Ответы президента России Владимира Путина на вопросы «Уолл-стрит джорнэл» («День» публикует фрагменты этого интервью) демонстрируют одну характерную особенность эпохи: ушли в прошлое времена, когда Москва говорила однозначное «нет» политике Вашингтона. Путин, наоборот, дает понять, что возглавляемая им Россия готова договариваться по любым вопросам (это еще не означает, что все планы Белого дома в Москве воспримут с одобрением), и хочет стать для США надежным партнером. Это касается и борьбы с терроризмом, и новой политики безопасности в Европе. Путин говорит о том, что у Москвы нет планов полноправного членства в НАТО — хотя это не означает, что они не могут появиться с изменением самой атмосферы в отношениях между Альянсом и Россией. Собственно, в последнее время курс Путина на сближение России с Западом более чем очевиден. Мотивы его политики анализируются по-разному, наиболее очевидным представляется то, что России экономически невыгодны противостояние, самоизоляция от глобализационных процессов и неизбежное вследствие этого отставание в развитии. Чувствуется, что при всем при этом Путин желает сохранить лицо России как самостоятельной силы, заявляя, что «есть вещи, которыми мы не торгуем». Ибо, как дал понять Путин американскому читателю, Москва на самом деле готова поторговаться не самими своими интересами, но способами их остаивания.
— Изменились ли после событий 11 сентября отношения между Москвой и Вашингтоном, между Вами и президентом Бушем по сравнению с теми отношениями, которые существовали между президентами Ельциным и Клинтоном. Ведь мы знаем, что Вы достаточно близко дружите с Президентом Бушем?
— ...Надо сказать, что несмотря на отдельные проблемы, о которых мы знаем — а они возникали и в связи с событиями на Балканах, и по некоторым другим вопросам — все-таки уровень отношений между Россией и Соединенными Штатами был достаточно высоким. Поэтому я полагал, что моей задачей является сохранение этого уровня, укрепление и развитие отношений с Соединенными Штатами.
Если прямо отвечать на ваш вопрос... — я бы ответил утвердительно: да, я думаю, что изменилось...
У нас естественным образом могут сохраняться и сохраняются разные взгляды на различные мировые проблемы. Но есть одна очень важная, на мой взгляд, отличительная особенность, которая говорит о новом качестве отношений. Она заключается в том, что между нами и нашими странами возникла совсем другая степень доверия друг к другу — очень высокого уровня. Именно она позволяет, несмотря на разность подходов к различным проблемам и даже споры в отношении конкретных вопросов мирового развития, не сползать в конфронтацию, а сохранять уровень межгосударственных связей на той высокой планке, на которой мы находимся сегодня.
— Совершенно очевидно, что для сохранения отношений на должном уровне между такими странами, как Соединенные Штаты и Россия, требуется больше, чем просто доверие. Могли бы Вы обозначить, господин Президент, какие-то долгосрочные параллельные интересы России и Соединенных Штатов — интересы, которые будут держать страны вместе, даже если президенты не будут уже в такой степени доверять друг другу?
— Конечно, некоторые из них я уже назвал. И Россия, и Соединенные Штаты заинтересованы в укреплении режима нераспространения ядерного оружия и средств доставки, а также других средств массового уничтожения. От этого в первую очередь зависит наша национальная безопасность. Это очень важный побудительный мотив для сотрудничества.
Мы заинтересованы в активной совместной работе по борьбе с терроризмом и окончательном искоренении или подавлении терроризма. Думаю, что в том, насколько мы в этом заинтересованы, никого не нужно убеждать ни в России, ни в Соединенных Штатах.
Ну и, наконец, в экономике мы вполне можем быть очень естественными, эффективными партнерами. Россия сегодня — второй по объемам экспорта поставщик нефти на мировые рынки, а если иметь в виду наши поставки на экспорт газа и все это пересчитать на условные единицы энергоресурсов, на условные единицы топлива, то получится, что Россия сегодня в мире — экспортер углеводородного сырья номер один...
— ...Давайте теперь сосредоточимся на краткосрочных перспективах. На прошлой неделе президент Буш заявил о том, что существует «ось зла», и назвал три страны: Ирак, Иран и Северная Корея. Вы разделяете его анализ, согласны ли Вы, что эти три страны и составляют эту «ось зла»?
