Если судить по названию — «Популярна культура в ранньомодерній Європі» (К.: УЦКД, 2001), книга уважаемого британского исследователя, профессора Кембриджского университета Питера Берка не рассчитана на широкую читательскую аудиторию. В наше время, исполненное острых противоречий и неразрешенных проблем, присущих эпохе постмодерна, описание культурных практик, мировоззренческих представлений и ценностей, которые на протяжении нескольких веков, начиная с XVI в. господствовали в культуре Европы, к тому же культуре, которая представляет не «большую традицию», которую лелеяли в школах, университетах и храмах, а «малую», существование которой обеспечивалось практикой повседневной жизни «безмолвного большинства», крестьян и ремесленников, — должна заинтересовать разве что специалистов фольклористов, которые традиционно специализируются на изучении «народной» культуры.
Но и для серьезных представителей этой важной области науки идеи известного ученого, высказанные им еще в 1978 году в книге, переизданной в 1990 году, и которая только сейчас дошла до украинского читателя, вряд ли является новостью. Впрочем, об актуальности книги П. Берка в виду проблем, которые ныне решает фольклористика, судить специалистам. Я к их числу не отношусь.
На этот отзыв я решился потому, что, по-моему, пафос британского исследователя оказывается очень созвучным едва ли не самому главному направлению творческих размышлений современных представителей гуманистики в самом широком понимании этого слова. Монологизм, однолинейность — такие обычные для восприятия культуры эпохи модерна — отходят в прош- лое. Вместо этого утверждается взгляд на культуру как многообразие взаимодействующих практик, представлений, мировоззрений, которые в своей совокупности образовывают неповторимую полифонию. На страницах книги это многоголосие составляет субкультуру крестьян и ремесленников, горняков и пастухов, воинов и моряков, попрошаек и воров. Ярко представлен мир профессиональных «развлекателей» — менестрелей, бардов, кобзарей, лицедеев, скоморохов. Но это многообразие творцов и их творений, которые представляли культуру «низов», народа, не только противопоставляется «ученой культуре» элиты, но и сопоставляется с ней. Ведь представители элиты также были участниками традиционных праздников, фестивалей, ярмарок. Питер Берк специально подчеркивает активное взаимодействие, которое существовало между культурами «верхов» и «низов». Взаимодействие этo было не бесконфликтным, а соотношение между культурой элиты и простых людей исторически менялось.
Если, резюмирует Питер Берк, в 1500 году представители элиты презирали простой народ, но разделяли его культуру, то в 1800 году дистанция между этими традициями выросла, породив вместо этого заинтересованность элиты к «открытию» популярной культуры, как экзотической и поэтому интересной и важной для самопознания. Но так или иначе взаимодействие, взаимовлияние сохранялось.
Сказанное является основанием для вынесесния проблем популярной культуры за пределы компетенции фольклористики. Она становится предметом собственно истории культуры как поля, где встречаются различные сферы гуманитарного научного знания, где осуществляется синтез усилий историков, литературоведов, искусствоведов, представителей социальной антропологии, исследователей религии и тому подобное. Такой синтез очень актуален в виду проблем развития современного гуманитарного знания в Украине. Именно поэтому книга П.Берка имеет существенное методологическое значение для исследователей истории, в том числе и украинской культуры.
Наблюдая усилия нынешней киевской администрации по созданию «истории, которая нам нужна», что осуществляется под видом «реставрации» Пирогощи, Михайловского Златоверхого монастыря, Успенского собора, Лядских ворот, я мысленно сопоставлял это с оценкой П. Берком волны фальсификации истории как симптом болезненного взгляда на прошлое «сквозь романтически-националистические очки интеллигентов начала XIX века». Учитывая процессы, которые происходят в нашей культуре ныне, актуальным является вывод исследователя, который предупреждает, что, смотря на церковь «реставрированную» сторонниками такой позиции, «нельзя быть уверенным, что здание, которое вы видите, то же, как и то, которое стояло раньше, или оно просто отражает представление архитектора о том, которое стояло здесь раньше, или о том, которое должно бы стоять теперь».
Наконец, принимая во внимание энтузиазм, с которым сейчас обсуждается проблема «Украина — Европа», что сопровождается призывами «идти в Европу» или «убегать от Европы», отметим, что для британского исследователя истории европейской культуры такая проблема просто не существует. И это также показательно.
С одной стороны, Европа, которую исследует П. Берк, расположена в пространстве от Ирландии до Урала, пространстве не только географическом, но и, при всем разнообразии регионов, культурно едином. Для Берка нет проблемы «европейскости» Украины, как и любого другого региона Европы, культура которого строится на общих основах христианского миропонимания. Поэтому, естественно, среди персонажей, упоминавшихся в книге, мы встречаем и казаков, и гайдамаков, и кобзарей, и Олексу Довбуша и др.
Но, с другой стороны, к сожалению, проблемы «европейской Украины» для Питера Берка не существует и из-за того, что, оказывается, Украина, как таковая ему просто неизвестна. Поэтому путешествующие музыканты — слепые, кобзари, так же и казаки, как пишет он, — это феномен «общественно-культурной жизни России», гайдамаки — «юго- восточной Европы», а Олекса Довбуш действует в «Карпатах».
А это — также многозначный призыв, адресованный нам. Он напоминает о том, что надо еще приложить немало усилий, чтобы утвердить адекватный образ украинской культуры в глазах цивилизованного мира. Изысканное в своей прозрачности изложение (это комплимент не только автору, но и переводчикам) сделает время, посвященное чтению книги П.Берка, не только плодотворным, но и приятным. Поэтому эту книгу стоит внимательно прочитать всем, кто неравнодушен к процессам, которые составляют содержание нашей современной культурной жизни.
