ситуации начинает пить, курить, принимать наркотики, сходит с ума, умирает. Меня взволновала судьба Марлен. Ведь путь в искусстве, как правило, приводит к одиночеству. Например, когда наши великие франковцы ушли из театра на пенсию, то стали сильно болеть, некоторые умерли раньше срока, так как их оторвали от дела жизни. С театром они связаны, словно пуповиной. Мне приятно, что композиция о Дитрих не прошла незамеченной, и наш худрук Богдан Ступка предложил адаптировать спектакль для Театра в фойе. Есть задумки подготовить вечер украинского романса для малой сцены.
P.S.
— Мои дети пошли в технари, они учатся в КПИ. Старший сын Саша (ему 20 лет) любит петь, брал уроки вокала, хорошо играет на фортепиано, у него есть тяга к искусству. Младшему, Егору, 18 лет. Он играет на гитаре и неплохо поет. Ребята хорошо учатся, и кем они станут в будущем — покажет время.