— Если вы посмотрите мои публичные выступления где-то годичной давности, то вы найдете такую формулировку, как «дуга нестабильности». В том, что сказал Президент, и в том, что я говорил, усматривается нечто общее, которое заключается в следующем: мы все признаем, что терроризм приобрел международный характер.
Но если говорить о конкретных списках, то мы не считаем обоснованным составлять какие-то «черные списки» стран.
Если мы говорим об Ираке, и есть подозрение, что в этой стране производятся средства массового уничтожения, то нужно решать именно эту проблему. И здесь много путей. Прежде всего нужно добиться возвращения в Ирак наблюдателей ООН. Как это сделать? Существует много способов, и военный путь далеко не единственный, не универсальный и, наверное, не самый лучший.
В любом случае, так же, как и в случае с талибами, применение силы должно быть обоснованным. Должно быть очевидным, что другого способа решения проблемы нет. Нужно говорить об общепризнанных доказательствах и решать это совместно с мировым сообществом.
Поэтому я бы сказал так: мы против составления каких-то «черных списков» стран, но готовы работать вместе с Соединенными Штатами по нейтрализации угроз, о которых я упоминал.
— Если все-таки Соединенные Штаты начнут военные действия против Ирака, как отреагирует Россия — поддержит или, наоборот, выступит против этого?...
— Я могу вам сказать, что существует узаконенный международным сообществом в рамках ООН способ применения силы на международной арене. И этот способ применения силы многократно подтвержден всеми участниками международного сообщества, в том числе Соединенными Штатами, и он хорошо известен — по решению Совета Безопасности ООН.
Давайте не будем лукавить, в случае с Афганистаном этот принцип не соблюдался. Международная коалиция исходила из того, что США действуют в состоянии необходимости, действуют в состоянии самообороны, и международное сообщество обязано оперативно отреагировать на ужасное преступление, унесшее тысячи жизней американцев и граждан многих стран мира. В случае с другими государствами, которые вы здесь упомянули, ничего подобного нет. Поэтому нарушать общепризнанную в международном праве процедуру нет никаких оснований.
Кроме того, в Афганистане международная коалиция и Соединенные Штаты действовали не против Афганистана, а против талибов, режим которых не был международно признан, в отличие от законного правительства Раббани, которое как раз поддержало международную коалицию. Качественно совершенно другая ситуация.
Но это не значит, что Россия в дальнейшем не может при определенных условиях вместе с Соединенными Штатами работать и решать проблему терроризма в рамках этой коалиции. Конечно, может. Повторяю, это просто должно соответствовать принципам и нормам международного права.
...Конечно, Россия — большая страна, у нее много всяких интересов в отношениях с другими странами, в том числе с Ираком. Но есть вещи, которыми мы не торгуем. Это наши обязательства в международной сфере, проблемы международной безопасности...
— Что касается НАТО: готовы ли вы к тому, что балтийские государства вступят в НАТО? И если они станут членами НАТО, что это будет означать для России?
— Каждое государство имеет право выбирать собственный путь обеспечения своей безопасности. Это касается и балтийских государств...
Расширение блока, видимо, должно способствовать улучшению международной безопасности и повышению безопасности стран-членов блока. Спросите у жителей Нью-Йорка: будут ли они чувствовать себя в большей безопасности от того, что Латвия, Литва и Эстония будут членами НАТО? Я думаю, что они ответят «нет». Во всяком случае, многие из них просто поинтересуются, где находятся эти страны. А вот если вы спросите россиян, хорошо это для России или плохо, подавляющее большинство ответит, что это для России плохо.
— То есть они себя будут чувствовать в меньшей безопасности?
— Конечно. Потому что инфраструктура военного блока приближается к нашим границам. Естественно, это должно вызывать какую-то ответную реакцию. Поэтому само по себе механическое расширение блока мне кажется контрпродуктивным.
Как вы знаете, мы не считаем сегодня так, что НАТО для нас, для России — это враждебная организация. Но для того, чтобы стать международной универсальной организацией в сфере безопасности, конечно, необходимо менять качество отношений между НАТО и Россией, и мы к этому готовы. Мы не собираемся в полномасштабном смысле вступать в НАТО, но есть целая группа вопросов, где мы со странами НАТО, в том числе с Соединенными Штатами, могли бы, конечно, совместно очень эффективно работать. Об этих вопросах мы с вами уже говорили. Я думаю, что по мере изменения качества взаимоотношений между Россией и НАТО по-другому будут смотреться и проблемы, связанные с расширением целого блока.
