У знающих историю есть к ней много вопросов. У незнающих — много ответов.
Дискуссия на тему о выборе модели общества всегда актуальна, несмотря на то, что она вечна. Далеко ходить не надо: каждая девушка, начиная примерно с 16 лет, непрерывно моделирует светлое будущее в ячейке общества, которую ей придется строить. Мы напрягаемся в вещах вполне эфемерных, что вполне терпимо, т. к. «половины» четко отделяют словоблудие от действительного. Разумеется, они и сами хороши, ибо модель идеального общества очень похожа на модель идеальной семьи. Мы ищем исторические прецеденты в книгах, а перед девушкой — живая история. Добрая мама постоянно учит истории свое чадо, и вы отлично знаете, как оно реагирует на исторические ссылки и экскурсы. Казалось бы, чего проще: анализируй ошибки родного человека и учись на живом опыте. Как бы не так: девушка, в лучшем случае, молча стучит ножкой по паркету — она знает лучше.
И верно: чужая история — не своя. Только своя история идет в зачет. Народ — та же семья. Родной матери у него нет, но ее роль в данном случае передана официальным историкам и летописцам. И чтобы не на песке нам обустраивать свою Украину, следует прислушиваться — как же оно было на самом деле? И можно ли верить? Девушка нутром чувствует, где мама лукавит, расписывая «правильную» жизнь. А как тестировать людей ученых? Каждому из нас немало морочили голову. Да и сами мы, грешные, умеем это делать.
Все, кто описывает наше будущее и рассказывает наше прошлое, — слагают мифы. Правдивая история и точный план верны лишь постольку, поскольку они свои. Нам не нужны чужие сказки — они или бредовые, или от них за версту несет фальшью, не правда ли?
Судьба народа неповторима, но только зафиксированная на бумаге она имеет вес для потомков. Проигранные битвы не переиграть, но история напишет о них по- другому. Созданное трудом поколений можно уничтожить простым замалчиванием самого факта. Убитых не воскресить, но они входят в современность, как герои сказки. Злые они или добрые, умные или глупые, веселые или мрачные — решит сказочник.
Герои истории оживают только с одной целью — подтвердить мнение сказочника, который вызвал их из небытия. Существо дела не важно — важен замысел. И каждый историк пишет только свою историю. Исторический миф — неправда только для тех, кто не хочет в него верить. Историк добросовестно собирает факты, тщательно аргументирует каждый поворот судьбы, но так ли это важно? Беспристрастность совсем не добавляет научности — она только иссушает душу. Однако есть каноны, и ученый совет выставляет соответствующий балл и дает удостоверение. Историк состоялся. Но при чем здесь история?
Память потомков капризна и избирательна. Она никогда не задерживается на скучных подробностях — будь они хоть тысячу раз правдивы. Проза истории используется в качестве фундамента, а стены и фасад строит сказочник.
От истории требуют экспрессии: ее герои могут спать на голых досках, если сама история хорошая. Да и плохой истории не бывает — ее едва ли знают и по долгу службы. Мрачно-блестящая проза Р. Грейвза — тому пример. А кто хочет знать о настоящей жизни приличных людей? Вот вам романы А. Мердок — попробуйте прочитать их второй раз.
Поэтому историю Англии и Франции написали А. Дюма, М. Дрюон и В. Скотт. Историю России — Лев и Алексей Толстые с немалой помощью Пикуля и Бахревского. Средневековую европейскую философию легче изучать по известному роману У. Эко, а нашествие татар — по трилогии В. Яна. Великолепны мифы Л. Гумилева — классический образец сугубо личной истории, развернувшейся в настоящий эпос о днях былых...
Говорят, что мы помним всю историю человечества во всех ее подробностях. Это базовая память. Но в оперативную память проходит только то, что прошло через очень тонкое сито. Я помню только то, что хочу. Или очень не хочу. Эффект «девичьей памяти» распространен намного шире, чем кажется: видимость всегда важнее сути.
Девушку ценят за красоту. Если мужчина видит ее ум, он смотрит на нее, как на подругу или сотрудницу. Замечая доброту — видит хорошую жену и мать своих детей.
История ничем не отличается от девушки. Мы смотрим на нее влюбленными глазами — она чиста и непорочна, как и мы сами. Все лучшее поднимается в нас, когда мы видим героев прошлого.
Поживший мужчина знает цену женской красоте: его рыцари становятся циничными и грубыми, благородство смешивается с дерзостью, а добро обзаводится большими кулаками.
Старик же смотрит на девушку спокойно: он уже выпал из истории и сам стал частью мифа. Добро и Зло перемешались до однородной массы. Мир угомонился, рыцарские сапоги сменились комнатными тапочками. Или наоборот?..
